СТО ДНЕЙ ПРЕЗИДЕНТА ШИРАКА: ИСПЫТАНИЕ БОНАПАРТИЗМОМ

Формула «сто дней президента» стала чуть ли не штампом мировой журналистики, удобно вмещая в себя анализ наиболее заметных нововведений каждого наблюдаемого главы страны в сравнительно небольшом отрезке времени. Однако именно фигура Жака Ширака — нового президента Республики Франция — позволяет применить означенный жанр с двойным, если не тройным эффектом.

Во-первых, именно французская история явила миру сам прецедент ста дней: столько времени понадобилось когда-то Наполеону Бонапарту, чтобы осуществить второе пришествие к власти. Сто дней отделяли деспотичного императора от бегства с острова Эльба до высылки на остров Святой Елены — от реванша до окончательного поражения, что позволяет проводить условные до схематизма, но допустимые в целом параллели с изнурительной, многолетней и не всегда удачной борьбой Жака Ширака за пост главы державы, а также с нынешним кризисом, в котором пребывает он лично и его команда в целом в связи с бурной волной протеста мировой общественности против возобновления французских ядерных испытаний. «Это надо постараться, чтобы на внешнеполитическом поприще начать так плохо», — резюмировал в одном из своих июльских номеров газета «Ле Монд».

Во-вторых, и это особенно важно для понимания современной французской политики, именно политические взгляды императора, а затем и его менее блистательного племянника легли в основу политической доктрины «сильной Франции», именуемой в XIX веке бонапартизмом и модернизированной в XX столетии, под влиянием не менее легендарного лидера нации Шарля де Голля, — в соответствующий голлизм. Жак Ширак, как известно, определяет себя именно как «последовательного голлиста» — приверженца национальных приоритетов Франции и ее подчеркнуто самостоятельной роли в процессах внешней политики.

Кроме того, день 15 августа является любопытным совпадением, которое при желании можно бы окрасить в мистические тона: это не только стодневный рубеж Ширака, но и пятидесятилетний юбилей его премьер-министра Алена Жюппе. Премьер — давний и испытанный соратник президента — синхронно со своим патроном переживает взлеты и падения новой администрации, включая неприятности по сразу нескольким финансовым скандалам и внешнеполитические потери Франции, которые бывшему министру иностранных дел, вероятно, казались менее масштабными до того, как решение о возобновлении ядерных испытаний было принято.

Анализируя политику нового президента, французская пресса не перестает задаваться ключевым вопросом: является ли «ширакизм» в полной мере продолжением бонапартизма и голлизма? Насколько сам Жак Ширак — более «человек идеи», чем «человек обстоятельств»? Где в его действиях — логика политической доктрины, с которой он себя соотносит, и где — результат психологических особенностей его личности? Немаловажен и третий срез проблемы: насколько Ширак зависит от тех влиятельных людей, которые всегда и при любом режиме окружают каждого главу державы достаточно, а иногда даже слишком тесным кольцом?

Стоит заметить, что первый месяц президентствования дался Шираку сравнительно легко. Он сколотил себе молодую, открытую, динамичную команду, впервые наделив министерскими портфелями с десяток женщин. Видимо, помятуя о 43 итоговых процентах своего соперника-социалиста Леонеля Жоспена, максимально упростил протокол официальных мероприятий со своим участием, заметно сократил штаты министерств и собственной администрации, отказался от президентских охотничьих угодий, правительственных спецсамолетов и приказал своему шоферу «как всем» останавливаться на красный свет светофора. Ширак как бы намекал своими первыми подчеркнуто демократичными действиями, что у него собственное видение государственного престижа, несводимое к многочисленной свите во время зарубежных турне и плотным рядам телохранителей на улицах родного города.

Что же заставило новоизбранного президента выступить 14 июня с заглавной речью, в которой сообщалось об отмене трехлетнего моратория на ядерные испытания?

Поговаривают, что не последнюю роль в этом, безусловно, поворотном событии сыграли некоторые личности из ближайшего окружения французского лидера. В частности, французские источники прозрачно намекают на определенную настойчивость нынешнего министра обороны Франции Шарля Мийона (чей визит в Киев, кстати, ожидается осенью этого года). Как сообщается во многих публикациях и правой, и левой прессы, год назад, в бытность министром обороны значительно более умеренного во взглядах Франсуа Леотара, Комитет военно-научных экспертов Франции уже обращается к тогдашнему президенту Франции Миттерану с соответствующей петицией, где предлагалось провести десять ядерных взрывов. Тогда ни президент, ни силовой министр не вняли пожеланиям военных исследователей. Миттеран пожелал сохранить имидж последовательного политика, который сам же и предложил мораторий на ядерные испытания и нашел в этом поддержку практически всех членов ядерного клуба, кроме Китая.

Жак Ширак тем более не стремится выглядеть мягкотелым и отменять однажды принятое решение, зная традиционную склонность французской публики к волевым, харизматическим лидерам. Хотя уже сейчас, до начала испытаний, стало очевидно, что цена такого политического упрямства огромна.

Париж изрядно испортил отношения с Австралией и Новой Зеландией, которые ближе других расположены к атоллу Муруроа в Тихом океане. Австралия сократила на 40 процентов продажу французских вин, с полок магазинов этой страны исчезают французские коньяки, деликатесы, парфюмерия и даже порнографическая продукция, рассчитанная, как известно, на не слишком политизированную публику. Сорвалось несколько больших контрактов между французскими и австралийскими фирмами, сгорело помещение французского консульства в австралийском городе Ферт. Парламентарии Новой Зеландии продемонстрировали, пожалуй, даже большее негодование, чем общественность шестого континента: Уиллингтон принял решение возобновить старый, выдвинутый еще в 1973 году, иск против Франции в Международном суде в Гааге, требуя окончательного прекращения ядерных испытаний в Тихом океане. Заверения Поля Вериселя, директора французского Центра ядерных исследований, что взрывы будут производиться в «самом пустынном в мире регионе», а экологические последствия предполагаются настолько мизерные, что «после 1996 года на Атоле можно будет открывать курорт», были встречены представителями тихоокеанского форума с ледяной холодностью.

Кроме экологических осложнений, мир встревожен политическими последствиями французских инициатив. В этой связи немаловажна четко негативная реакция США и Японии, а также лидеров основных партнеров Франции по Европейскому Союзу: Германии, Великобритании, Италии (где экологи взорвали бомбу в центре «Рено»), государств Северной Европы и стран Бенилюкса. Как бы ни пытался Жак Ширак сузить проблему возобновления ядерных взрывов до рамок «национальных интересов Франции», его решение может непредсказуемо повлиять на международную ситуацию в целом: министр обороны США Уильям Перри уже сообщил о возможном возобновлении подземных испытаний ядерных бомб, от которых ранее Америка воздерживалась. По некоторой информации, Москва и Лондон также подумывают о возобновлении собственных взрывов, от которых они дружно отказались вместе с Францией в 1992 году. Решение Ширака явно на руку определенным политическим силам в Израиле, Ираке, Индии, Северной Кореи, которых периодически подозревают в разработке собственных ядерных доктрин. Что накаляет, а не разряжает международную обстановку.

Было бы слишком плоско представлять французские инициативы только политическими амбициями нового президента Франции и его желанием «затмить де Голля». Похоже, здесь не обошлось без реверанса мощному военному лобби, которое чувствует себя ущемленным в контексте провозглашенной армейской реформы (решено до 2000 года значительно сократить и численность, и финансирование вооруженных сил, возможно — демонтировать 18 стратегических ракет на плато Альбион). Болезненно в высоких военных кругах страны воспринимают «подвешенное» положение французских «голубых касок» в Боснии: «Такого унижения мы не знали со времен провала французской экспедиции во Вьетнаме в 1954 году», — цитирует «Ле Монд» одного из генералов. Не стоит забывать и о ведущих позициях Франции на мировом рынке вооружений: в прошлом году Париж впервые обогнал США, и тем более Россию, по объему проданного «третьему миру» оружия, выручив 11,4 миллиарда долларов (45 процентов общего оборота). Необходимость закрепить как успех, так и престиж французского оружия в мире в общем-то очевиден.

Наконец, в контексте геополитики Париж давно и упорно ставит себе задачу скорректировать собственное положение в треугольнике «Москва — Вашингтон — Париж», что стало более реальным после окончания «холодной войны». Предполагают, то «извинение» за взрывы в Тихом океане — обещание полностью отказаться от взрывов малой мощности — иезуитски подрывает интересы именно США и России, которые их проводят. Осуществится ли столь дерзкая мечта по устранению могучих геополитических соперников? Если да, на пути к ней у французского президента слишком много запрограммированных столкновений как на внешней, так и на внутренней политической арене: не только левые политические партии не поддерживают его «ядерные инициативы», а и в рядах «родной» правящей партии Объединение в поддержку республики наметился явный раскол. Рейтинг Ширака тоже подупал в последнее время — с 53 до 40 процентов симпатизирующих. Что навевает очередные исторические ассоциации (тоже приблизительные): всем Наполеонам случается не только Аустерлиц, но и свое Ватерлоо.