ТАШКЕНТСКИЙ БЛОК — ЧТО ВПЕРЕДИ?

Короткая история Договора о коллективной безопасности, который еще называют Ташкентским пактом, практически совпадает с историей СНГ с ее неожиданными поворотами, курьезами и разочарованиями. После распада Советского Союза, пожалуй, только Украина была готова к созданию собственных вооруженных сил из осколка Советской Армии, расположенного на ее территории. Остальная же часть войск бывшего СССР была преобразована в Объединенные вооруженные силы СНГ, и даже был придуман такой нонсенс, как присяга СНГ, то есть - всем странам Содружества одновременно. Главкомом ОВС стал маршал Евгений Шапошников, а юридической основой - вышеупомянутый договор. 15 мая 1992 года его подписали шесть стран (Армения, Казахстан, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Узбекистан), а позже присоединились Беларусь (несмотря на провозглашенный нейтральный статус), Азербайджан, Грузия и Туркменистан. Конечно, у каждого из членов новообразованного альянса были свои причины участия в нем. Для Беларуси это было началом откровенного сближения с Россией, вплоть до создания единого федеративного государства, для закавказских республик - возможность решения внутренних и внешних конфликтов, а государства Центральной Азии просто в то время были не способны создать свои армии из-за недостатка подготовленных военных профессионалов, которые смогли бы это сделать. Свои цели имела и Россия. Прежде всего, конечно, основной ее задачей было не дать возможности республикам бывшего СССР выйти из-под российского влияния. Недаром уже в первом пункте договора указано, что его участники не будут вступать в военные союзы или принимать участие в каких-либо группировках государств, а также действиях, направленных против другого государства-участника. За этим легко угадываются тень НАТО, Европейского союза или любых других военных блоков, в которых Россия не участвует.

Вообще же, в договоре указывается, что приоритет в обеспечении безопасности государств-участников отдается мерам политического характера. Вместе с тем, предполагается заблаговременная разработка и проведение комплекса мероприятий по предупреждению актов агрессии, а в случае ее совершения - по отражению. К таким мерам можно отнести:

- совместное усиление охраны и прикрытия внешних границ;

- создание группировок войск коалиционного состава;

- организация системы управления этими группировками;

- создание запасов материальных средств;

- согласование мобилизационных планов государств-участников.

Предполагалось, что ОВС будут военной основой коллективной безопасности. Центральным же органом по отражению агрессии предлагалось сделать Главкомат ОВС СНГ, а на театрах военных действий - оперативные командования, формируемые на базе министерств обороны государств-участников.

На самом деле события развивались по-другому. Для набирающего силу аппарата вновь созданного министерства обороны России Главкомат сил Содружества был досадным недоразумением, роль которого все больше и больше уменьшалась. В конце концов российское военное ведомство выдвинуло инициативу, суть которой сводилась к тому, что нужно завершить создание национальных вооруженных сил, а только затем приступать к созданию объединенных. Интеграционные процессы тогда еще были не в моде, а новая военная бюрократия во главе с амбициозным Павлом Грачевым была занята тем, что делила посты во вновь созданных структурах министерства обороны независимой России.

После полутора лет существования Договора о коллективной безопасности, практически только на бумаге, стало ясно, что для его спасения необходимо принять экстренные меры. 23 - 24 декабря 1993 года на встрече в Ашхабаде главами 10 государств-членов было принято решение, в соответствии с которым Главное командование ОВС СНГ (о котором к этому времени уже вообще ничего не было слышно) было преобразовано в Штаб по координации военного сотрудничества государств-участников СНГ. Главком Шапошников «добровольно» перешел на другую работу - секретарем Совета безопасности России (где, кстати, тоже продержался недолго), а начальником вновь созданного штаба был назначен генерал-полковник Виктор Самсонов. На этой же встрече был определен состав Совета коллективной безопасности (СКБ), органа, отвечающего за политические решения в сфере коллективной безопасности, и функции его генерального секретаря.

К началу 1994 года (после первых выборов в Думу) стало очевидно, что в России самой перспективной становится идея ее возрождения если не в прежних границах, то уж точно с прежними сферами влияния. Российское руководство начало понимать, что без интеграции с республиками бывшего СССР в военной области эту задачу выполнить невозможно. И вот, 20 июля 1994 года СКБ была принята Концепция коллективной безопасности, одобренная министрами иностранных дел и министрами обороны стран-участников. В преамбуле этого документа указывается, что он отражает намерение стран-участниц обеспечить свою безопасность путем объединения в оборонный союз в Европейско-Азиатском регионе. В концепции изложены основы военной политики государств-участников, основные направления создания системы коллективной безопасности и основы ее обеспечения. В качестве сил и средств такой системы рассматриваются:

- вооруженные силы и другие войска государств-участников;

- коалиционные и другие группировки войск в регионах;

- совместная (объединенная) система ПВО.

В перспективе государства-участники могут принять решение о создании объединенных вооруженных сил. В концепции указывается, что СКБ может для операций по поддержанию мира создавать коллективные миротворческие силы.

В развитие положений упомянутой концепции 10 февраля 1995 года министры обороны стран СНГ подписали соглашение о создании объединенной системы ПВО. Согласно соглашению, в эту систему входят силы и средства ПВО государств-участников, действующие по согласованному плану и выполняющие такие задачи:

- обеспечение охраны границ государств-участников;

- осуществление совместного контроля за порядком использования воздушного пространства;

- оповещение о воздушной обстановке и предупреждение о воздушно-космическом нападении;

- ведение согласованных действий войск ПВО по отражению агрессии.

Кстати, это соглашение подписал и министр обороны Украины, правда, с пометкой «с учетом национального законодательства Украины». Любопытно, каким бы образом действовало это законодательство, если соглашение предполагает, что координация действий сил и средств объединенной ПВО должна осуществляться с центрального КП ПВО России. К счастью, судя по всему, для Украины это соглашение, как и большинство документов СНГ, осталось только на бумаге. По окончании последней встречи глав правительств стран СНГ 12 апреля этого года Евгений Марчук заявил, что Украина будет выполнять его только в области военно-технического сотрудничества.

Между тем, приближение президентских выборов в России ускорило интеграционную лихорадку, в том числе и в военной области. 19 февраля 1996 года Совет коллективной безопасности принял решение «О передаче функций секретариата Совета коллективной безопасности Штабу по координации военного сотрудничества государств-участников СНГ». Таким образом, политический орган, координирующий военное сотрудничество, практически должен будет отмереть. Исходя из этого решения, для подписи главами государств Содружества на ближайшей встрече в Москве подготовлен соответствующий проект решения, в приложении к которому указывается, что Штаб по координации... «является постоянно действующим органом Совета коллективной безопасности и Совета министров обороны, приравнивается к Генеральному (Главному) штабу вооруженных сил принимающего государства...». Нет сомнений, что Генеральный штаб России в конечном итоге переберет на себя функции Штаба по координации.

В свете развития политической ситуации в Европе и мире, возникает вопрос - какова перспектива развития Ташкентского блока и есть ли у него будущее вообще? Россия неоднократно заявляла, что в случае расширения НАТО на восток она создаст в качестве противовеса ему альтернативную организацию коллективной обороны. Сможет ли Ташкентский блок стать ее основой? С уверенностью можно утверждать, что только при условии участия в нем Украины. Ведь странам Центральной Азии проблема расширения НАТО в общем-то безразлична. И их роль как противовеса Североатлантическому блоку можно сравнивать с ролью, которую бы для России играла, например, Мексика, будь она членом НАТО. То же можно сказать и о кавказских республиках. Разница геополитических интересов государств, подписавших договор в Ташкенте, кстати, стала уже заметной, когда решался вопрос о миротворческих силах в Таджикистане. Тогда, кроме России, выделить свои войска для формирования миротворческих сил согласились только Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан (непосредственные соседи Таджикистана, опасающиеся проникновения на их территории исламского фундаментализма из Афганистана), а фактически основную тяжесть миротворческой деятельности до этих пор несет там только Россия.

Остается одна Беларусь, но, похоже, ее нужно рассматривать не как союзное в отношении России государство, а скорее как ее часть. В случае вхождения Польши в НАТО, в Беларусь будут немедленно введены российские войска. А это может привести к тому, что белорусские офицеры постепенно «перетекут» в российскую армию, прельщенные более высокими заработками. Благо, препятствия для этого процесса (гражданство, присяга и т.д.), похоже, к тому времени будут ликвидированы. Таким образом, в будущем Ташкентский блок может превратиться в аморфный военный союз российско-белорусского государства и восьми стран СНГ, которые имеют слабые в техническом и тактическом отношении армии и различные уровни интеграции в этот союз. Можно с уверенностью сказать, что пока в России существует экономический кризис, она не сможет поставлять новые образцы техники в страны СНГ по символическим ценам и в массовом порядке бесплатно обучать офицеров их вооруженных сил. Изменить положение может только угроза, общая для этих стран, но на сегодня ее не существует и вряд ли она появится в будущем.