Риски перманентной демократии

Любой победитель любых выборов после победы сталкивается с вопросом: а что, собственно, ему делать со своими предвыборными обещаниями. Обещания, как известно, бывают: невыполнимые (их подавляющее большинство), с трудом выполнимые (они есть, что бы там ни говорили скептики) и просто выполнимые (их практически нет).

Проблема в стране, где выборы проходят раз в четыре-пять лет, решается просто — процесс выполнения обязательств, трудоемкий и продолжительный, начинается не сразу, проходит с толком и расстановкой и обязательно с учетом того, что к следующим выборам народ забывает, что ему обещали на предыдущих. Попытки оппозиции напомнить власти о том, что в итоге не получил народ, как правило, встречаются смехом и словами «Вы бы еще средневековье вспомнили!»

Тем более что есть проблемы вечные, к которым все привыкли, которые стали уже как бы родными и на решение которых уже никто особо и не рассчитывает. Народ благодарен хотя бы за то, что о нем вспомнили.

Украина, как известно, живет в условиях непрерывной, перманентной демократии. И в этих условиях все усложняется. Прежде всего никто не знает, когда наступят следующие парламентские выборы. И даже победители сегодня не рискуют, как их предшественники, утверждать, что создаваемая коалиция проживет счастливо пять лет и умрет естественной смертью от старости. Во-первых, им никто не поверит, во-вторых, максимум, на что может рассчитывать правительство, — это два с половиной года, после которых пройдут президентские выборы. Ну, скажем, скорее всего, пройдут через два с половиной года.

Мы живем в обстановке не только перманентной, но и чрезвычайно рискованной демократии. Причем автор недавно обратил внимание на то, что победители рискуют гораздо больше, чем проигравшие. Это, с одной стороны, говорит об определенной (мягко скажем) неустроенности, а с другой — о расцвете демократии.

Это раньше, при преступном режиме, а также при первых шагах победившей новой власти (в 2005-м) оступившийся на выборах через десять минут сидел на допросе или в Монако. Это тогда авиабилеты в Лондон на день выборов раскупались за месяц, а чартеры распихивали друг друга со взлетных полос.

Развал правоохранительных органов (в хорошем смысле этого слова), которых уже никто не боится, привел к тому, что проигравший просто огорчается. Так в свое время Михаил Михайлович Жванецкий ответил на вопрос, что бы он посоветовал проигравшим на каких-то выборах: «Подождать».

Деньги замечательно минимизируют риски возможных репрессий. А с тех пор, как стало известно, что вся так называемая силовая вертикаль подчинится президенту, последние скептики вздохнули с облегчением. Ведь это под его чутким руководством был разрушен репрессивный аппарат предыдущего режима. За что ему от всех активных граждан вроде разнообразных предпринимателей огромное мерси.

А вот риски для победителей… Так вот, о рисках для победителей.

Риск 1

Юлия Владимировна Тимо­шен­ко имеет полное право быть избраннной премьер-министром. В принципе, по нашей Конститу­ции каждый имеет право на бесплатное медицинское обслуживание. Это к тому, что право и его реализация — две большие разницы.

Уже достаточно написано об «эффекте Пустовойтенко». Это когда Леонид Данилович Кучма после выборов 1999 года храбро двинул преданного ему премьера на новое утверждение в парламенте. И большинство тогда было действительно пропрезидентское, а не таким, каким его сегодня пытаются называть.

И поддержал его Л.Кучма пуб­лично. Больше того, в ходе обсуждения Валерия Павловича под­держали практически все. И набрал Валерий Павлович 206 голосов, после чего и стал премьер-министром Виктор Ющенко.

Правда, надо отметить, что тогда голосование по кандидатуре пре­мьера проходило в режиме электронного, но не поименного голосования. Теперь, согласно регламенту, голосование открытое. Но.

А кто может запретить какому-нибудь депутату взять слово и сообщить собравшимся, что Юлию Владимировну могут поддержать не только фракции «НУ—НС» и БЮТ, но и отдельные сознательные депутаты из других фракций? Но они боятся, понимаете, репрессий, удара трубой по голове или им просто неудобно. И почему бы после избрания президиума ВР не проголосовать за процедуру ad hoc, то есть на одно голосование отказаться от нормы регламента (статья 200, пункт 9) и сделать это электронно, но тайно?

И какое-то количество депутатов от фракций-победителей поможет своим коллегам освободиться от диктата их нехороших руководителей. А что, скажут они, так Юлия Владимировна сейчас 300 голосов наберет!

Кстати, этот сценарий не обязательно означает провал Ю.Ти­мошенко, потому что потенциальная оппозиция действительно может добавить голоса. Их подсчет еще впереди, времени на задушевные беседы много, ресторанов достаточно. Но, согласитесь, при такой процедуре исход голосования ну совсем непредсказуем. Вполне в игривом духе украинской политики.

Но в любом случае до голосования еще надо дойти. А на пути к нему — те самые 12 законов, перечисленных в коалиционном соглашении, которые, как вскоре выяс­нилось, ряд членов политсовета «НУ—НС» знают только по названиям.

И голосование пакетом уже находится под большим вопросом, а за закон об императивном мандате член политсовета Владис­лав Каськив, например, не проголосует под расстрелом. Сам сказал.

Риск 2

Все последующие риски наступят в случае, если Ю.Тимо­шенко все же утвердят премьер-министром. Главный из них, который ну никак не позволит ей побыть на занимаемом посту даже два года, — это президентские выборы, точнее, подготовка к ним, которая не нач­нет­ся, а войдет в зенит уже через год.

Это риск — в ее недоговоренностях с президентом (от слова — «недоговорили») относительно будущего ее и его.

Риск — в отсутствии четкого понимания, какой, собственно, пост в стране будет гарантировать власть во всех ее проявлениях — президентский или премьерский. Как производное — в отсутствии четкой позиции относительно новой Конституции, на которую рассчитывает президент и с помощью которой он намерен в предвыборное время стать не просто номинальным правителем, но и реальным руководителем. Только это является для него условием претендовать (всего лишь) на второй срок.

Отсутствие у президента возможности, как встарь, одним росчерком пера лишить Юлию Тимо­шенко власти будет для него безусловно раздражающим фактором. По сути, эта возможность как бы остается — через расформирование коалиции или через договоренность с Партией регионов и, собственно, сложением ею необходимого количества мандатов. Причем в любое время, когда, например, ей (Партии регионов) становится особенно обидно за державу.

Все эти риски потребуют от Юлии Владимировны значительного напряжения сил по контролю за происходящим (при том, что контроль за силовыми структурами получат, видимо, партнеры). И не только по контролю — прежде всего по установлению жесткой исполнительской дисциплины по отношению к этим же партнерам, истинный начальник которых находится на Банковой.

Дружба против общего врага, как известно, сплачивает. Ничто так не разобщает, как возможность попользоваться плодами победы.

Неопределенность с внеочередными выборами диктует новому премьеру необходимость как можно быстрее и как можно в более полном объеме ответить избирателям на их ожидания. Как отвечала на эти ожидания премьер Ю.Тимошенко в 2005 году, направляя все возможные и невозможные средства на социальные выплаты. И делала она это совершенно сознательно, понимая, что в 2006 году будут новые выборы. И подход себя оправдал. Проедено было все, что можно, а на выборах был успех, пусть и не такой оглушительный, как сейчас.

Общеизвестно, что гарантированное время пребывания у власти не только развращает. Оно дает возможность провести хоть какие-нибудь структурные реформы, без которых дальнейший прогресс проблематичен. Постоянное предчувствие выборов толкает на раздачу людям материальных благ, что, с одной стороны, и неплохо для народа, с другой — проблемы не решает, а загоняет их вглубь.

А раздача непродуманных обещаний со сроком реализации меньше года или всеобщее счастье через два делают любого политика уязви­мым, даже такого сверххаризматичного, как Юлия Владимировна.

И клятвы отменить призыв в армию с 2008 года — самое невинное из них. С этим как раз будет проще — уже раздался грохот тяжелой артиллерии в виде очередного сообщения от главы секретариата Виктора Балоги, напомнившего о существовании такого органа, как СНБО. Впро­чем, и президент не замешкался, повторив то, что уже говорил во вре­мя кампании, но чего Тимо­шенко не услышала. Таким образом, реалистичный президент вернет народ на грешную землю, молодежь — в армию, а Юлия Владимировна нарисует на фюзеляж еще одну звездочку как знак ее обещания, не выполненного не по ее вине.

А вот со вкладами в Сбербанк может быть проблема. Но, во-первых, народ уже по большому счету отчаялся получить эти деньги, а во-вторых, помешать выполнению этой клятвы могут олигархи, Россия, взяточники, политические оппоненты явные и скрытые, а также другие враги народа.

Но все же к удачным эти обязательства не отнесешь. Они, как известно, были сделаны в полемике со своими нынешними партнерами и оппонентами, когда, судя по всему, было принято решение прекратить широкую популяризацию достаточно взвешенной и профессионально подготовленной программы «Укра­инс­кий прорыв».

Кстати, многие положения этой программы действительно являются назревшими и вполне рыночными, в том числе снижение роли государства в экономике, реформа НДС (переход к налогу на конечного потребителя), снижение энергоемкости экономики, упрощение процесса выделения земли высокотехнологичным инвесторам и так далее.

Но проблема в том, что подавляющее большинство этих положений требует как минимум года непрерывной работы да еще с минимумом противодействия. И то, и другое кажется проблематичным.

Риск 3

Трудно себе представить, как правительство собирается усиливать социальную составляющую бюджета (грубо говоря — дать народу его проесть) и при этом пытаться бороться с инфляционными процессами, поскольку 2,2% в сентябре — это только начало.

Представляется, что уже в декабре мы можем услышать первые слова о саботаже. Чего в этом процессе будет больше — реального противодействия или объективных условий, сейчас сказать трудно. Но то, что правительство будет вынуждено снова, как и в 2005-м, объявлять войну саботажникам, создавать чрезвычайные комиссии по борьбе с ними — практически гарантия. Ну и как же тогда быть со «снижением роли государства в экономике»?

И, наконец, газ. Ру­ководство России и «Газпрома» с энтузиазмом восприняло критику потенциальным премьером нехороших посреднических структур. И устами не кого-нибудь, а самого Дмитрия Медведева сообщило: это правильно. Никаких посредников, прямые договора. О цене глава совета директоров «Газпрома» из скромности умолчал.

О цене вопроса еще говорить и говорить. Но, по некоторым данным, российская расчетная цена на газ для Украины еще весной 2007 года составляла 187 долларов за 1000 кубометров. Или 200—210 — для потребителей с учетом транзита и прочего.

Но тогда цена нефти, которая как бы учитывается при расчете цены газа, была 70 долларов за баррель. Сейчас уже 90. Поэтому беремся утверждать, что российское руководство может вести переговоры вокруг цены 200 долларов на границе как минимум.

Есть разные точки зрения. Например, устроить стране шоковую газовую терапию, после которой выживет только работоспособное, а хилое и нерентабельное умрет, и черт с ним. Зато потом у нас наступит полная независимость.

Согласно другой, хилого и нерентабельного производства у нас гораздо больше, чем рентабельного, смерть его будет страшна, химическая промышленность, например, вымрет абсолютно, а металлургия выйдет на отрицательную рентабель­ность или потеряет рынки сбыта.

Но в любом случае удар, оздоровительный или очень болезненный, будет нанесен, и примет его новое правительство. Которое, как мы уже выяснили, обещает народу социальные блага.

Что-то подсказывает, что нас опять ждут горячие деньки в конце декабря — начале января. Например, телешоу «Заворачивающийся вентиль». Режиссеры и продюсеры его никуда не делись, бюджеты на обработку западного общественного мнения снова будут выделены, а на украинские экраны выйдет повзрослевший на два года Куприянов. Пресс-секретарь «Газпро­ма» для тех, кто не помнит.

И дай Бог Юлии Владимиров­не все эти риски преодолеть.

Альтернативы

Нет никакого смысла сегодня вести разговор о персоналиях. И потому, что все у нас, как известно, решается в последнюю ночь, даже если до этого был месяц на согласования и размышления. И потому, что, по большому счету, для страны в целом не имеет значения, кто возглавит, например, МВД — Ю.Луценко или В.Гелетей. МВД, само собой, вздрогнет, но оно уже, похоже, тренированное.

Есть смысл говорить о том, является ли предстоящее междувыборное время паузой между пятым и шестым турами президентских выборов 2004 года? Будет ли шестой тур последним или предпоследним? Не развалится ли до конца весь, уже очень хрупкий, государственный механизм в процессе этой бесконечной гонки? И самое главное, когда последний тур состоится, что получит победитель? Все?

Напомним, на всякий случай, что к концу 2007 года мы подошли с развороченным законодательным полем, с рядом обществен­ных институтов типа Консти­туционного суда и СНБО, обладающих весьма сомнительной легитимностью, с дрожащей судебной системой в целом и почти узаконенной безответственностью.

Перманентная демократия при­вела к тому, что истинный вес государственного деятеля определяется не его опытом и профессионализмом, а имеющимся у него процентом голосов (одно другому, конечно, не всегда мешает).

Поэтому по умолчанию мы понимаем, что вес Януковича составляет 34%, Тимошенко — 30%, а Ющенко (благодаря его активному включению в предвыборную агитацию) — 14%. И все это независимо от того, кто там у них засел в командах и готовы ли они найти адекватного человека, например, на Минэкономики.

Необходимость следить за своим весом вынуждает политиков забыть о такой мелочи, как реформы. Не те реформы, после которых народ моментально беднеет, а богатые становятся богаче, а те, которые нужны стране и, повторимся, очерчены хотя бы в той же программе «Украинский прорыв». Или в ряде других программ победивших партий — там ведь на самом деле много общего. А без этих реформ мы каждый Новый год будем встречать, вслушиваясь в новогоднее приветствие «Газпрома».

Для лидеров это абсолютно понятно и естественно — таковы правила игры, которые они написали сами для себя, а играет в нее, кроме них, вся страна, разбившаяся на фан-клубы и приветствующая гол в чужие ворота. В данный момент, например, Юля получила территориальное преимущество и вот-вот забьет гол. Ходили бы они все на футбол — Украина на деньги фанов уже чемпионом Европы бы стала.

Идея «правительства технократов», родившаяся якобы в дружественных Украине странах, и была призвана разрушить логику подготовки к очередному туру президентских выборов. Видимо, люди, ее высказавшие, действительно озабочены судьбой страны. Не факт, что страны как таковой, а не их собственного проекта «Украина». И не факт, что они ее хорошо понимают.

Согласно этой идее, озвученной еще до выборов, связь между парламентом и правительством как бы разрушалась. Правительство формировали бы все три политические силы, отправляя туда не депутатов, а профессионалов, имеющихся в наличии.

Правительство такое предложило бы парламенту программу реформ, возможно, разработанную разными международными экспертами. Парламент бы ее утвердил и работало бы правительство таким образом минимум год, а дальше — как карта ляжет. За этот год придумывается новая Конституция, которая наконец-то исправляет все несуразности, провоцирующие конфликты между институтами власти.

Парламент тем временем живет своей жизнью и там проходят ситуативные голосования.

Это все неконституционно. Хотя, с другой стороны, стоит ли говорить об этом после всего того, что было в 2007 году?

Это малореально, потому что никто, кажется, не спросил мнения об этом варианте Ю.Тимо­шенко, а разрабатывался он, исходя из того, что она не имеет столько мест в парламенте.

Это трудновыполнимо, потому что никто не знает, где взять эти два с небольшим десятка внепартийных, профессиональных и не заангажированных ни одним олигархом технократов. Может, легионеров выписать?

Но есть некоторые признаки того, что этот план лежит и ждет своего часа. И никто сегодня не может утверждать, что он невозможен.

Потому что в нашей стране возможно абсолютно все.