Интифада реформаторов

Колоритный иранец Махмуд Ахмадинежад вновь стал президентом страны. По официальным результатам выборов в Иране, за него проголосовали 62,6% избирателей. Его ближайшего соперника, бывшего премьер-министра Исламской Республики Мир-Хосейна Мусави поддержали 33,7% иранцев, принявших участие в голосовании. Другие два кандидата, бывший председатель парламента Мехди Кярруби и экс-командующий Корпусом стражей исламской революции Мохсен Рубаи, набрали символические проценты голосов. По всей видимости, вне зависимости от субъективных желаний различных сторон и несмотря на массовые демонстрации протеста на улицах Тегерана, в президентском кресле и далее будет сидеть Ахмадинежад.

Международная общественность, в принципе, ожидала его переизбрание. И заранее смирилась с этим. Конечно, многие выражают обеспокоенность всплесками насилия, ограничением свободы прессы и желают скорейшего восстановления стабильности. Но это реакция на нарушение прав человека, на применение силы против участников массовых акций протеста, приведшая к человеческим жертвам. Международных наблюдателей на выборах в Иране не было, а потому как-то аргументировано высказать несогласие с результатами или дать им оценку не представляется возможным.

Между тем, ни один из кандидатов в президенты не ставит вопрос об изменениях системы государственного устройства Ирана. Они даже помыслить не могут о возможной модернизации или каком-то ее реформировании. Почему? Потому что деление на консерваторов и реформаторов в этой стране условное. Всех кандидатов в президенты отбирает Совет стражей исламской революции, и они утверждаются лично духовным лидером Ирана Али Хаменеи. На нынешних выборах заявки о регистрации в кандидаты подали больше 470 человек, однако Совет стражей дисквалифицировал всех, за исключением упомянутых выше четырех участников гонки. Логично предположить, что система не пропустит того, кто может тем или иным образом угрожать ее основополагающим исламским принципам.

Условная разница между кандидатами предполагает, что реформаторская линия Мусави ограничивается внутренними вопросами. Не нужно питать иллюзий, что его приход к власти положил бы конец поддерж­ке ливанской «Хезболлы», палестинского движения «Хамас», враз остановил бы реализацию ядерной программы и нормализовал бы отношения с Вашингтоном. Здесь у них с консерватором Ахмадинежадом схожие взгляды, о чем неоднократно делались соответствующие заявления. С другой стороны, курс во всех названных внешнеполитических вопросах определяет не президент, а верховный лидер. Президент лишь реализовывает эти решения. Собственно поэтому, например, «Хезболле» и «Хамас» было все равно, кто победит. И они были готовы поздравить любого кандидата.

На Ближнем Востоке, где рука Тегерана чувствуется во всех региональных проблемах, тоже наблюдали за президентскими выборами без особого энтузиазма: победа Ахмадинежада была воспринята как должное. Арабские страны, как никакие другие, знают из собственной истории, что от перемены местами реформаторов и консерваторов основы иранской политики в регионе, направленной на его раздел и лидерство Ирана, кардинально не изменятся. А потому переизбранному президенту пожелали успехов на пути к «взаимовыгодному» сотрудничеству.

Аналогична ситуация и по поводу иранской ядерной программы, которая справедливо волнует мир больше всего. Переговоры с реформатором Мусави вряд ли стали бы легче. Очевидно, что они могли бы проходить менее конфронтационно. Но, тем не менее, иранцы еще упорней продолжали бы реализовывать ядерную программу. И если тема военного сценария после избрания главой Белого дома Барака Обамы выдохлась, то тема времени, которое эксперты отводят на создание ядерного оружия в Иране, остается актуальной.

Самую свежую дату на этой неделе озвучил глава внешней разведки Израиля «Моссад» Меир Даган — конец 2014 года. Время есть, но только для того, чтобы переговоры по «иранскому досье» приняли все более жесткую форму. Лишние сантименты по поводу реформаторской умеренности могли бы только мешать. Особенно остро на этот момент, как и следовало ожидать, отреагировал все тот же Израиль, ведь именно его иранский президент грозился стереть с ближневосточной карты. Как пишут израильские газеты, плюс в победе Ахмадинежада не потому, что лучше иметь дело с врагом, которого ты знаешь, а потому, что победа Мусави пустила бы «реформаторскую» пыль в глаза западному миру и обеспечила бы продолжение реализации ядерной программы в благоприятных условиях ослабленного нажима.

Но если с внешнеполитическими аспектами выборов в Иране особых вопросов и иллюзий не возникало, то многотысячные митинги протеста против фальсификации результатов голосования в центре Тегерана и других городах вызвали действительно широкий мировой резонанс. Такого мир не видел в Иране со времен исламской революции, которая потрясла страну тридцать лет назад. Основных причин нынешних событий можно назвать две.

В последнее время степень политизации иранского общества очень сильно возросла. Политика наполнила все сферы жизни иранцев и стала чуть ли не основной темой обыденных разговоров. Небывалая явка избирателей (около 85%) — яркое тому свидетельство. Обычно чрезвычайная активность населения на выборах отчетливо показывает стремление к переменам и недовольство властью. И здесь иранцев можно легко понять.

Махмуд Ахмадинежад в 2005 году вел президентскую кампанию под лозунгом «Борьба с бедностью и коррупцией, справедливое распределение богатств». Поддержку ему и тогда, и сейчас обеспечили, в первую очередь, сельское население и городская беднота. Эти слои иранского общества менее активны, на поддержку государства рассчитывают мало, а потому продолжают просто верить популистским заявлениям своего президента. А если им еще и бесплатно раздать по полмешка картофеля, как сделали предвыборные штабы Ахмадинежада, то можно на определенное время даже обеспечить довольно приподнятое настроение. А если еще и припугнуть Америкой и сионизмом, то нужный результат почти гарантирован.

Совсем по-другому обстоит дело с молодежью и интеллигенцией, поддержавших Мусави. Именно эта часть электората как никто другой ощутила на себе все провалы политики действующего президента Ирана в сфере экономики. Кому как не студентам приходится преодолевать катастрофический уровень безработицы в 17%. Ну а официальная инфляция в 24% не оставляет равнодушным никого.

Названная выше первая волна никогда бы не переросла в то, что сейчас называют «зеленым цунами», без соответствующего толчка. Его обеспечил конфликт элит: с одной стороны, это духовный лидер Али Хаменеи и Махмуд Ахмадинежад, с другой – один из богатейших людей Ирана, бывший президент Исламской Республики Али Акбар Хашеми Рафсанджани и Мир-Хосейн Мусави. До этого, конечно, тоже не обходилось без подковерных игр, однако они никогда не перерастали в настолько откровенный уличный бой.

Известный как прагматичный политик, Рафсанджани столкнулся с верховным лидером и выдвиженцем военных и духовенства Ахмадинежадом во время прошлой президентской гонки. Тогда Хаменеи явно не хотел его прихода к власти. А потому Рафсанджани, проиграв человеку, который в начале не входил даже в пятерку фаворитов, обвинил власть в фальсификации выборов. Во время нынешней кампании Ахмадинежад разошелся настолько, что обвинил Рафсанджани в хищении средств из государственной казны и руководстве действиями Мусави.

Раздосадованный Рафсанджани обратился к духовному лидеру, и тот вынужден был призвать кандидатов к сдержанности. Видимо, это был предел для бывшего президента. Эталон классического «иранского лиса», известный своим прекрасным чутьем ситуации, бывший президент Исламской Республики поддержал лагерь реформатора Мусави, и вместе они решили несколько «поменять правила игры». В ходе демонстраций выяснилось, что их поддерживает и бывший президент Ирана Мохаммад Хатами, а также спикер парламента Али Лариджани.

Повторимся, что вопрос об изменении государственного строя в Иране не стоит. Нельзя забывать и то, что армия и силовые структуры поддерживают действующего президента, а потому шансы на перемены малы. Да к этому пока и не стремятся ни лидеры реформаторов, ни сами участники демонстраций.

Автору этих строк в течение минувшей недели удалось пообщаться с иранцами, проживающими в одной из арабских стран, которые участвовали в голосовании и поддержали различных кандидатов. Никто из них, даже ярые сторонники Мусави, не мыслят изменение государственного устройства Ирана. У некоторых подобный вопрос даже вызывает непонимание и страх. Они договорятся, просто нужно время, говорит мне хозяин иранской лавочки. У нас все вопросы решаются, а если нет, то смерть или тюрьма, добавляет он.

И так будет до тех пор, пока, как заметил обозреватель арабской газеты «Аш-Шарк Аль-Аусат», на центральных площадях Тегерана появятся плакаты не с надписями «Где мой голос?», а с лозунгами «Пусть падет диктатура», как было в последние дни пребывания у власти иранского шаха. Вот тогда конец Исламской Республики, видимо, будет неминуем.

Нынешний парад зеленых ленточек в столице Ирана — исключительно внутренний конфликт интересов представителей политической элиты, имеющий все шансы перерасти в полноценный политический кризис. А вот термин «революция» для описания событий в Иране, скорее всего, неуместен. Естественно, что последние события сильно раскалывают иранцев, но без живого щита никакие заявления и требования отменить голосования не имели бы веса. Во вторник духовный лидер провел встречу со всеми четырьмя кандидатами и призвал их к единству. Конкретных договоренностей достигнуто не было, а это значит, что реформаторы еще не добились необходимых уступок. Их пока не устраивает частичный пересчет голосов, не способный кардинально повлиять на расклады выборов.

Нужно сказать, что у Хаменеи резко ограничена возможность маневра. Ведь он уже приветствовал победу Ахмадинежада. Как эта последняя правовая инстанция, которую представляет духовный лидер, теперь может отказаться от своего выбора? Никак, ведь это все равно, что признать фальсификацию голосования. Массовое применение силы против толпы только ухудшит ситуацию. Сделает ее более взрывоопасной внутри страны и даст возможность усилить международную изоляцию. Ограничено сила применялась и будет применяться под предлогом противодействия внешнему вмешательству.

Но реформаторам тоже уже сложно просто так вывести своих сторонников с улиц. Они не могут выйти к людям, поддержавшим их, в том числе, своей кровью, с пустыми руками. Поэтому основные религиозные и политические лидеры будут искать компромисс. Процесс уже идет. Насколько болезненным он будет для каждой из сторон, покажет время.

Возможности для уступок есть, как-то: получение определенных государственных постов или другая форма участия в руководстве страной, привилегии в сфере бизнеса, возможно, даже смягчение внешнеполитического курса и приближение его к реформаторскому стилю. Но реформаторы должны отдавать себе отчет, что они не могут получить все. Не настолько широка их социальная база поддержки. Ведь если вспомнить результаты прошедших в марте прошлого года парламентских выборов в Иране, то на них тоже победил пропрезидентский Объединенный фронт консерваторов, получивший 71% мандатов в парламенте.

Как крайний вариант, возможный только при сильном углублении кризиса и явной угрозе самой системе Исламской Республики, духовный лидер может дать указание на пересчет голосов таким образом, чтобы у Ахмадинежада и Мусави оказалось их меньше 50%. Тогда будут основания провести второй тур, по результатам которого все решится. Но этот вариант маловероятен.

В традиционной пятничной речи аятолла Хаменеи очертил состояние вещей. Он призвал стороны конфликта к единству. На самом деле этот призыв означает необходимость перевода борьбы в нормальное положение, то есть под «персидский ковер». После того, как это произойдет, мы опять увидим привычный глазу Иран.