Картины из камеры смертников

Когда-то, еще в школьные годы, мне пришлось готовить, как сейчас бы сказали, перфоманс "Песня, обожженная войной". О поэзии авторов, погибших во время войны. В те годы - конечно, Великой Отечественной.

Помню, как меня тогда очень взволновала эта тема. Ведь смерть любого человека - трагедия. А смерть художника, который мог бы подарить миру нечто уникально неповторимое, что могло родиться только в его душе, выйти только из-под его кисти... в этом была какая-то особая скорбь, боль и волнение.

Прошли годы. Открылось множество страшных страниц отечественной истории. Мы узнали о многих фактах, когда украинцев, в том числе и талантливых мастеров (их в первую очередь) буквально косили репрессиями, голодоморами, коварно убивали, подло оговаривали, что стало известно лишь спустя десятилетия. Это уже вошло в наше понимание своего прошлого, стало достоянием массового сознания.

Но рассказ генерального директора Национального художественного музея Украины Юлии Литвинец, куратора проекта "Спецфонд 1937–1939 из коллекции НХМУ" (выставка состоялась в Киеве, теперь экспонируется в Кропивницком и еще будет путешествовать по стране), вновь вернул мне ощущение внутреннего волнения и боли от осознания того, как целеустремленно и кощунственно уничтожалось украинское искусство.

"До 32-го года Украина принимала участие в Венецианских биеннале самостоятельно"

- Уже в 1920 году, - рассказывает Юлия, - советское государство начало изымать из украинских музеев ценные вещи: старинные сервизы, золото, оправы для икон. Все это собирали для так называемого Госхрана. Часть продали за границу, часть забрали в музеи России. Некоторые предметы из нашего музея теперь в Музее истории Кремля (на них до сих пор сохранились наши инвентарные номера).

Большинство художников, особенно молодых, с энтузиазмом восприняла идею социальной революции. Они создавали и возвеличивали ее так, как каждый из них понимал и умел. В 1919 году начала действовать Академия искусств (позднее - Художественный институт), где преподавали такие известные художники, как Бойчук и Кричевский. Это отдельные школы украинской живописи, и они конкурировали между собой, пока 80 процентов бойчукистов не были уничтожены советской властью.

В 1920 годах было множество объединений художников разных стилей и направлений. Студенты-художники проходили обязательную практику на шахтах Донбасса. Там они организовывали кружки изобразительного искусства, где учили рабочих рисовать. Лучших учеников на средства шахты направляли на учебу в академию. Одним из таких самородков был художник Василий Овчинников, со временем - директор музея Западного и Восточного искусства (ныне - Национальный музей искусств имени Богдана и Варвары Ханенко). Его внучка Елена - тоже художница, сейчас проживает в США.

Первая всеукраинская художественная выставка, организованная Наркоматом образования, состоялась в 1927 году и была приурочена к 10-летию Октября. Она была передвижной и имела большой успех. Участие в ней приняло около полутысячи участников. Такие выставки проходили каждые два года, и первые три были очень успешными. От первых двух сохранились каталоги, для третьей готовить его уже запретили. Власть опомнилась и начала закручивать гайки. Четвертая и пятая Всеукраинские выставки были уже в десятки раз меньше...

В 1932 году вышло закрытое постановление партии об уничтожении всех неформальных объединений художников. Должен был быть единый центр и единый творческий метод, конечно, - социалистический реализм. Этим постановлением Украине запрещалось самостоятельно принимать участие в Венецианских биеннале, как это было до тех пор. 1932–1933 годы - не только годы Голодомора, но и ломки украинских художников, переплавки их творческих методов под единый стандарт.

Юлия Литвинец планирует отдельный проект - выставку произведений того периода, который трудно классифицировать, отнести к какому-либо стилю или направлению.

Того, кто писал доносы, расстреляли последним

Украинских писателей, ученых, режиссеров, актеров тогда уже уничтожали полным ходом. Карательная машина, конечно, не обошла и художников. Постановлением партии, опять же закрытым, предполагалось создание специального секретного фонда, располагавшегося в помещении тогдашней выставочной дирекции. Туда со всей Украины свозили картины врагов народа или потенциальных врагов, в понимании тогдашней власти. Действовала комиссия, состоявшая из трех человек: директора принимающего учреждения, представителя НКВД и кого-то из специалистов-искусствоведов. Всем художественным заведениям было дано указание изымать "неправильные" картины и отправлять их в спецфонд.

Юлия Литвинец рассказывает, что Одесский художественный музей подошел к этому вопросу с присущим одесситам юмором: из художественных альбомов они вырвали страницы с картинами тех авторов, которые считались формалистами, и отослали в Киев. И этот юмор им сошел с рук - никого не наказали.

В 1937 году спецфонд перевели в нынешнее помещение Национального художественного музея Украины, поскольку там были просторные подвалы и хорошая система отопления: все эти картины и изъятые вещи должны были сжечь. Об этом знали всего три человека - члены комиссии, другие сотрудники музея ни о чем даже не догадывались.

Нынешний генеральный директор музея Юлия Литвинец, начавшая проект фактически исследования и реабилитации арестованных картин, не один день работала в архивах СБУ, знакомилась с делами своих бывших коллег. Тогдашнего директора музея и нескольких сотрудников расстреляли. Доносы на них писал научный работник, исполнявший обязанности библиотекаря музея. Среди расстрелянных - и его жена, тоже работавшая там. Его уничтожили последним.

В то же время в подвале собралось 1649 единиц хранения - об этом свидетельствует инвентарная книга 1939 года. Причем под одним номером могло значиться несколько предметов. Живописных работ выявлено около 800. В то время спецфондом заниматься было некому: нового директора назначили лишь в 1941 году - по рекомендации НКВД. Тогда проверили спецфонд и в акте указали, что часть картин можно вернуть в основной фонд. Но не успели - началась война. Эвакуацией занималась сотрудница другого музея, которая, очевидно, ничего не знала об особенностях спецфонда. Часть картин вывезли в Уфу, большинство осталось на месте.

Замок сгорел - картины остались

Немцы по-другому понимали искусство и, наоборот, ценили художественные поиски. Поэтому, отступая, они снарядили целый эшелон музейных предметов. Были там и картины из спецфонда. Но, проехав через Украину и часть Европы, эшелон застрял в Кёнигсберге. Его выгрузили в каком-то замке, который потом сгорел. Но спецфондовским картинам вновь повезло: они лежали в подвале и сохранились. После войны, с соблюдением всех формальностей, их вернули в места хранения.

Казалось бы, на этом их досадные приключения должны были бы закончиться. Но где там! В начале 1950-х снова приказ: спецфонд перевести в пятую категорию, т.е. уничтожить. К счастью, вскорости умер Сталин, и картины перевели в так называемую нулевую категорию. Их сняли с подрамников и намотали на огромные валы, которые до сих пор находятся в Национальном художественном музее. В таком виде их должны были отправить в Россию и там уничтожить. Но... то ли сработала инертность, то ли тайная отвага сотрудников, но они дожили до независимости. Еще в 1987 году их начали потихоньку разматывать и исследовать.

Открылись новые работы известных художников, интересные имена. От кого-то, правда, - только картина и фамилия автора в инвентарной книге. Как, например, Труфанов. Больше никаких документов, никаких упоминаний. На выставке представлена его картина "Симулянт".

Виктор Пальмов, Василий Седляр, Иван Падалка, Николай Попов, Иван Липковский (сын известного митрополита, обвиненный в украинском буржуазном национализме и организации нападения на Кирова), талантливый выдумщик и затейник Василий Чалиенко, Исаак Бродский (художник из Бердянска, который, пользуясь своими связями в правительстве, как мог, спасал художников от репрессий), мой земляк Петр Кодьев (он был членом комиссии по изъятию музейных картин, и вместе с тем не знал, что из дирекции художественных выставок изымают и его картины).

Бойчукистки Антонина Иванова и Оксана Павленко выжили благодаря тому, что в свое время выехали в Москву. Они прожили долгую жизнь и немало картин и документов передали в Украину. Абрам Черкасский, первый учитель Татьяны Яблонской, выехал в Алматы, но должен был полностью изменить свой художественный стиль, как и Евгений Горбач и другие, кто остался живым.

Выставку частично экспонировали в 1990 годах. Но полностью посетители Национального художественного музея увидели ее в 2015-м.

- И сразу стало заметно, - говорит Юлия Литвинец, - как художники 1960 годов, в частности нонконформисты, не видя сделанного предшественниками, воссоздавали некоторые тенденции в живописи. Все это нуждается в осмыслении и выстраивании целостной картины истории украинского изобразительного искусства советского периода.

И этому хорошо поможет солидное издание "Спецфонд 1937–1939", куда вошли репродукции с картин, их история, рассказы об авторах со ссылкой на архивные дела, инвентарная книга спецфонда. Вступительную статью написала инициатор проекта Юлия Литвинец.