Любовь высшей пробы

Человек, почувствовавший ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряные мельницы.

Стивен Кинг

Сегодня - День конструктора представлений о справедливости.

День строителя комплексов и День разрушителя комплексов. День человека, способного научить других любить книгу или способного научить ее сжигать. День сеятеля разумного, доброго и вечного и День корчевателя того же. День проповедника, формирующего на всю жизнь шкалу добра и зла. День первооткрывателя таланта или его гробовщика. День командира, говорящего: "Делай, как я" или менторствующего: "Делай, как я сказал!". День педиатра детских душ. День гражданина или День чегоизволенца. Сегодня в нашей стране отмечают День учителя.

У нас много претензий к школе. Потому что много ожиданий. Потому что мы понимаем: именно от успехов или неудач в образовании, в педагогике зависит не только будущее наших детей, но и наше собственное.

Понимаем, но отечественному образованию не доверяем. Чувствуется, что между школой и обществом существует стена. Взаимные обвинения "Вы нас не уважаете, не платите достойную зарплату!" против "Наших детей некому учить! Коррупция!" только создали благоприятную почву для тех, кто превращает образование в циничный бизнес. Парадокс, но школа на себя не зарабатывает, в то время как на школе успешно зарабатывают. Но если директор школы при зарплате в несколько тысяч в месяц отдыхает в Испании и имеет личного водителя, это не значит, что все учителя в этой школе - подлецы и коррупционеры. С другой стороны, именно с их молчаливого согласия и при их участии происходит коррозия школы. Ведь несопротивление - это тоже поддержка.

Школе нужна свобода. Но свобода - это и ответственность. А многие ли ее хотят взять на себя? Между "хотеть" и "делать" - пропасть. Многие ли согласятся на мельницы вместо щитов?

Традиционно считается, что гвоздь всех проблем в образовании - это учительская зарплата. Да, это важный стимул. Но не единственный. Если вдруг завтра государство поднимет зарплату всем учителям в пять раз - они все как один сразу начнут жить и работать по-новому, полюбят свою работу и детей? Нет. Потому что мотивация не только материальна.

Невозможно изменить что-то к лучшему только инициативой сверху. Должно быть встречное желание, встречное движение. Можно сколько угодно критиковать реформы Минобразования, правительство и районо, но пока каждый лично сам для себя не решит, в какой школе он хочет работать, пока каждый лично не сделает для этого все, что может, и даже больше, ничего не получится.

Школа - такая же часть общества. И все, что происходит в обществе, отражается и в ней. Есть герои и есть приспособленцы. Есть воины и есть трусы. Все как везде. Только проявляется более остро и множится проекциями на миллионы находящихся в зависимости детских душ.

Сколько бы мы ни рассуждали о профессии педагога, о том, что в ней важно, а что второстепенно, несомненно одно: самое главное качество учителя - любовь. К детям, профессии, к своей стране. Это любовь особая, высшей пробы. Потому что те, кто действительно ее чувствует, ради нее идут на многое, не думая о себе, не мечтая о славе. Это любовь, дающая силы заходить в газовую камеру со своими учениками. Это любовь, которая ежегодно вокруг сухонькой старушки, в день ее рождения, собирает здоровенных лбов, ставших учеными, таксистами, министрами, но по-прежнему прячущих при ней за спину зажженную сигарету. Это любовь, которая обогревает поколения мам, ведущих своих детей только в класс к своей первой учительнице. Это любовь, из-за которой, некогда искупавшимся в ней, стыдно перед своим учителем за ложь, за малодушие, за подлость и за безразличие.

Учителя, с которыми мне повезло познакомиться, не считают себя героями. Они просто не могут по-другому... Именно поэтому с каждым из них было непросто разговаривать, приходилось вытягивать их историю по слову, по предложению. Ибо каждый из них искренне не понимал, чем заслужил интерес редакции. "Да таких, как я, немало". Эх, на то и надежда...

Наталия Зайцева, учительница украинского языка из Донецкой области. В контролируемом ДНР поселке рассказывала ученикам о том, что Украина - едина.

Я очень люблю свою работу. Всегда стараюсь подготовить к уроку какую-нибудь интересную информацию. Им интересно, и я получаю огромное удовольствие. Мои ученики занимают призовые места на олимпиадах по украинскому языку и литературе.

Когда наш поселок Новоселовка Краснолиманского района оказался под контролем ДНР, было тяжело. Я объясняла детям, кто такой Бандера, читала им произведения украинских писателей. Рассказывала о том, что Украина должна быть единой. За это и за то, что я "из бандеровцев делаю героев" меня "пропесочили" на педагогическом совете школы. А однажды 11-классники (их у нас трое) не пришли ко мне на урок. Я зашла в пустой кабинет и увидела нарисованный цветным мелом на доске флаг России. И надпись - "Россия". Так ребята выразили мне свой протест.

Как-то я спросила ученика, почему он пропустил занятия в школе. Ребенок объяснил, что его не пустил папа, потому что страшно, война, бандеровцы наступают. Я ответила, что бояться надо как раз тех, кто стоит на ДНРовских блокпостах (я знала, что там и наркотики есть). На следующий день во время урока ко мне в класс заглянул папа этого ученика - ДНРовец с семью годами тюрьмы за плечами. Он громко матерился. Я вышла к нему в коридор. Рассвирепевший родитель стал меня избивать с криками: "Это тебе за Украину. И за то, что ты сказала о блокпостах". Когда он пытался столкнуть меня с лестницы, я закричала. Из кабинетов выглянули учителя: "Правильно, что он тебя избил. Это тебе за твой язык". Напоследок ДНРовец пообещал, что ночью приедет с товарищами, сожжет дом и вырежет всю мою семью.

Мы с мужем поехали в милицию, сняли побои, заявили об угрозах. Следователь был откровенен: "Смотрите, как бы это заявление не сделало вам хуже". Он сказал, что мы с Россией должны быть едины, что его друзья-беркутовцы были на Майдане. А родителя-обидчика он может только чаем напоить.

Потом к нам приехали вооруженные люди в балаклавах. Мы с сыном и мужем закрылись в доме. "Гости" выбили окно прикладами автоматов. Муж пытался отвлечь их внимание на себя, но меня все равно схватили. Сын держал меня за руки: "Не трогайте маму!". Боевики пообещали прострелить ему ноги, если он меня не отпустит. Меня избили, бросили на диван, обстреливали вокруг тела. Кричали: "Забудь слово "Украина!". Я закрыла глаза, чтобы этого не видеть и не слышать. Пока один издевался надо мной, другие избивали сына и мужа прикладами автоматов. Я стала звать на помощь. Сошлись соседи. Вооруженные люди уехали с угрозами. Мужа с сотрясением мозга увезли в больницу. Раненую боевиками соседку - тоже. Один из соседей поддержал боевиков: "Правильно сделали!". Я ответила ему: "А ты хочешь, чтобы твой сын жил в такой стране?". Он пожал плечами и ушел.

Сейчас наш поселок освобожден украинскими войсками. Надеюсь, что все будет хорошо. Министр образования обещал, что педагоги, открыто поддерживавшие сепаратистов, работать в школе не будут. Пока я этого не вижу. Мне и сейчас трудно работать, потому что ничего не изменилось. Есть доказательства сепаратизма (ДНРовцы убегали в спешке, оставили все документы, даже списки на зарплату членам комиссий на "референдуме"). Но они никого не интересуют. Из больницы исчезли все следы наших обращений по поводу нападения. Звонил следователь. Предлагал забрать заявление, так как избивший меня ДНРовец все равно попадет под амнистию, когда добровольно сдаст оружие.

Я, как и прежде, учу детей. И говорю с ними о том, что Украина у нас одна, и предавать ее - это плохо. Если тебя эта земля породила, ты обязан ее защищать. Я тоже защищаю ее, как могу.

Анатолий Шванц, единственный учитель и методист районо, осмелившийся сказать Табачнику правду о качестве его реформ

Я не являюсь каким-то особенным человеком. Учительствую 45 лет. Просто делаю свое дело. Услышав о "лингвистической революции", которую тогдашнее министерство образования рекламировало как небывалую реформу, просто не смог молчать. Понимал, что эта идея приведет к крайне плохим последствиям в и без того кризисном образовании. Обратился с письмом в Министерство образования, в парламентский комитет по вопросам науки и образования - не помогло. Специально приезжал в Киев на встречу с Лилией Гриневич. Приложил усилия, чтобы попасть на открытое заседание профильного парламентского комитета. Оно было посвящено закону о высшем образовании, но я дождался, когда Лилия Гриневич выйдет к журналистам, и среди других задал вопрос о проблемах школы. Тогда и Лилия Михайловна откровенно прокомментировала ситуацию, и журналисты заинтересовались вопросом. Пошла огласка. Конечно, меня не хвалили за это в кабинетах начальников. Приехала к нам в Борисполь одна чиновница (она, кстати, и сейчас при своей должности), познакомилась со мной и сказала: "А с вами мы подробнее поговорим в Киеве! Зайдите как-нибудь ко мне". Приехал. Разговор был коротким: "Знайте свое место!". Одновременно начались звонки коллегам и нашему местному начальству: "Вы что, не можете что-то сделать, чтобы он замолчал? Хотите неприятностей? У министра из-за вашего методиста голова болит. Дмитрий Владимирович не спит ночами, переживает, как все пройдет на парламентских слушаниях о качестве среднего образования. Шванц не должен там выступать".

Я принял во внимание все это, но остался при своей позиции. Коллеги-учителя меня поддержали: "Анатолий, не отступай". На сайте Министерства образования появилась разгромная заметка обо мне. Но я отнесся к этому по-философски. Более того, обратился к коллегам из США. Показал наш учебник английского языка для 1-го класса, показал свой анализ ошибок в нем (более 100 несуразностей на 125 страницах). Американцы прислали свой ​​вывод с поддержкой моих замечаний. Я опубликовал его в СМИ, направил в Минобразования. Не знаю, по этой или по другим причинам, но пасквиль обо мне, висевший несколько недель на сайте МОН, сняли. На слушаниях я выступил. Сказал все, как есть. Заметил, что нельзя заставлять школы работать по некачественным учебникам. Нельзя спешить с введением новых стандартов образования. Конечно, реакция была разной. Кто-то нападал, кто-то, наоборот, пожимал руку: "Молодец!". После слушаний я вынужден был уволиться. Не хотел подставлять коллег, на которых давили.

Сейчас, по решению методического объединения учителей иностранного языка, организовал курсы для школьников города и района. Помогаю старшеклассникам готовиться к независимому тестированию по иностранному языку. Кстати, в этом году по собственной инициативе сдал ВНО - получил 200 баллов. Но, судя по всему, я опять в оппозиции. Был крайне разочарован, когда в июне, уже после отставки Табачника, увидел постановление ВР о рекомендациях парламентских слушаний, на которых выступал. Ничего из моего "молодца" в них не вошло. По-моему, в этом документе много "воды". А в школе и сегодня продолжают реализовывать некоторые неприятные вещи, о которых я говорил еще тогда. Однако я считаю себя счастливым человеком. Потому что главное для меня - это дети, их радостные и пытливые глаза. Прихожу к ученикам - и обо всех неприятностях забываю.

Константин Пенделеев, учитель истории киевской школы. Добровольно пошел защищать Украину от террористов

В армии я был десантником. В марте, когда только начиналась аннексия Крыма, пришел в военкомат и записался добровольцем. Вместе с другими мобилизованными попал на 10-дневные сборы. Помню, когда они закончились, всех добровольцев построили и предложили: кто не желает служить, может выйти из строя. Вышли только двое. Всех остальных тут же отправили в зону военных действий. Попал я в известную 95-ю житомирскую аэромобильную бригаду, стал командиром отделения. Сначала служил на блокпостах на Арабатской стрелке. Позже - в зоне АТО. Война - это тяжелый каждодневный труд, тут все - герои.

Война - это страшная вещь. Потому что линия боевых действий проходит через населенные пункты. При освобождении Красного Лимана была такая история. Разведка доложила, что на подъезде к городу стоит женщина с коляской. А там - минометный обстрел. Закрывая женщину и ребенка собой, мы провели их в укрытие - за БТР.

Когда мы освободили Славянск и вошли в город, гуманитарная помощь еще не пришла. А люди голодали. Мы с ребятами раздавали свои сухпайки. У кого что было, тем и делились: тушенка, хлеб.

Я служил в крайне "горячих" местах. Два месяца под круглосуточным минометным обстрелом защищал гору Карачун. Участвовал в освобождении Семеновки. В бою под Лисичанском был ранен. Случилось это так. Перед нами была поставлена боевая задача - взять высоту. Это было сложно, поскольку она была укреплена со знанием дела: укрытия залиты бетоном, засыпаны землей. Началась атака. Но неожиданно сепаратисты пошли в контрнаступление. Мы оказались отрезанными от флангов, попали под обстрел. Из 12 человек в моем отделении не получили ранения только двое. Но никто не отступил, не сложил оружия. Я получил две пули в колено. Мой товарищ был ранен в глаз. Сначала он наложил повязку себе, затем помог мне - перевязал, уколол обезболивающее (но оно не очень подействовало). А я в это время отстреливался, прикрывая нас обоих. Когда контратака была отбита, потерял сознание. Вместе с другими ранеными меня затащили в БТР. Потом самолетом доставили в госпиталь.

Там меня проведывали и ученики, и родители, и коллеги. Кстати, мы поддерживали связь даже тогда, когда я был в зоне АТО. По понятным причинам мой телефон часто был отключен. Но во время затишья я старался всем перезвонить. Ребята рассказывали о школьной жизни, коллеги делились новостями.

Сейчас я уже выписался, прохожу реабилитацию. Зашел в свою школу. У меня сердце разрывается: соскучился. Но в зоне АТО - мои товарищи. Хочу вернуться к ним. Хотя понимаю: вряд ли мне разрешат - не могу ни прыгать, ни бегать. Скоро медкомиссия. Посмотрим, каков будет ее вердикт.

Но как бы там ни было, когда-нибудь я обязательно вернусь в школу.

Наталья Курийчук, директор, учитель, завуч, завхоз и библиотекарь сельской школы.
Долгое время на ее плечах держалось все образование в селе

Я с детства знала, что буду учителем. Потому что люблю детей. И потому, что всегда хотела быть похожей на свою первую учительницу. Сразу после получения диплома в Николаевском университете приехала работать в село Ивановку Врадиевского района Николаевской области. Сначала здесь была большая школа - с первого по девятый класс. В ней работали 19 учителей.

Но в 2010-м учебное заведение "оптимизировали" - среднюю школу перевели в соседнее село. Из малышей сформировали малокомплектный класс (в одном классе - ученики разного возраста). Так я и осталась одна на всю школу.

Честно признаюсь: поначалу было весьма трудно. Потому что на мне лежала ответственность и за обучение, и за питание, и за здоровье детей. Да еще и хозяйственные проблемы - я была завхозом. Иногда даже хотелось бросить все и уехать. Но я понимала - село без школы не выживет. Молодежь должна жить здесь, а не ехать, куда глаза глядят. Я - единственный работник сферы образования и культуры на все село. Мне хотелось помочь сельским детям. Они не виноваты в том, что не имеют таких возможностей, как их сверстники из города. Но они так же стремятся к лучшему. Знаю, что им нелегко - и учатся, и родителям по хозяйству помогают. Мы организовывали праздники, концерты для родителей. Я приносила из дома магнитофон, чтобы разучивать песни, ставить танцы. Помню, купила себе компьютер. Решила принести его в школу. Сколько радости было у детей! Теперь компьютер и интернет есть едва ли не в каждом доме. Да и в нашей школе компьютеры есть. А четыре года назад для сельских ребятишек это было чудо. Недавно у меня появилась коллега - в школе открыли еще один класс. Нас поддерживает сельский совет, местные фермеры, район. В этом году мы не набрали первый класс, а в следующем ожидаем восемь первоклашек. Школа выстояла. И впереди у нас, я уверена, только хорошее. Я горжусь своими учениками. Среди моих выпускников есть инженеры, врачи, учителя. Кстати, моя дочь пошла по моим стопам - учится уже на третьем курсе филологического факультета моего родного университета. Надеюсь, в село вернется молодежь. Оно тоже выстоит и расцветет.