Поэт из Луганска Василий Голобородько: тот, кто прошел сквозь ад

Недавно Оксана Забужко инициировала обращение к руководству Украинского Пен-центра с предложением номинировать Василия Голобородько на Нобелевскую премию по литературе. Забужко называет его одним из величайших поэтов ХХ в. Вопреки тому, что сам Василий Иванович - человек чрезвычайно скромный и слишком отдаленный от всевозможных светских церемониалов. Именно сейчас ему, как и многим нашим соотечественникам, тяжело на сердце и горько на душе. Поэт вынужденно покинул нынешний восточный ад - родной Луганск - и благодаря друзьям нынче временно находится в г. Ирпень. Ведь вокруг его луганской пятиэтажки - выстрелы, взрывы, сепаратисты, гибель мирных людей. Жизнь перевернулась вниз головой.

- Насколько известно, мой пятиэтажный дом в Луганске пока стоит, - рассказывает ZN.UA Василий Голобородько. - Знаете, мне даже не жалко ни телевизора, ни мебели, но крайне жаль библиотеки, моих архивов! Уезжать из Луганска пришлось чрезвычайно быстро, почти впопыхах. Потому вот захватил с собой лишь одну папку с материалами. А там, в моей луганской квартире, столько еще осталось наработок! Все они сложены на подоконниках. Целых два подоконника наработок!

Если бы это все спасти, перевезти, но ведь для этого пришлось бы нанимать машину…

В самом городе у меня родных нет. Родственники живут в селе Андрианополь Перевальского района на Луганщине. Это село пока контролирует Нацгвардия. И я недавно общался по телефону с братом, невесткой: все они там. А вот соседние села Луганщины - под сепаратистами. И за них идут ожесточенные бои. Например, село Малоивановка, там нет ни газа, ничего…

- Василий Иванович, говорят, в связи со всеми этими событиями возникли проблемы и у вашего сына Евгения, которому пришлось уехать из Луганска, чтобы сепаратисты его не забрали в свои отряды.

- Так получилось, что сепаратисты похитили Владимира Семистяга, руководившего луганской "Просвітою". И в его записной книжке нашли телефон моего сына. Потому они, а это очевидно ФСБшники, интересовались и сыном, и мной. Теперь сын в Киеве, снимает комнату, нашел работу (по тому профилю, что и в Луганске - торговля стройматериалами, ранее сын оставил свою педагогическую деятельность). И жена его- кандидат биологических наук - устроилась хореографом.

Сам я не весьма адаптирован к социуму, привык работать дома. Лишь бы были вода, газ. А вот им, молодым, нельзя сидеть - надо искать работу. Когда еще фирмы в Луганске начнут действовать… Все же разбито! Со мной сын общается по-украински. Интересно также, что родители жены выехали с востока в Богуславский район на Киевщине - и сразу начали разговаривать на литературном украинском языке, хотя у них не было никакой практики.

- Вы, украинский поэт, чувствовали дискомфорт (или дискриминацию) на территории русскоязычной Луганщины?

- Многие люди думают, дескать, откуда, я, украинский поэт, взялся на априори русифицированной Луганщине. Ведь пишу только на украинском языке.

Но не вся Луганщина русифицирована. Например, в моем селе половина людей разговаривает на юго-восточном диалекте, полсела - на северном, приближенном к белорусскому. Семилетку я заканчивал украинскую. А потом перевелся в интернат в пригород Лисичанска, в село Верхнее, где жил когда-то Владимир Сосюра.

Если говорить о населении Луганщины, то там большинство - украиноязычных. А уже в Донецкой области население делится по языковому признаку приблизительно поровну.

Знаете, в нашем краю в течение 23 лет ничего не делалось для того, чтобы население органично изучало и воспринимало украинский язык. Людям просто объясняли: дескать, живете в "другой" стране, Украине. Все газеты русскоязычные. Даже газета областного совета. Сначала это издание планировали делать 50 на 50% (двуязычное). Потом все сошло на нет. И все материалы выходили только на русском языке.

В Луганском национальном педагогическом университете им. Тараса Шевченко языковой режим также не соблюдался. Лишь на филологическом факультете есть украинский язык и литература, история Украины, которые преподаются на украинском. Все остальные факультеты - русскоязычные.

Почти все общеобразовательные школы на Луганщине - русскоязычные. Только один лицей при университете… Когда мой сын искал работу учителя истории, директор школы был согласен взять его, если он будет преподавать историю Украины на русском. Сын не согласился.

Возможно, это все шло от центра. Статус детских садов также украиноязычный. Воспитатели только здоровались и прощались по-украински. А остальное время общения - на русском.

Так что все эти учебные заведения были украиноязычные только для статистики. Ничего не делалось для того, чтобы выполнялась Конституция Украины… И здесь речь не о "национализме". Получается, что воспитывалось отличие от Украины, несхожесть, пятая колонна. Ничего страшного не было бы, если бы за ними не стояла Москва. Путин непосредственно руководил политикой через Януковича, теперь будет руководить через Европу, через газовые санкции.

- Скажите, часто вам устраивали на Луганщине поэтические вечера, творческие встречи? Кому-то интересно было именно там популяризировать вашу украинскую поэзию?

- Да, юбилейные вечера были. Например, к моему 50-летию - вечер в педагогическом университете. На 60-летие сами без меня провели вечер в комнате областной библиотеки, в отделе краеведения. В этом отделе - портреты людей, прославивших Луганщину. Среди них - Екатерина ІІ, Михаил Матусовский, Михаил Голубович. Моего портрета нет. Хотя я лауреат Государственной премии им. Тараса Шевченко. Я говорю не о себе лично, но и о других украиноязычных писателях. Нет портрета ни одного украиноязычного писателя.

* * *

Поэт родился в 1945 г. в селе Адрианополе на Луганщине. В 1964-м поступил на украинское отделение филфака Киевского университета. В 1965-м стал студентом Донецкого пединститута. Через два года его оттуда отчислили за "действия, несовместимые со званием советского студента". Оказалось, Голобородько популяризировал запрещенные публикации Ивана Дзюбы. В начале 60-х в СМИ появляются первые подборки стихов Голобородько. Хотя первую его книгу уничтожили "органы" из-за несогласия автора работать на КГБ. До 1986 г. произведения Голобородько запрещали публиковать в Украине. В США еще в 1970-м вышел его сборник "Факел". Отдельные произведения поэта со временем были переведены на разные языки (в том числе французский, немецкий, русский...). Литературоведы видят в его творчестве - "мир наива, пространство наших предков", в его произведениях - "самые отчаянные гиперболы и самые фантастические образы", в его стихах "все безжизненные предметы оживают и ведут себя как добрые милые существа".

* * *

- В свое время вступив в столичный вуз, вы были вынуждены вернуться на Восток… Однако многие литераторы обустраивали свои карьеры именно в столице.

- Это зависело исключительно от моих возможностей. Когда я жил в селе, то почему-то в СМИ распространяли мнение, что мне ужасно нравится жить в селе, копать картошку… У меня было большое хозяйство - огород, две коровы. Литераторы говорили, что это я один такой. Я все делал своими силами.

- При такой тяжелой работе было ли вдохновение для творчества?

- Стихи писал тогда, когда они приходили в голову. Специально не садился писать… А вот на чтение, живя в селе, времени было мало. Я записывал образ, потом его дорабатывал. Бывало, и все стихотворение сразу приходило в голову. Не было возможности садиться и специально писать. А уже в Луганске появилась такая возможность. К тому же я уже 18 лет исследую сказки…

На эту тему вышел случайно. Какое-то время я находил в фольклоре всевозможные образования о некой птице. Это загадки, приметы, поверья. Я долго этим занимался, искал сведения о какой-то птице, потом группировал данные и делал целостный текст, как птица метафоризирует. Потом начал исследовать украинскую свадьбу. Записывал свадебные песни, эпизоды, саму свадьбу - сватанье, вечерницы, взрослость девушки и парня.

Со временем понял: обо всем этом сказано в сказке. Каждая сказка заканчивается свадьбой. Я и начал проектировать сказки на свадебный обряд. Ошибочно шел, шел… Понятно, что все смотрят на сказку как на фантастическое произведение. А оказывается, что это не чистая фантастика, а метафорический текст, в котором есть план выражения и план содержания. Любую сказку можно перевести на обряд. Я исследовал, что есть сказки для девушек и для парней. Оказалось, что больше всего сказок девичьих, о наступлении взрослости девушки. Например, известные сказки о Котигорошко, Ивасике Телесике - это девичьи сказки. Я уже издал две "сказковедческие" книги - "Соловейку, сватку, сватку" и "Ой, вінку, мій вінку".

Но, как я уже говорил, все эти мои наработки остались там, в "аду" Луганска…

- Что скажете по поводу переводов своих произведений, в частности на русский?

- Да, была антология украинской поэзии, которую я сам "выловил" в интернете. Несколько моих стихотворений вышли в журнале "Арион". Мои стихи на русский перевела Наталья Горбаневская. Это та женщина, которая выходила на Красную площадь и протестовала против советских войск в Чехословакии.

У россиян такой взгляд на Украину: дескать, Украина, а именно Западная Украина - это резервация. Вот они и переводят в основном Юрия Андруховича. А с востока популярен только Сергей Жадан.

Для них нелогично меня, поэта с востока, переводить на русский. Ведь этим можно утверждать, что у нас и на Луганщине есть украинский язык и украинцы.

Переводы в целом воспринимаются нормально. Но мне они не очень нравятся. У нас язык более мягкий, конкретный, у них - официальный, может из-за этого… Например, стихотворение начинается: "Татові їсти у поле несу" а на русском получается буквально: "Папе кушать в поле несу". Может, в русской глубинке это как-то иначе звучит, колоритнее, с языковой спецификой.

- Понимаю насколько это сложно, но все же - "навевают" ли вам последние события на родине какие-то поэтические строфы?

- Я живу на окраине Луганска. И уже начал было писать стих к освобождению города. Но этого не произошло. Я ведь думал, что все будет развиваться быстро… В моем стихотворении, наряду с сепаратистами, также воюют памятники Ленину, Дзержинскому. Повторяю: 23 года ничего не делалось… Держали памятники… Потому понятно, что сепаратисты подпитывались этими монументами, а Путин из Москвы защищал те памятники. Чтобы состоялась "деколонизация", надо было их давно убрать. Считаю, что они отрицательно влияют на все украинское. Было два указа - и Кучмы, и Ющенко - относительно памятников. Но только в последнее время начался "ленинопад". Возможно, некоторые люди 23 года жили и думали, что восстановится СССР, будут колхозы и льготы, хлеб по 16 коп. и колбаса по 2 руб. 30 коп. На Луганщине - точно люди так думали.

Например, моя улица называется "Пролетариата Донбасса"… У меня есть предложение. Переименовать улицы в Луганске именами ребят, погибающих за этот город. Не называть улицы "Грушевского", "Петлюры". Потому что люди будут говорить, что эти деятели не имеют никакого отношения к Луганску. А называть улицы именами наших героев.

- А вообще много в вашем Луганске книжных магазинов, где можно приобрести украинскую книгу?

- В магазинах Луганска преимущественно русская литература. Но, например, патриотический деятель Дмитрий Снегирев открыл магазин в центре города, и там продается только украинская книга. Ему предоставили помещение около храма, принадлежащего УПЦ Киевского патриархата. Там можно было приобрести украинскую литературу. Небольшой магазин был в областной библиотеке "Идея", там тоже много украиноязычной литературы. С этим проблем не возникало, знаю, что луганские студенты весьма интересовались украинской книгой.

- Кто для вас в поэзии был ориентиром, как в мировой, так и в украинской? Кто из поэтов мирового уровня больше всего повлиял на вас?

- Из мировых поэтов много моих любимых. Большинство из них недоступны. Некоторых поэтов выискивал буквально по строке, выписывал, перепечатывал, например таких, как Рене Шар, Эудженио Монтале.

Из украинских классиков - это прежде всего Павел Тычина. А если говорить о современниках постарше - Николай Винграновский.

Богдана-Игоря Антонича я вообще не знал в начале своего творчества. Когда работал на шахте, еще в молодости, моей обязанностью было цеплять вагонетки и подавать сигнал, чтобы уголь поднимался вверх. Так вот, пока вагонетка ехала вверх, я садился и учил наизусть стихи Винграновского. Это было давно, я тогда готовился ко вступлению в университет. Но из университета Шевченко меня выгнали, не дали возможности доучиться, перестали печатать, говорили, что я сформировал о себе негативное впечатление. Говорят: на кого Бог, на того и люди. А я перефразирую: на кого КГБ, на того люди. Часто, когда я жил в селе, ко мне приезжали "гости", эдакие чины из Луганска… Кагебист сажал меня в коляску мотоцикла, и мы ехали в военкомат, а там были продолжительные беседы… Но я выдержал! Потому что не знал, что у них, кроме лагерей, существует наказание еще и психбольницей, а там нет определенного срока пребывания, да еще и разные препараты дают…

Если бы я тогда все это знал, то, возможно, сломался бы... А может, кто-то из Киева меня спас, защитил - может, Борис Олийнык?

- Что думаете по поводу инициативы - выдвинуть вас на Нобелевскую премию?

- Премии - это всегда хорошо. Они отмечают определенные достижения мастеров. Забужко инициировала обращение в украинский Пен-центр, а уже они должны продвигать конкретное имя - в комитет и т.д.

Меня недавно спросили, приготовил ли я Нобелевскую речь. Но все это крайне далеко и весьма туманно…