Auf wiedersehen, Герхард Шредер. Do widzenia, Александр Квасьневский

Увидеть плачущего канцлера — явление довольно редкое. А подобный приступ слабости на виду у восьми сотен высокопоставленных гостей и миллионов глаз у телевизора — случай вообще уникальный. Тем более что слезу на прощальной церемонии в своем родном Ганновере обронил Герхард Шредер: политик, который всегда заставлял краснеть и теряться других. Что на него подействовало больше — My Way Синатры или предстоящее возвращение к адвокатской деятельности и рисованию, — сказать довольно трудно. Но создавалось впечатление, что Шредер прощался не просто с главным постом в государстве — он уходил из политики.

Александр Квасьневский, по всей видимости, к таким радикальным решениям пока не готов. Об этом свидетельствует и тот факт, что прежде, чем попрощаться с поляками, Квасьневский решил нанести несколько заключительных визитов. Сначала он посетил Лондон, на этой неделе удостоил своим вниманием Киев. Программа пребывания Квасьневского в украинской столице изначально планировалась так, чтобы максимальное количество времени провести в компании Виктора Ющенко. До 23 декабря — дня официальной передачи полномочий — польский президент наверняка успеет посетить еще парочку столиц, но, в чем наши польские собеседники уверены, Москвы в данном списке не будет. (Впрочем, особо по этому поводу Путин вряд ли расстроится: ему достаточно того, что свой последний в статусе канцлера вояж в Санкт-Петербург совершил Шредер — лично поздравил ВВП с днем рождения и подарил двуствольное ружье).

Встреча со «старым другом» Леонидом Кучмой в повестке дня Квасьневского не значилась. Ситуация во многом показательна: польский президент смог дистанцироваться от задушевных посиделок на даче Кучмы и навязчивых советов дружественного Медведчуку экс-главы бюро нацбезопасности Польши и нынешнего евродепутата Марека Сивца, когда речь зашла о возможности кардинально переломить ситуацию в Украине.

Никоим образом не преуменьшая роль Квасьневского в событиях оранжевой революции и тем более его личный вклад в развитие польско-украинских отношений, все же заметим: прежде чем прибыть на берега Днепра в составе «киевской миссии» он очень долго сомневался в том, стоит ли ему это делать. По нашим данным, на первых порах Квасьневский просто не верил в возможность победы Ющенко. Эмиссары из администрации Кучмы через одного из студенческих друзей убедили президента в том, что шансов у Виктора Андреевича нет, и единственный правильный выход — признать победу конкурента.

На руку Ющенко в результате сыграло несколько факторов. Во-первых, очень сильное давление польского общества и некоторых представителей политического истеблишмента, олицетворяемых тогдашним премьером Мареком Белькой и министром иностранных дел Влодзимежем Цимошевичем. Во-вторых, работа, которую провели в Брюсселе несколько польских евродепутатов (среди них — бывший министр иностранных дел РП Бронислав Геремек). Если бы им тогда не удалось склонить на свою сторону Хавьера Солану, а верховный комиссар ЕС не убедил Квасьневского в необходимости совместных действий (Together, Aleksandr, together), еще неизвестно, как бы он повел себя в тогдашней ситуации. Ведь, как стало известно «ЗН» из информированных источников, в первые дни революции Квасьневский придерживался мнения не вмешиваться в украинские избирательные дела. И здесь надо отдать должное польскому президенту, поскольку он сумел адекватно оценить ситуацию по прибытии в Украину.

Сегодня пан Квасьневский рассматривает участие в «киевской миссии» как одно из четырех главных достижений своего десятилетнего президентства — наряду со вступлением Польши в ЕС и НАТО. Оранжевой революции он намерен посвятить и самый объемный раздел в будущей книге мемуаров.

Шредер же остался верен своей дружбе с Путиным, несмотря на целые информационные лавины, которые обрушивались на него в преддверии очередной встречи c российским «демократом чистейшей воды» (слова экс-канцлера). Внешнеполитическим советникам бывшего лидера ФРГ то и дело приходилось доказывать, что их шефа точно так же беспокоят проблемы свободы слова в России, ситуация в Чечне и правомерность ареста Ходорковского. Просто он не привык выносить на публичный уровень то, что можно обсудить с глазу на глаз.

Для Украины дружба российского президента и немецкого канцлера имела только один положительный аспект: именно Шредеру во время памятного телефонного разговора годичной давности удалось уговорить Путина отстраниться от происходящего в Украине. Понятно, что для того же Блэра и даже Ширака это могло оказаться просто непосильной задачей. Более того: отдельные представители социал-демократической партии Германии не раз убеждали автора этих строк, что отсутствие столь близких отношений между лидерами России и Германии может негативно сказаться и на российско-украинском диалоге.

Впрочем, многие немцы по сегодняшний день склонны положительно расценивать и демонстративный отказ Шредера от участия в иракской кампании США. Бывший канцлер, на их взгляд, расчистил для обремененного доселе трансатлантическими обязательствами Берлина внешнеполитическое поле действий.

У Квасьневского и Шредера были разные внешнеполитические приоритеты, но в чем оба лидера являлись мастерами — так это в умении диверсифицировать общую внешнюю политику ЕС. Дипломатическим триумфом Шредера в этом стали «сепаратные» договоренности о строительстве Североевропейского газопровода. Польша не раз проявляла свою дипломатическую самодеятельность в вопросах, связанных с Беларусью и активностью Украины по линии ГУАМ.

Оба — и Шредер, и Квасьневский — уходят с занимаемых постов популярными политиками. Даже несмотря на то, что канцлеру так и не удалось снизить число безработных до обещанных 3,5 миллиона, а на имя польского президента не раз падала тень от постоянных коррупционных скандалов, связанных с близким ему СЛД (Союзом левицы демократичной). Как результат, польские социал-демократы, в отличие от их немецких коллег, так и не смогли сохранить за собой ни один ключевой пост в государстве.

В этой связи некоторые эксперты полагают, что вместо вынашивания эфемерных планов по избранию генсеком ООН Квасьневскому стоило бы задуматься о создании серьезной оппозиции — то, что сегодня вряд ли под силу сделать любому другому польскому политику. Кто-то, возможно, заметит, что в арсенале у Квасьневского есть еще и возможность занять должность генсека НАТО. Однако никто не может дать гарантии, чем в ближайшие два года — то бишь до окончания полномочий Схеффера — может обернуться для уходящего президента склонность братьев Качинских к созданию разного рода следственных комиссий и наказанию всех «политически нечистоплотных». С другой стороны, к тому времени американским политикам наверняка не придется заверять своих польских коллег, что кресло генерального секретаря НАТО — недостаточно солидная должность для экс-президента Квасьневского.

В ООН сватали и Шредера. Правда, не генеральным секретарем, а всего лишь главой представительства Германии. Экс-канцлер прекратил подобные разговоры одной-единственной репликой: «Мой Нью-Йорк — это Ганновер».