Экономический кризис: не будите зверя. Президент Центра экономического развития Александр Пасхавер о некоторых экономических и социальных аспектах нынешнего противостояния

— На этой неделе довелось слышать много разного о масштабах и истоках нынешнего экономического кризиса. Так есть он или нет? А если есть, то не спровоцирован ли искусственно?

— Говорить о кризисе вообще — все равно что констатировать факт существования человека. Хотя на самом деле он может быть и младенцем, и взрослым, и глубоким стариком. Точно так же и с нынешним широко рекламируемым кризисом. Действительно, предпосылки для его возникновения — налицо. Это прежде всего очень сильный фактор социальных волнений. Фактор неэкономический, однако если он будет действовать сколь-нибудь продолжительное время, если будут игнорироваться порядок, предсказуемость, соблюдение договоров, то это может привести к самым печальным экономическим последствиям.

Волнения начались в период, когда экономика была на диво хороша — растущая, устойчивая, она имела достаточные резервы, чтобы не поддаваться негативным воздействиям. На мой взгляд, именно благодаря этому ничего катастрофического пока не происходит. Хотя страна уже почти две недели не работает в привычном режиме.

Дальнейшее во многом будет зависеть от того, как поведут себя стороны процесса: власть (Национальный банк, правительство, Президент) и оппозиция. Кто будет работать на усиление, а кто — на ослабление кризисных процессов.

Беспокоиться сейчас о порядке — не дело оппозиции. Скорее наоборот, ведь она — сторона возмущения. Поэтому не будем ее рассматривать как фактор спокойствия. Однако для себя отметим, что впервые в Украине острый социальный конфликт, акция гражданского неповиновения проходит столь организованно.

Что касается власти... Признаться, меня очень удивили недавние высказывания Президента о том, что в стране банковский кризис и скоро мы можем прийти к параличу системы. Действительно, такое может произойти. Но также правда и то, что первые лица государства не должны о подобном заявлять публично. Они должны действовать на упреждение негативного развития событий. Пока же имеет место — только на более страшном уровне — повторение действий правительства в период зернового кризиса. Который был в значительной мере спровоцирован заявлениями чиновников, что не хватит хлеба, что резко возрастут цены и так далее...

Нынче наблюдается, по сути, то же самое, только по значительно более комплексным и сложным проблемам — не в отдельной отрасли, а во всей экономике. Если бы подобное происходило в первые годы независимости, я бы мог посетовать на отсутствие управленческого опыта у государственной элиты. Сейчас же такие предположения выглядят просто смешно. В моем понимании, если сегодня кто-то говорит о финансовом кризисе, то тем самым он его стимулирует. Это — прямой путь к панике.

— Возможно, это некий далеко идущий план?

— Пусть лучше разбираются политологи — это выходит за пределы моей компетенции.

Заметьте, что реально ответственный за экономику первый вице-премьер так не высказывался. Его заявления были во многом успокаивающими. Исполняющий обязанности председателя Нацбанка также стремился не допустить излишнего нагнетания ситуации. Они действовали в рамках моего понимания того, как должны поступать в подобной ситуации высшие чиновники государства, отвечающие за экономику.

— Что дальше? Каким вам представляется самое слабое звено и варианты событий в экономической сфере?

— Я бы не хотел вносить свою лепту в панику. Но, говоря абстрактно, самым слабым звеном является финансовая система. В том смысле, что она наиболее чувствительна как к реальным нарушениям экономического процесса, так и к политическим спекуляциям вокруг него. Вся экономика основана на доверии. Собственно, она и существует лишь благодаря тому, что субъекты экономической деятельности доверяют друг другу. Нет такого доверия — все разваливается. Поэтому любой сигнал «Не доверяйте» — словно ракетный залп по зданию экономики. Это очень хорошо понимают представители Нацбанка, банкиры, участники фондового рынка, которые делают все, что в их силах, чтобы успокоить население.

— Какими могут быть бюджетные последствия «праздника непослушания»?

— Даже если бы страна десять дней не работала вообще, то и в этом случае бюджетные последствия оказались бы не столь тяжелыми, как об этом сейчас говорят. Самый тяжелый удар — утрата доверия к финансовой системе. Любой другой сбой можно устранить в рабочем порядке. Доверие восстанавливается очень долго, к тому же это весьма дорогостоящий процесс.

— Следует ли ожидать каких-либо долгосрочных последствий для Украины, скажем, снижения кредитных рейтингов?

— Пока политическая развязка еще не очевидна, прогнозировать подобные последствия очень сложно. Если бы все счастливо закончилось сегодня или завтра, или до понедельника, то я бы сказал, что негативное влияние будет незначительным. Если же противостояние затянется и перейдет в более жесткую форму...

Каждый день беспорядка углубляет последствия для экономики. Однако экономика — еще не царица доказательств. В жизни многих народов и стран возникали ситуации, когда экономикой пренебрегали ради достижения каких-то иных, более долгосрочных целей. И это называлось революцией...

Я аналитик и с интересом изучал историю революций. Накопленный человечеством опыт показывает, что редко когда те, кто начинал революцию, пользовались ее результатами. Я бы даже сказал — никогда. Это надо помнить не только революционерам, но и власти...

— Могут на этой волне возникнуть какие-либо экстравагантные экономические решения, типа продажи до Нового года «Укртелекома»?..

— Думаю, что нет. Ничего такого не будет, пока не разрешится главный вопрос.

— Насколько значимыми могут оказаться долгосрочные социальные последствия?

— Очень важно понимать, что происходит в стране, — с точки зрения, как сейчас модно говорить, «проекта Украина». Наша страна действительно включает в себя два культурных типа — условно говоря, европейский и евразийский. И множество смешанных типов. В моем представлении, европейский тип вырос из средневекового ремесленника. Подчинение порядку, готовность к ежедневному труду ради повышения благосостояния, в значительной мере — психологическая независимость от государства (оно воспринимается как наименьшее зло) и, если интегрально, — закон выше силы. Наиболее ярко этот культурный тип представлен на Западе Украины.

Евразийский тип мне условно напоминает военного поселенца. Конечно, сравнение очень грубое, я ни в коей мере не хочу кого-то обидеть… Это человек, готовый к мощному выбросу энергии, к мобилизации в нужный момент всех своих сил для достижения цели. Он видит себя частичкой государства, готов вписаться в государственную пирамиду, подчинить ей свои интересы. Ежедневный труд не так важен, как готовность к мгновенной мобилизации. Если попытаться обобщить — приказ (сила) выше закона.

Сейчас мы наблюдаем столкновение этих двух культурных типов. И произошло оно потому, что волею судеб на должность президента претендовали два человека, которые очень резко и ясно репрезентовали их. Если бы типические черты кандидатов были менее выражены, возможно, у нас не было бы на сегодня столь серьезного конфликта. Пятнадцать лет нам удавалось его избегать, за это время произошла определенная диффузия, взаимопроникновение этих типов, которое мы наблюдаем в центре Украины.

Думаю, пройди еще 15 лет, и конфликта не могло бы быть в принципе. Хочу напомнить читателям, что объединившиеся жители бывших британских колоний на территории Америки в течение 50 лет не осознавали себя гражданами единой страны — только гражданами того или иного штата. Потребовались десятилетия, череда внешних и внутренних конфликтов, пока это осознание пришло. Это длительный процесс, но исторически абсолютно необходимый.

— В нашем случае столкновение разрешится победой одного из типов или...

— Нам не дано предсказывать будущее. Мы можем только проанализировать все возможные варианты развития событий. Наиболее катастрофический сценарий — разделение страны по культурному принципу. Может произойти победа одного из типов и медленная трансформация одной части страны под другую. Может установиться некое конкурентное равновесие, которое мне представляется не худшим вариантом. Именно в конкурентной борьбе вырабатываются оптимальные формы народной жизни. Мне ближе европейский тип жизни.

— Насколько велики шансы реализовать в Украине идеи сепаратизма?

— Если бы правовое решение конфликта было найдено уже сегодня, я бы сказал, что невелики. Заметьте, сепаратистский проект реализуется госчиновниками, призванными обеспечивать единство государственной пирамиды, которые по определению чужды местническим настроениям. Это, я бы сказал, улыбка истории. Если бы население действительно хотело отделения, то инициатива шла бы снизу, выдвинулись бы неформальные лидеры либо, по крайней мере, представительская власть. В нашем случае все происходящее было бы смешным, если б не было так страшно.

При развитии политических событий по пути вялотекущего, неинституциализированного конфликта сепаратистские тенденции могут усилиться. Но сепаратизм сепаратизму рознь. Судя по результатам второго тура голосования, если эти идеи и могут где-либо реализоваться, то скорее в Луганске и Донецке, массово поддерживавших данный культурный тип, нежели в Харькове или Днепропетровске. Однако проводникам подобных идей следовало бы хорошенько задуматься о будущем, а не только о настоящем.

Экономика восстанавливается от простого к сложному. Поначалу — розничные торговцы по всей Украине, затем — оптовая торговля, по мере накопления капитала — такие относительно простые отрасли, как добывающая и первичная переработка (в наших условиях — это уголь и металлургия). Но уже сейчас очевидно, что следующей стадией станет развитие машиностроения и общей химии. Машиностроительный бум сменится бумом наукоемких технологий (Харьков, Киев, возможно, Днепропетровск), а тот, в свою очередь, — ускоренным развитием сетевых технологий и сложных услуг, той же рекреации (что выведет на лидирующие позиции Крым и Западную Украину).

Существует логика развития. И сейчас, когда планировщики сепаратизма ощущают себя самыми успешными в стране, надо им напомнить: в историческом плане этот период может быть очень коротким. Металлургия и добывающая промышленность — отрасли прошлого века. На примере многих стран мы видим, что это скорее зоны бедности, нежели процветания, с ними много хлопот у руководителей государств — Великобритании, Германии, Польши.

Сторонники сепаратизма выдвигают довод: «Мы кормим всю Украину». Может, и кормят — с учетом того, сколько в них вложено капитала, заработанного в других отраслях, и сколько еще должно быть вложено. Но даже если этот аргумент справедлив на сегодняшний день, не следует упускать из виду, что моноотраслевая территория, тем более основанная на базовых отраслях, — потенциально всегда зона бедности. Ее жителям хорошо лишь в многоотраслевом экономическом комплексе и очень плохо, когда они предоставлены сами себе...