Фашизм—антифашизм: чего стоит игра?

Так называемая антифашистская кампания в Украине, пик которой пришелся на май 2013 г., всколыхнула незрелое в политическом и демократическом смысле украинское общество, усилила и без того хроническое противостояние между сторонниками независимости и зависимости, цивилизационными предпочтениями, демократией и совковым миро- и жизневоспроятием, обострила ориентационный выбор Восток-Запад. Оказалось, что для полного набора общественных коллизий не хватало только фашизма и антифашизма.

Фашизм и коммунизм как аномальные парадигмы общественного развития зародились в ХХ в., оставив после себя руины создаваемых веками цивилизационных ценностей. Однако в искаженном представлении еще многих бывших граждан СССР коммунизм остался со знаком плюс, а фашизм - минус.

Версий, что такое фашизм, существует немало, хотя до сих пор нет его точного определения. Термин стал ярлыком. Его вешают на оппонентов и диктаторов, хотя авторитарный стиль правления не всегда фашистский. Возникает что-то вроде: "Я не знаю, что такое фашизм, но я точно знаю, что вы - фашист". Серьезная ошибка - путать его с национализмом, что делается, обычно, в интересах политической эквилибристики.

После Второй мировой войны верилось, что фашизм навсегда остался объектом истории. После стремительных изменений в мире в конце ХХ в., когда гибли последние империи и умирал коммунизм, он стал затребованным в политической пиар-тактике постсоветской руководящей элиты как инстинктивная защита от проблем, нахлынувших в связи с неотложной потребностью осуществления трансформационных преобразований. Куда проще выпустить пар в митинговом противостоянии, чем осмыслить и решить имеющиеся проблемы.

Мысль Льюиса Каплана (в книге "Сталин, человек, который спас капитализм"), что к развитию фашизма привела экономическая депрессия 1929-1933 гг., не передает всей гаммы причин его появления. Их анализ подводит к выводу, что фашизм как явление возникает в обществе, оказавшемся в нестандартной ситуации, испытавшем обиды и унижение. После войны 1914–
1918 гг. Италия, правонаследница Imperium Romanum, называла себя "побежденной среди победителей". У ее союзников не было ни малейшего желания делить с ней лавры победы и удовлетворять территориальные аппетиты Рима. Чувство несправедливости охватило буквально всю нацию. Фашисты, появившиеся на этой волне, заявляли, что знают, как вернуть "украденную победу" и остановить коммунизм.

Еще в худшем положении находилась Германия: поражение, Версаль, поставивший великую, успешную и амбициозную нацию на колени. Идеи реванша охватили страну, бросили ее в объятия нацизма, чья идеология опиралась на историческую почву, реально складывавшуюся в Германии на протяжении веков и, кстати, на здоровой основе. Испокон века обделенные ресурсами немцы совершенствовали свою трудовую деятельность, навыки организационной и производственной практики, стимулировали молодые поколения к работе и достигли больших успехов научно-технологического порядка в этом направлении. Задолго до Гитлера, идеологии и практики нацизма, в период раннего капитализма в Германии появились книги, в которых подчеркивалась особая заслуга немецкого этноса в развитии человеческой цивилизации. Творцы теории о превосходстве арийской расы положили в ее основу создаваемую веками специфику немецкого менталитета. В отличие от авторитаризма, строящегося на широком или узком кругозоре самодержца, фашизм вооружается "героическим мировоззрением", ради привития жертвенности и послушания инфицирует им массы и направляет их на реализацию заложенных в нем идей.

И нацистская Германия, и фашистская Италия избрали тропу войны. Их союзнику Японии, общественный порядок которой строился на военно-тоталитарном режиме азиатского типа, уже нечего было черпать из арсенала фашизма. Японская политика в Азии становилась тождественной немецкой в Европе.

После разгрома Франции в
1940 г. почти всю континентальную Европу оккупировала Германия. Болгария, Румыния, Венгрия оказались перед дилеммой: или угождать Гитлеру и сохранить государственность в статусе ограниченного суверенитета, или полностью потерять ее, как это было с Польшей и Чехословакией. Вместе с тем все они жаждали территориального ревизионизма и надеялись решить проблемы с помощью Берлина. Но все же главной причиной их сотрудничества с Гитлером стала безысходность в пространстве политического тяготения. Англия и Франция, как оказалось в Мюнхене, не были готовы защищать созданный ими мировой порядок. СССР в конце августа
1939 г., подписав секретные статьи к пакту Молотова-Риббентропа, резко усилил Германию. Как хозяин Европы Гитлер начал раздавать преференции. Получил их и Сталин. Вполне закономерно, что небольшие страны оказались в военно-политическом фарватере Германии. Кстати, такой же кульбит самосохранения они повторили, надеясь спастись от коммунизма, когда Красная армия вступила на их территорию.

Но даже в условиях доминирования нацистов в Европе эти страны не стали фашистскими. Поддерживаемые Гитлером праворадикальные организации - "Бранник" в Болгарии, "Железная гвардия" в Румынии, "Скрещенные стрелы" в Венгрии - были обычными маргинальными структурами, не имели поддержки среди национальных элит, преследовались и запрещались. Не были они и у власти, за исключением нилашистов Ф.Салаши в Венгрии, получивших ее из рук немцев в октябре 1944 г. Вряд ли стоит называть фашизмом реакцию в Испании на опасность коммунизма в 1936-1939 гг. А отправка Франко в 1941 г. на Восточный фронт "голубой" дивизии - лишь мизерная компенсация Гитлеру за масштабную помощь в годы гражданской войны.

Сегодня, когда в постсоветских странах остановлены трансформационные процессы и идет укрепление авторитарного тоталитаризма, в полной мере начал использоваться уже генетический страх людей перед фашизмом. Дескать, смотрите, может быть еще хуже!

В несвойственном для нее положении оказалась Россия, оскорбленная и униженная поражением в холодной войне, потерей контроля над отвоеванной у Гитлера Центрально-Восточной Европой и территориями, которые веками объединяла и присоединяла. От нее отвернулись союзники, она потеряла статус сверхдержавы, имидж большого силового центра. Развеялся миф, согласно которому Россия всегда и всюду одни народы защищала от коварных врагов, другим несла свободу. В российском обществе это послужило причиной комплекса оскорбления и несправедливости, создало эффект ностальгии за утраченным.

Выход из нестандартной ситуации националистические и консервативные круги стали искать в "Русском мире". Однако воспроизведение его в духе евразийской доктрины, начавшееся с помощью масштабной пропаганды таких инструментов, как Таможенный и Евразийский союзы, ЕЭП ведет к консервации архаизмов прошлого во всех сферах общественного бытия, угрожает изоляцией в глобализированном мире. В такой ситуации вполне возможен синдром итало-немецкого сценария развития после 1918 г. Симптомы фашизма в РФ дают о себе знать уже сегодня. Они - в российском неонацизме, являющимся сплавом радикального национализма, шовинизма, расизма, ксенофобии, что создает диссонанс в обществе. Неонацизм может реализоваться на властном уровне, если Россия не повернет на новый для нее путь (что особенно важно для постсоветских государств) - взращения демократии.

Что касается Украины, то, несмотря на наличие маргинальных образований, заангажированных на провокации, как это недавно имело место в Луцке, опасность в ней фашизма явно преувеличена. У нас нет для него предпосылок. И вот почему. Украина как небольшое государство не отвечает критериям выбора фашизма; не имеет территориальных претензий; не заявляет о своем мессианстве в мире; столетиями находилась в ипостаси пассивного пловца на волнах событий; до сих пор окончательно не сложилась как политическая нация и не осознала до конца своих безотлагательных интересов; не оскорблена и не унижена, не поставленная на колени, а подымается с них. Народ со сверхтяжелой, трагической историей не имеет права терять государственную демократическую перспективу. Кто захочет иметь дело с фашистским государством?

Общество, стремящееся обезопасить себя от фашизма, должно раз и навсегда усвоить: лекарство от болезни фашизм есть, и называется оно - демократия. Когда во Франции в период Великой депрессии потерпели крах надежды на непоколебимость Версальской системы, появилось ощущение возврата ужасов 1914 г., и как следствие возникли многочисленные праворадикальные организации, требовавшие сильной руки при власти, французская демократия твердо сказала "нет". А если демократического общества нет, и никогда не было, гражданская позиция отсутствует, то некому и дать отпор фашизму. Вывод простой: гарантия от фашизма - демократизация общества на всех уровнях, от экономического - до гуманитарного. Политическая игра "фашизм-антифашизм" стоит дорого. И, прежде всего, времени, которое Украина тратит впустую...