Что такое «доктрина Байдена» и как не оказаться по ту сторону ограды

Практически каждый президент США после Второй мировой войны запомнился миру как автор собственной внешнеполитической доктрины. Даже когда, как у Барака Обамы, эта доктрина не была официально провозглашена или документально зафиксирована. Ее содержание отражало особенности оценки состояния международной политики, места в ней Соединенных Штатов, присущие тому или иному руководителю страны и, соответственно, определяло его действия на мировой арене.

Сейчас трудно предвидеть, когда действующий президент США сделает программное выступление по вопросам внешней политики и есть ли у него вообще такое намерение. Впрочем, первые шесть месяцев деятельности новой администрации позволяют выделить основные параметры американской дипломатии «по Байдену», особенно с учетом драматичного опыта завершения операции в Афганистане.

В общем, Джо Байден старался придерживаться предвыборных обещаний в сфере внешней политики. Прежде всего это касается «ремонта» отношений с союзниками, объединения международных усилий в борьбе с коронавирусом и изменениями климата. США вернулись в Парижское соглашение по климатическим изменениям и организовали (онлайн) глобальный саммит, посвященный этой проблематике, начали переговоры с Ираном о восстановлении участия в соглашении по ядерным вопросам, провели ряд важных встреч с европейскими и азиатскими партнерами.

Эти, как и некоторые другие шаги, новое правительство представило в контексте преодоления тяжелого наследия Дональда Трампа, но по крайней мере на двух направлениях политика нового президента оказалась фактически продолжением линии предшественника. Речь идет прежде всего о Китае, который обрел статус главного соперника США в мире. Администрация Байдена не только сохранила большинство протекционистских тарифов, введенных ранее, но и подняла противостояние с Китаем на новый уровень, значительно усилив стратегические и идеологические акценты. Показательно, что именно необходимость преодоления китайской конкуренции стала одним из основных аргументов Джо Байдена в продвижении его социально-экономических инициатив. Как и его бывший босс, Б. Обама, он уверен, что принципиальные интересы США сместились в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона.

Другая сфера конвергенции — прекращение «вечных войн», а именно: американского военного присутствия в Афганистане. Хотя новый президент с очевидным удовольствием отменил рекордное количество указов предшественника, он решил придерживаться достигнутой с талибами договоренности об окончательном выводе американского военного контингента. Оставим подробную и эмоциональную дискуссию о целесообразности этого решения самим американцам, хотя уже сейчас многие эксперты уверены, что полный вывод из Афганистана американских и других НАТОвских военных сил может вызвать превращение этой страны в своеобразный рассадник террористических группировок, представляющих реальную угрозу США и всему Западу.

Flickr/White House

Нам важно понять, что позиция Джо Байдена не является случайной и производной от непонимания президентом и его командой имеющихся рисков. Думаю, ее сформировали под влиянием по меньшей мере трех факторов. Во-первых, усталости американского общества от продолжительной боевой заангажированности вооруженных сил США за рубежом, сопровождающейся потерями среди американских воинов: две трети жителей США сомневаются в целесообразности американской операции в Афганистане. Во-вторых, необходимости проведения реформы внутри страны с целью восстановления американской экономики, ее инфраструктуры и конкурентоспособности, укрепления американской демократии. Именно это Джо Байден поставил в центр своей не только внутренней, но и внешней политики, которую он называет «внешней политикой для среднего класса». В-третьих, неизменного убеждения президента, которое он отстаивал и на прежней должности, что США не должны вмешиваться в конфликты за рубежом, особенно в условиях собственной относительной внутренней слабости на указанный период. Отсюда и повышенное внимание к восстановлению взаимодействия с союзниками на основе общих ценностей и интересов: оно критично для достижения целей на направлениях, где США уже не могут эффективно действовать самостоятельно,

Соответственно, вырисовываются очертания доктрины Байдена: сосредоточенность на проблемах внутреннего развития; прагматизм и нежелание ангажироваться войсково, особенно в горячих точках; опора на сотрудничество с традиционными союзниками. Она созвучна многим постулатам неоизоляционистского крыла политической мысли в Вашингтоне, является продолжением внешнеполитической линии второго срока Б. Обамы с его фирменным тезисом о «лидерстве [США] с задней линии» и, как это ни парадоксально, перекликается с некоторыми лозунгами Д. Трампа. Эксперт Центра американского прогресса Браян Катулис сказал: «Можно назвать это «Америка превыше всего», можно — «Америка превыше всего-лайт», но суть не меняется: мы занимаемся прежде всего собой и лишь насколько это возможно — проблемами тех, кто находится по ту сторону ограды».

Последние события в Афганистане, способ, которым США реализовали выход из этой страны, включительно с его гуманитарным измерением, стали своеобразной проверкой на прочность ряда внешнеполитических принципов администрации Джо Байдена.

Вне возможного обострения вызовов безопасности США, один из наибольших ударов пришелся на отношения США с союзниками: многие из них критикуют администрацию Байдена за односторонние действия, недостаточные консультации и координацию с ними (на уровне определения сроков вывода войск и организации эвакуации), что ставит под сомнение его риторику о важности для США союзнических отношений и дипломатии. Как следствие, снова оживилась дискуссия о стратегической автономии Европы.

Заметны и репутационные потери. Аналитики правы, когда отмечают, что невозможность эвакуировать всех афганцев, которые помогали США, серьезно повредит способности Соединенных Штатов в будущем завоевать доверие местных партнеров. Это также усиливает чувство фрустрации от того, что соглашение США с талибами фактически способствовало переходу власти в Афганистане к политической силе, являющейся абсолютным антиподом демократии и прав человека.

Это, вместе с раздражением европейских союзников, может существенно усложнить намерения Джо Байдена активно продвигать демократические ценности и создать неблагоприятный фон для запланированного на декабрь саммита демократий.

facebook/summitdemocrats

За развитием ситуации внимательно следят не только друзья, но и такие оппоненты США как Китай и Россия. Наверное, их внимание особенно пристально — по многим причинам. В частности чтобы определить готовность и способность Соединенных Штатов предоставить действенную помощь союзникам и партнерам.

Без всякого сомнения, в России ранее так же тщательно следили за эволюцией позиции США, фактически сделавшей возможным завершение строительства «Северного потока-2». Да, она находится в русле усилий Байдена по укреплению трансатлантических отношений и отношений с Германией в частности, но, очевидно, в Вашингтоне не могли не понимать, что главный бенефициар этого проекта — путинский режим. Тот самый режим, который подвергался сокрушительной (иногда даже убийственной) критике со стороны президента и его соратников еще на этапе избирательной кампании. Вызывает вопрос и тот факт, что к процессу принятия окончательного решения о неприменении самых действенных санкций, по моим данным, не были привлечены специалисты по российской и региональной проблематике.

Будем надеяться, речь идет о досадном эпизоде, а не о тенденции, и заявление Джо Байдена о том, что помощь Украине в противостоянии с Россией отвечает жизненным интересам самих Соединенных Штатов, не утратило своей актуальности. Как бы ни подталкивали администрацию в другом направлении некоторые влиятельные игроки вашингтонского истеблишмента, аргументируя это тем, что опасно отдать Россию в «китайские объятия», несмотря на неприятие Путина и российской агрессивности.

Во многом точки над «і» в отношении будущей динамики украино-американских отношений может расставить нынешний визит в Вашингтон президента Украины. Обычно содержательное наполнение встреч такого уровня определяется заранее, во время подготовительного периода. Среди объявленных публично наибольший интерес представляют возможные договоренности об усилении сотрудничества в оборонительной и энергетической сферах — при условии, что мы увидим меры, способные вывести его на качественно новый уровень. Тем временем бросается в глаза отсутствие намерений сделать регулярным функционирование механизмов и органов стратегического партнерства, необходимых для динамизации диалога по важным для обеих сторон вопросам.

Перед украинской делегацией стоит еще одна, по моему убеждению, ключевая для эффективности будущего двустороннего взаимодействия, задача: установить доверительные отношения между руководителями обоих государств. Здесь Владимир Зеленский не имеет права на ошибку.

Больше статей Олега Шамшура читайте по ссылке.