Красный день календаря

Объявляя год назад день Святого равноапостольного князя Владимира государственным праздником, президент Виктор Ющенко вряд ли подозревал, что тем самым сделает превосходный подарок будущему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу. Да и всей РПЦ. Высосанный из пальца прошлогодний юбилей дал возможность новому патриарху посетить Украину красиво. А к самому празднику Крещения Руси и фигуре святого Владимира столь же красиво привязать нужную идеологию. Архиерейский собор РПЦ, по словам ее предстоятеля, принял решение выделить этот день в церковном календаре красным цветом. Ведь речь идет о святом истоке «православной цивилизации», объединяющей «три братских народа». В общем, красный цвет весьма уместен.

Президента Ющенко можно заподозрить в чем угодно — только не в стремлении втиснуть Украину в коллективную «колыбель народов». Он проиграл прошлогодний раунд, упустил, возможно, единственный шанс на создание поместной православной церкви в Украине. Трудно сказать, что сыграло в этом провале большую роль — дипломатическая слабость президента или его неумение выбирать и влиять на союз­ников. Патриарх Филарет в критическую минуту заупрямился, сыграв тем самым на руку сразу дво­им патриархам Московским — прошлому и нынешнему. Президен­ту Украины в этом году оставалось только делать хорошую мину при пло­хой игре. Причем игра президента оказыва­лась тем хуже, чем луч­ше она удава­лась патриарху Ки­рил­лу, который даже самую неудобную для себя ситуацию обращал в свою пользу. Так, совместное возложение цветов к памятнику Неиз­вестному солдату и Ме­мориалу жертвам Голо­домора ока­залось не дипломатическим ком­промиссом, как предполагалось, а «почитанием наших общенациональ­ных святынь». Во всяком слу­чае, короткий, но прочувственный спич патриарха Кирилла не оставил ни малейших сомнений у аудитории — трагедия Голодомора, так же как трагедия Великой Отечественной войны, — это то, что объединяет наши одинаково пострадавшие от безбожных режимов народы.

Тема единства вообще не сходит у патриарха с уст. Слова тут же подкрепляются наглядными демонстрациями. Коллеги по обе стороны русско-украинской границы с недоумением комментировали заседание Священного Синода РПЦ, проведенное почему-то в Киеве. Какое отношение к самоуправляемой украинской церкви имеет назначение настоятеля какого-то пермского монастыря? Да самое прямое: УПЦ и мы вместе с ней можем ощутить всеми фибрами души единство с великой Русью.

Но при всем умении патриарха красиво выйти из сложной ситуации видно, сколько усилий было потрачено на то, чтобы этих ситуаций оказалось как можно меньше. Сама география визита говорит о многом: Киев, Донецк, Крым, Почаев и, как верх смелости, Луцк — выбор выглядит абсурдно, поскольку количеством верных УПЦ Волынь не блещет. Зато «западная область». Ну не во Львов же ехать, право слово. Там, конечно, «передний край», и ему необходима духовная поддержка, но патриарху нельзя аж так рисковать.

Особенно хорошо старания оградить патриарха от риска проявились в студии телеканала «Ин­тер». Этим выступлением патриарх должен был покорить Украину. Программа была явно срежиссирована — ни одного «лиш­него человека» в студии, ни одного резкого вопроса, ни малейшей надежды на диалог, не говоря уже о дискуссии. При всем уважении к представителям интеллигенции «трех братских стран» и «православных молодежных организаций», половине из них, казалось, вопросы раздали заранее — настолько чуждо и неестественно в их устах они звучали. Тех, кто мог бы задать неудобный вопрос или продемонстрировать прямо с экрана что-либо, кроме почтения и/или искренней любви, в студию, разумеется, не пригласили. Прямой эфир патриарха — не место для экспериментов.

Выступление гостя произвело неизгладимое впечатление на украинскую аудиторию. Не то чтоб это было слишком сложно — наши лидеры надоели, измельчали и вызывают не раздражение даже — смех. Патриарх сумел заполнить собой пустое пространство, в которое с тоской по авторитетам смотрели украинские телезри­тели с образованием выше среднего. Искушенный телекамерами еще в бытность свою главой Отде­ла внешних церковных связей, патриарх снова показал себя прекрасным оратором, у которого вла­дение голосом дополняется уме­нием подобрать слова. Он был признан философом, настоящим пастырем, его встреча в телестудии получила в народе статус «проповеди». Светские интеллектуалы в умилении всплескивали руками: наконец у нас есть настоящий прогрессивный лидер. За ближайшей границей им вторили церковные интеллектуалы: вот видите, не нужна в Украине самостийная церковь — народ любит патриарха. Именно так было подобрано слово — любит. В общем, правильно подобрано. Не исключаю, что если бы к концу своей телевстречи патриарх Кирилл обратился к зрителям «братья и сестры», у многих на глазах блеснули бы слезы.

Блеск патриаршей речи, восторженная почтительность аудитории заставляли проникнуться весомостью и исторической значимостью произнесенных слов. Сводившихся, главным образом, все к тому же — к нашему неминуемому единству и альтернативе Западу. Патриарх со смаком про­износит слова «мы» и «наше»: «наши истоки», «наша святость», «наши жертвы», которыми «мы заплатили за освобождение Евро­пы и всего мира». Он много и охотно говорит о лжи, которая порождается «переписыванием истории». О несравнимости нацизма и сталинизма. Слушая в его исполнении уничижительную критику банковской «торговли фантиками» и вообще «неумеренного потребительства», как-то забываешь о банке «Пересвет», а на швейцарские часы, нахально выглядывающие из-под патриаршего рукава, смотришь, как на злую шутку фотографа.

Излюбленная тема речей патриарха — невозможность для нас (опять это магическое «мы») «западного пути». Патриарх не смущается тем, что в его устах идеализация «русского пути» и примеры того, как губительно для нас все принесенное с Запада, доходят до абсурда. Либеральная идеология убога, западное богословие слабо и сомнительно. Что же привлекает нас к Западу? — спрашивает патриарх. И сам же отвечает: стремление к сытости. Которое в устах патриарха приобретает просто демонический облик, поскольку ему противопоставляется «наше русское» стремление к святости.

Дело даже не в игре словами, за которыми, в общем, ничего не стоит — сытых на Западе неизмеримо больше, чем святых в России. Дело в подмене понятий. Европейские ценности не сводимы к потребительской культуре, как пытаются нас убедить патриарх Московский и его команда. Впрочем, к европейской системе прав и свобод человека у патриарха тоже много претензий. В первую очередь его не устраивает то, что в основе системы европейских ценностей — человек, облеченный правами и свободами по праву рождения. «Декларация о достоинстве, свободе и правах человека», созданная под руководством тогда еще митрополита Смоленского и Калининградс­кого Кирилла и принятая РПЦ как альтернативный документ для «православной цивилизации», в основе своей действительно альтернативный, то есть про­тивоположный. Поскольку, согласно ему, люди не равны в своих правах и свободах, но ранжируются в зависимости от своих «нравственных достоинств». Каковые достоинст­ва закреплены церковными доктринами. Кста­ти, проект постановления о принятии этой клерикальной кон­цепции Верховной Радой Украины внес на рассмотрение парламента Вадим Колесниченко. По­ка не совсем понятно, на каком основании и в каком качестве ВР должна эту доктрину принять.

«Антизападная риторика для Украины» в эти дни пронизывает речи российских церковных деятелей — по их мнению, нам пора понять, кто нам друг и с кем нам быть. Из последнего: любимый пиар-агент патриарха Кирилла протодиакон Андрей Кураев открывает глаза украинцам и россиянам на то, что название нашей страны произошло от польской уничижительной клички «окраина». А мы то ли по недоумию, то ли из-за чьего-то злого умысла так теперь себя называем вместо гордого «Малороссия», которое, почему-то считает Андрей Кураев, является для нашей земли «высоким и коренным самоназванием». «Как же сегодня извращена политика и идеология в государственных школах!» — в отчаянии восклицает профессор Московской духовной академии. Я разделяю его отчаяние: что же происходит в российском богословии и церкви вообще, если один из лучших проповедников и богословов современной России так легко изменяет своей стезе и превращается в посредственного пиарщика?

О том, что Россия использует церковь, чтобы оттянуть Ук­раи­ну от Европы и оставить ее в своей геополитической орбите, написаны сотни статей. О том, что блистая подобными риторическими находками, церковь выполняет заказ Кремля — тоже. Это говорит также о том, что нас никто не рассматривает и не собирается рассматривать как самостоятельный государственный проект и, соответственно, равноправного партнера. Впрочем, надо ли вообще мелочиться с собственной государственностью, с которой никто — в некоторых случаях даже мы сами — не хочет считаться, если нам предлагают поучаствовать кое в чем действительно грандиозном? В «православной цивилизации» со «своими ценностями», которые мы можем и должны предлагать Западу. В цивилизации, охватывающей «единое духовное пространство Святой Руси, исторической Руси», великой, самостоятельной и самобытной. Ну как тут сердцу не пропустить пару ударов? Как не увлечься нам, уставшим от хамства, коррупции и куч мусора во дворе, от того, что Европа для нас закрыта — ей бы бывший соцлагерь «переварить». Так ведь нет, мы не сирые и убогие — мы просто другие. Как не увлечься собственной уникальностью — пускай и одной на троих?

Патриарх Кирилл, избравший такую риторику, знает наше слабое место — оно у нас дейст­вительно одно на троих. Ностальгия по временам «когда мы были сильными» становится тем ощутимее, чем слабее мы становимся. Это касается не только Украины, но и России. Возможно, стоит вспомнить, что УПЦ — это почти половина приходов РПЦ. Их сила действительно в единстве с нами, потому что без нас РПЦ — уже не самая многочисленная православная церковь мира. Соперничество Московского патриарха с Константинопольским потеряет смысл, поскольку его претензии на первенство будут выглядеть странно.

Так что все, кто с замиранием сердца следил за «малыми шагами» УПЦ к самостоятельности и ждал, что она вот-вот наступит эволюционным путем, могут идти в отпуск. Декретный. Пото­му что нынешний визит патриар­ха является ничем иным, как демонстрацией твердого намерения сохранить Украину в системе «русской православной цивилизации», для этого будут использоваться все церковные механизмы. Высказывания российских церковных деятелей в отношении Украины, скорее всего, станут мягче — кроме тех случаев, когда кого-нибудь нужно будет столкнуть лбами. Вопрос о языке богослужения будет решен максимально либерально. Изме­нилась сама мифология «Киевской земли». Теперь акцент ставится не на вторичности (как можно!) — на том, что это «малая родина» Святой Руси. То ли «наш Иерусалим», то ли «наш Константинополь» — в общем, святость, первородство и вообще «наше все». Вместе с тем, не исключено, УПЦ несколько сократят в ее самоуправлении — не превратят снова в экзархат, конечно, но вольницы поубавится. Потому что ростки самостийничества, проросшие за последние десять лет в УПЦ, могут дать московскому начальству нежелательные плоды.

Ясной декларацией намерений в отношении УПЦ и ее вольницы стало двойное награждение Василия Анисимова, главного редактора сайта «Украина православная», — президент Д.Медведев пожаловал орден «Дружбы», а патриарх Кирилл — орден Сергия Радонежского. Руководство УПЦ в последние годы старалось дистанцироваться от этого сайта, по-видимому, в связи с его антиукраинской риторикой и постоянными попытками сеять раздор там, где его и так достаточно. Но во время награждения пат­риарх Кирилл назвал В.Анисимова «руководителем пресс-службы», тем самым подтвердив его полномочия, не слишком считаясь с тем, как это будет принято в УПЦ и в Украине вообще.

Что поделать, патриарху нуж­ны верные люди, которые служили бы в первую очередь ему, а уже потом делу. Метаморфоза Андрея Кураева из хорошего богослова в крикливого идеолога очень показательна. Подобные люди нужны патриарху и в Ук­раи­не, в Киеве, который патриарх стремится сделать то ли русским, то ли своим личным Конс­тантинополем. Об этом говорит, в частности, нивелирование фигуры митрополита Владимира, предстоятеля Украинской православной церкви. Это разительно отличает визит этого года от прошлогоднего двух патриархов, рядом с которыми митрополит Владимир был равноправным участником событий, хозяином, принимающим гостей. Трудно ска­зать, что тогда влияло на события — присутствие патриарха Конс­тантинопольского, тревоги, связанные с возможным договором между патриархами Варфоломеем, Филаретом и президентом Ющенко об альтернативной украинской православной церкви, вза­имное уважение патриарха Алек­сия и митрополита Владимира и уважение к тем договорен­ностям, которые были между ними дос­тигнуты. В этом году все изменилось. Президент Ющенко, «автор идеи», слегка мелькнул на фоне мемориала Голодомора, патриарх Варфоломей вообще не вспомнил о празднике создания дочерней церкви, да и сам праздник оказался каким-то «великорусским», а вовсе не украинским и даже, в общем, не христианским.

Однако те, кто уже готов упрекнуть патриарха Кирилла в стремлении как можно лучше выполнить заказ российской власти на единство с Украиной, пускай не спешат с выводами. Кирилл не производит впечатления примерного служаки или упрямого чиновника. Он, вне всякого сомнения, амбициозен, и схватка со светской российской властью за популярность, влияние и полномочия выглядит практически неминуемой. До сих пор Кремль доходчиво разъяснял патриарху, где находится та черта, переступать которую он не вправе. У предстоятеля же пока в дефиците силы и средства, необходимые для изменения ситуации. Власть в Бело­каменной слишком монолитна и рев­нива, соперничать с ней непросто. В этом смысле Украина для пат­риарха — и полигон, и трамплин. Здесь он рассчитывает добиться того, о чем ему приходится только мечтать в России, — пра­ва влиять на политические процессы. Так что Янукович, неотступно следующий за Кириллом, не только тешит патриаршее самолюбие…

Фактически, визит патриарха Кирилла в Украину пока не принес совершенно ничего нового — кроме эмоций. На него, впрочем, и не возлагали больших надежд, как это было в прошлом году. Слова о том, что «Украина и ее церковь не готовы», что «нет единого мнения», что «автокефалия приведет к расколу» и т.д., повторены уже столько раз, что лишились смысла. Но их продолжают повторять как мантру и в ходе этого визита. Отсутствие интереса патриарха Варфоломея к Украине в этот раз поспешили объявить дипломатическим успехом патриарха Кирилла, который «съездил и договорился». Но на самом деле трудно себе представить, что патриарх Варфоломей будет слишком активен в «украинском вопросе» после неудачной попытки уговорить патриарха Филарета в прошлом году и заявления последнего о том, что он не видит разницы между «константинопольским ярмом» и «московским». Интересно, сказал ли патриарх Кирилл спасибо своему украинскому коллеге — раскол расколом, а услуга услугой.

То, как настойчиво патриаршая группа медиаподдержки повторяла, что визит ни в коем случае не политический, а только пастырский или еще лучше — паломнический, с самого начала вызывало подозрение, сменившееся вскоре раздражением. Визит оказался целиком и полностью политическим. Он показал Украине еще одного российского политика, который постарается использовать эту «святую землю» для достижения собственных целей.