"Мы разговаривали глазами…"

Но их объединяют не только долгий век, дети, внуки, правнуки, но и тяжелые перипетии судьбы, которая свела их за тысячи километров от родных краев. Их семья - живое воплощение актуального и, как показали события последних лет, жизненно важного для Украины лозунга "Восток и Запад - вместе!" Их любовь фактически победила корыстные интересы империй, для которых наша страна и мы, украинцы, всегда были только ресурсом, и которые, противопоставляя нас, паразитировали на нашей разобщенности.

"Большая Украина всегда была для нас важной…"

Семья Добушовских в городке Николаев Львовской области мало чем отличалась от других. Было у них три гектара земли (больше тогда не разрешалось), ходили они в церковь, ощущали на себе, как и все украинцы, превосходство тогдашней польской власти.

Любомира была еще совсем маленькой, когда в Украине начался лютый голодомор, и в их края потянулись крестьяне-просители. Как им удавалось пересекать границу, одному Богу известно. Очевидно, жажда жизни заставляла преодолевать даже советские границы. Любомира помнит, как едва ли не каждый день доставали из погреба большие корзины с картофелем или другими овощами, чтобы отправлять в помощь голодающим. В их городке люди собрали эшелон продовольствия для большой Украины. Конечно, никто не знал, доходило ли оно по адресу. Теперь уже известно, что власть сознательно не допускала такую помощь к тем, кто умирал от голода: у нее была другая цель.

Неоднократно просители заходили и в дома. Как-то зашел мальчик в буденовке. Ее форма похожа на рог на голове, и религиозные люди немного боялись такого вида. Паренька пригласили в дом, накормили, но отец Любомиры срезал этот рог и объяснил, что не следует носить на себе намек на дьявольский образ.

Когда пришли советы, как их тогда называли, Любомира была уже школьницей. Хорошо помнит эту сумасшедшую радость, как они считали, освобождения, цветы, объятия. Но радость продолжалась недолго. Довольно скоро начались аресты интеллигенции, высылки в Сибирь, репрессии. Людьми начал овладевать страх.

И тут не замедлила немецкая оккупация. Как известно, при отступлении Советской армии НКВД свирепствовал особенно. В их городке несколько десятков людей, которых подозревали в связях с ОУН, вывели за город и страшно пытали. Кое-кто выжил, и когда пришли немцы, об этом стало известно в городке. Сохранились фамилии замученных, сейчас на том месте высится памятный знак с их именами.

Во время войны Любомира была уже подростком, училась в тогдашней школе, среди преподавателей которой были и члены ОУН. Они объясняли, что такое Украина, какое ее прошлое, и что надо бороться за ее освобождение. Историю в их школе преподавал Иван Крипьякевич, чье имя позже станет известным. Тогда же она и поступила в молодежную организацию Юношество ОУН.

Когда вернулись советы, они держали связь с отрядами УПА, предупреждали об облавах. В комсомол тамошняя молодежь вступать не хотела, Любомира отказалась тоже. Зато поступила во Львовский медицинский институт, правда, смогла закончить только один курс. В октябре 1948-го ее арестовал НКВД.

Тогда в тюрьму на Лонцкого попало с полтысячи преподавателей и студентов мединститута. Докапываться, узнавать что-то из ее прошлого следователям, очевидно, было некогда, так что обвинения выдвинули просто смешные: девушка состояла в переписке с одноклассником, которого с семьей выслали в Сибирь, и в ответ на его рассказ о тяжелых условиях жизни написала, чтобы держался, потому что будет, дескать, еще и на нашей улице праздник. "Праздник? Какого это праздника вы ждете? Может, надеетесь на независимую Украину?!" Десять лет исправительно-трудовых лагерей.

"Феликс Дзержинский" как символ империи

Страшные особенности тюремных этапов описаны во многих произведениях. Везли их через весь тогдашний Советский Союз, в Комсомольск-на-Амуре. И самым плохим, невероятно тяжелым был последний отрезок пути - морем в Магадан. Огромный трофейный корабль, с борта которого срезали надпись на немецком и приклепали другую - "Феликс Дзержинский". Заключенных, конечно, погрузили в трюм. Абсолютное большинство их были непривычны к морским путешествиям, к штормам и качке. При этом никакой медицинской помощи или хотя бы приемлемых санитарных условий. Во время этого путешествия Любомира неоднократно прощалась с жизнью и почти не надеялась, что живой выйдет на берег.

Через несколько лет этот же корабль привезет в Магадан солдата срочной службы, комсомольца-подрывника Ивана Григоращенко. Ему, парню из степного поселка Великая Виска, таким же горьким и тяжелым был этот морской переход. Единственное различие - он, в отличие от заключенных, имел право выходить на палубу.

Его родители - простые селяне. Иван, хотя и был еще маленьким, но помнит ужасы Голодомора, до сих пор не может забыть постоянное чувство голода и бессилие. Видел, как свозили трупы умерших односельчан. Мать старалась хоть что-то найти и принести детям. Однажды за несколько колосков ее посадили в яму (изобретение местной власти голодранцев), и она чудом избежала тюрьмы.

Иван, с детства живя в колхозных нужде и бедности, понимал, что из них выведет только образование, так что старался, да и любил и учиться, и читать. После окончания машиностроительного техникума получил направление в Гомель. Оттуда и призвали его в армию. Было грустно и горько, ведь родители, семья далеко, кроме нескольких друзей, никто его и не проводил. Тот же путь через весь Союз, по морю в Магадану, а оттуда - на колымскую шахту Хениканджи, где добывали олово. Они, солдаты-подрывники, закладывали взрывчатку, подрывали породу, а заключенные девушки грузили ее в вагонетки, выталкивали вверх, там перегружали и отправляли на обогатительную фабрику.

Пока был жив Сталин, режим держался довольно жестко, их пути с заключенными нигде не пересекались. Солдаты заходили в шахту, делали свою работу и возвращались на территорию воинской части. Лишь после этого в шахту спускались узники концлагеря. Но после смерти тирана порядки постепенно становились более мягкими. Любомира, как бывшая студентка мединститута, немного помогала в медпункте. А то какое-то время оформляла заказы на взрывные работы в конторе, а Иван приходил забирать эти бумаги.

Конечно, они не могли свободно встречаться, как нынешняя молодежь. Пойти в кино, в театр - это для них оставалось недосягаемой фантастикой. Но симпатия, влечение, светлые чувства друг к другу вспыхнули сами собой и наполнили их однообразную, серую, фактически тюремную жизнь тихой радостью случайных встреч, красками надежд, высшим смыслом любви.

- Мы разговаривали глазами, - говорит Любомира Николаевна.

Чужие среди своих… и среди чужих

Ее амнистировали в 1955-м. Позже они поженились, но должны были оставаться в тех краях, поскольку Любомире долго не оформляли документы на выезд в Украину. Там, на Колыме, родилась и их старшая дочь Людмила.

- Пани Любомира, а как же это вы, националистка, вышли замуж за комсомольца?

- Любила, и я же и знала, что он с той, большой Украины, которая для нас всегда была такой важной…

- А вы, пан Иван, не боялись жениться на националистке?

-Да я насмотрелся на эту "справедливость" и наслушался на Колыме достаточно, чтобы понимать цену коммунистической пропаганде.

С плохоньким чемоданом и ребенком на руках они вернулись на Кировоградщину. Еще много лет после этого Любомира Николаевна оставалась здесь "бандеровкой", а Иван Мефодиевич на Галичине - москалем. Да и работу найти женщине с концлагерным прошлым было непросто. В мединститут не вернулась, устроилась на неприметную должность на завод "Большевик", где и проработала 20 лет. Иван Мефодиевич работал по специальности - на заводе "Гидросила", у него 37 лет трудового стажа.

Но много лет говорить об украинстве, лелеять его они могли только дома, потому что во сплошь русифицированном Кировограде это вызвало удивление, подозрение, а иногда и пренебрежение. И они находили поддержку друг в друге, в детях, а потом и во внуках. Теперь уже у них и восемь правнуков.

* * *

В начале 1990-х, когда поднялась волна национального возрождения, микрорайон Космонавтов тогдашнего Кировограда буквально ошеломила группа колядующих, учеников 35-й школы, воспитанников учительницы украинского языка и литературы Людмилы Кунёвой. Тогда мало кто знал полноценные тексты, музыку, ограничивались (иногда и до сих пор!) примитивным "Коляд-коляд, колядин, я в бабушки адин" или "…дайте, дядьку, п'ятака, а п'ятак не такий, дайте рубль золотий". А тут полноценное действо с песнями, пожеланиями, прибаутками, шутками, Божьей верой в лучше будущее Украины. Люди плакали от потрясения, старшие вспоминали свое детство, удивлялись: откуда эти деточки такое знают, кто их научил?

А Людмила, которая родилась на Колыме, знала все это с детства…