Обелиски в степи

При въезде в Красноармейский район Донецкой области стоит большой каменный крест с надписью на траурном фоне: «Спаси и сохрани». За ним открывается Северо-Родинская геологическая перспектива с богатейшими залежами угля, уходящего пластами на многие километры в глубь земли. Это — едва ли не самый опасный регион Донбасса. Все его шахты — сверхкатегорийные. С постоянной угрозой взрыва угольной пыли, выбросов породы и газа.

Газоносность пластов очень высока. Взрывоопасный метан, которым насыщена порода, внезапно вырывается струей из подземных трещин, пустот. Малейшая искра — и огонь затопит лаву, сжигая все на своем пути.

Сколько шахтеров сгорели заживо в забоях от метановых взрывов — не сосчитать. Недаром говорят, что правила работы в шахтах написаны кровью горняков. И крови пролито уже немало. Однако сегодня при неуклонном соблюдении всех разработанных и возведенных в ранг закона норм техники безопасности избежать трагедий на шахтах можно. Слишком уж высока цена украинского угля.

Черный июль

«Краснолиманская», одна из мощнейших шахт страны, каждый год выдающая на-гора три миллиона тонн угля, работает на критических глубинах северо-родинских залежей — более тысячи метров.

— Мы осознаем опасность наших подземных выработок, — уверяет генеральный директор «Краснолиманской», заслуженный шахтер Украины Зиновий Пастернак. — Особенно в том, что касается взрывов метана, который был и остается главным врагом шахтеров. Для их предотвращения у нас есть эффективная система дегазации и вентиляции выработанного пространства, вакуум-насосные и компьютерные сейсмические станции. Современный комплекс автоматической аэрогазовой защиты постоянно следит за состоянием воздуха в горных выработках через установленные там стационарные датчики, которые посылают информацию о процентном содержании СН4 на приборы наземной службы газового контроля.

Как это ни парадоксально, но при всем супертехническом оснащении именно на «Краснолиманской» взрывы, приводящие к многочисленным человеческим жертвам, раздаются почему-то слишком часто. В декабре 2001 года от взрыва метаногазовой смеси под землей погибли десять шахтеров. После прошлогодней трагедии уже вся страна погрузилась в траур.

19 июля на выемочном участке 11-й южной лавы центрального уклона пласта L-3 встретились на пересменке две бригады — 48 шахтеров. Геннадий Пелих как раз шел по вентиляционному штреку в забой в третью смену вместе с несколькими товарищами. Внезапно вспомнил, что в оставленной возле ходка спецовке забыл ключи от ящика с инструментом. Пришлось возвращаться. К огромному своему счастью.

«Взял ключи и бросился догонять друзей, — напишет он потом в своих показаниях. — Как вдруг почувствовал удар, стремительно нарастающий гул. Пыль больно ударила в глаза. В тот же момент горячей и сильной волной воздуха меня сбило с ног. Сорвало каску со светильником, и я очутился в непроглядной жаркой тьме. Невозможно было дышать. Еле смог воспользоваться самоспасателем и добраться до струи свежего воздуха».

Геннадий спасся. С ним еще 11 человек, самостоятельно выбравшихся из аварийной лавы. Оставшиеся горели живыми факелами в настоящем аду. В эпицентре взрыва, по свидетельству специалистов, температура достигала 800°С и больше. От человека не оставалось и следа.

Бойцы горноспасательной службы прибыли на место аварии почти сразу. Но только через несколько часов они смогли провести разведку конвейерного ходка. Еще за много метров до входа в саму лаву обнаружили многих пострадавших без признаков жизни. Тела были чудовищно искалечены, кому именно они принадлежали, определяли позже судмедэксперты по анализу ДНК. Кругом — разорванные кабели, разбросанная электроаппаратура. По всем признакам разрушения, на этом участке взорвалась угольная пыль.

Сплошная задымленность, сверхвысокая температура не позволяли проникнуть в саму лаву. Оттуда доносились приглушенные взрывы метана. Только спустя какое-то время, ценой невероятных усилий, спасатели смогли поднять на поверхность обугленные тела шахтеров. Двое из них (молодые двадцатилетние ребята) навсегда остались в шахте, в самом эпицентре взрыва, куда никто так и не смог добраться. Во время горноспасательных работ погиб командир спасательного отделения А.Лаушкин.

Неделю плач и стон стояли над Красноармейском, шахтерскими городками Родинское, Селидово, Димитрова, где хоронили погибших горняков.

— То было трагическое стечение обстоятельств. Природная катастрофа, которую невозможно предвидеть, — говорит директор «Краснолиманской» З.Пастернак. — Невозможно предотвратить землетрясение или цунами. Заметьте, в лаве ни один стационарный датчик системы аэрогазового контроля не зафиксировал превышение допустимой концентрации взрывоопасного метана. Кроме того, практически у всех шахтеров имелись самые современные индивидуальные сигнализаторы СМС, подсоединенные к светильникам на касках. Как только концентрация метана в воздухе превышает норму, лампочка начинает мигать. Не может такого быть, чтобы горняки, не обращая внимания на предупреждение, продолжали работать во взрывоопасной обстановке. Убежден: произошел внезапный выброс метана — проявление коварной стихии, от которой не уберечься. Считаю, что коллектив нашего предприятия достойно пережил невыразимую боль той трагедии. Мы выплатили трехмесячную помощь родителям погибших шахтеров. Их семьям ремонтируем, газифицируем жилье, покупаем квартиры, устанавливаем телефоны. Также за счет предприятия изготовили 37 гранитных памятников. Всем осиротевшим детям купили компьютеры. Мы и в дальнейшем будем о них заботиться...

План превыше всего

Считается, что «Краснолиманской» очень повезло с генеральным директором. Дескать, если бы не Зиновий Григорьевич, шахту уже давно ликвидировали бы. За сорок лет существования она исчерпала весь свой ресурс. Начав в конце 90-х реконструкцию предприятия (за счет прирезки угольных полей соседней шахты им. Стаханова), г-н Пастернак не только сэкономил государству четверть миллиарда гривен, которые должны были пойти на закрытие подземных выработок. Возглавляемая им шахта дала стране миллионы тонн «черного золота», многомиллионные поступления в государственную казну, на ней было создано несколько тысяч новых рабочих мест.

Однако итальянская плитка в вестибюлях, как и многочисленные сверкающие медали и кубки с иностранных выставок и различных форумов, не являются основными показателями деятельности для горнодобывающих предприятий. Главной была и всегда будет забота о человеке, о безопасности труда шахтера. Никому не нужен уголь ценой человеческой жизни, ценой слез вдов и сирот. И не лукавит ли г-н Пастернак, утверждая, что вопросы охраны труда и техники безопасности — в числе приоритетных на его предприятии?

7 мая 2004 года на «Краснолиманской» принимали новую лаву. Проект в целом соответствовал фактическому положению дел. Однако инспекторы по охране труда обнаружили, что трубопровод газоотсоса смонтирован не в полном объеме. Это представляло непосредственную угрозу жизни горняков. Сверхкатегорийная по выбросам метана шахта не могла начать работу. Лаву следовало опломбировать до устранения недостатков. Однако Зиновий Пастернак, стремясь любой ценой запустить лаву, никак не мог прийти к согласию в этом вопросе с Вячеславом Королем, тогдашним начальником Красноармейской государственной горнотехнической инспекции, действующей при Донецком территориальном управлении Госнадзорохрантруда. Дескать, из-за инспекторов страна недополучит уголь, пенсионеры — пенсии и будет сорван запланированный на новой лаве торжественный митинг ко Дню победы. (На «Краснолиманской», между прочим, слишком уж любят всякие торжества, призы и фанфары, почти как в брежневскую эпоху.)

— Это лишь один из многих фактов пренебрежительного отношения администрации шахты прежде всего к своим рабочим, к вопросам охраны труда в целом и к нашей государственной инспекции в частности, — заявляет г-н Король. — В погоне за перевыполнением плана, ростом показателей добычи угля и финансовыми поступлениями здесь готовы отправить людей в явно опасную лаву. И это, к сожалению, стало на «Краснолиманской» системой, действующей на всех уровнях — от простого горняка до директора.

Наряд на фуфайку

Горняков, непосредственно работающих в забоях, в конце концов, можно понять. Шахта — единственная возможность заработать на жизнь. Ради того, чтобы прокормить семью, они готовы рисковать своим здоровьем и даже жизнью. Тем более зная, что в случае смерти их родные и близкие получат щедрые государственные выплаты. Намного большие, между прочим, чем те, которые шахтеры получили бы за свой тяжелый труд при жизни.

Поэтому на мигание лампочек СМС, предупреждающих об опасной концентрации метана, на которые так доверчиво полагается директор шахты г-н Пастернак, внимания просто не обращают. О чем, к примеру, сказано в протоколе допроса свидетелей взрыва 19 июля. «У горного мастера СМС во время работы даже мигал», — признался начальник смены Виктор Косянчук, за несколько дней до аварии проверявший участок №5. Тогда же он зафиксировал концентрацию метана в 5% при норме 1%. Однако ведомственная служба по охране труда, как и администрация шахты, проигнорировала тревожную информацию.

Если проанализировать только соблюдение на предприятии пылегазового режима, то за первое полугодие прошлого года на «Краснолиманской» были зафиксированы 94 случая загазованности подземных выработок. В том числе и на участке, где произошла трагедия. Из них 20 могли закончиться аварией. Сколько таких случаев не было выявлено, сказать трудно. Поскольку на шахте не научились надлежащим образом обращаться с суперсовременной техникой аэрогазового контроля. Датчики концентрации метана почему-то не устанавливали в контрольных точках, размещая подальше от места добычи. Либо заклеивали скотчем или другим способом старались уменьшить их показатели. Ведь когда те выходили за пределы нормы, автоматически отключался ток и прекращались все роботы. А следовательно, не выполнялся план и не начислялись премиальные.

По свидетельству рабочих, существовал даже специальный «наряд на фуфайку». Кто-то всю смену должен был махать ею перед датчиком, разгоняя метан.

Участок, на котором произошла авария, за полгода до трагедии Красноармейская межрайонная горнотехническая инспекция областного управления охраны труда проверяла 25 раз. В девяти случаях работы запрещались вплоть до опломбирования забоя, поскольку существовала угроза здоровью и жизни шахтеров из-за повышенной концентрации метана и нарушения паспортов крепления. Иногда пломбы срывали, о чем свидетельствуют соответствующие акты инспекторских проверок, в частности и представления в межрайонную и областную прокуратуры. Шахтеры самовольно возобновляли добычу угля, так и не устранив технических неполадок.

Если бы не принципиальность инспекторов Донецкого территориального управления Госнадзорохрантруда, которые, несмотря на споры с администрацией шахты, все-таки заставляли всеми правдами и неправдами придерживаться порядка (через правоохранительные органы, привлекая первых руководителей к административной ответственности), аварий, в том числе с самыми страшными последствиями, на шахте могло бы быть намного больше.

Именно безответственное отношение к требованиям охраны труда, систематическое их нарушение привело к трагедии 19 июля. Это была отнюдь не стихийная катастрофа, как пытается представить события Зиновий Пастернак. Правительственная комиссия в своем акте предварительного расследования указала, что взрыв метаногазовой смеси произошел из-за загазованности лавы и неисправного электрооборудования. (До аварии на шахте неоднократно фиксировали случаи нарушения взрывозащиты электроприборов, которых в лавах великое множество.) Метана же на участке накопилось сверх нормы из-за отключения газоотсосной вентиляционной установки во время рабочей смены, да еще и без разрешения главного инженера. Хотя по инструкции это разрешается делать только тогда, когда в лаве нет людей.

В целом при комплексной проверке шахты правительственная комиссия выявила на «Краснолиманской» 533 нарушения правил безопасности в угольных шахтах — по метану, противопожарной защите, эксплуатации подземного транспорта и электромеханического хозяйства, ведению подрывных работ и взрывоопасности электрооборудования.

Однако даже после страшной трагедии инспекторы 93 раза выявляли случаи превышения норм метана при горных работах, из них — 66 аварийных. Взрыв снова мог прозвучать в любой момент...

Угольная пыль на генеральских погонах

Звезды на погонах «угольных генералов» всегда в траурном обрамлении. Труд шахтера — один из наиболее опасных и останется таковым при любом техническом оснащении шахт. И все-таки цена угля в значительной степени зависит от их руководителей. Надпись-мольба на каменном кресте возле Красноармейска обращена не только к Всевышнему.

— Я не отправлял людей на верную смерть и никого никогда не принуждал работать с нарушениями правил безопасности, — говорит г-н Пастернак.

Однако как-то не верится, что при почти военных порядках, установленных на «Краснолиманской», ее генеральный директор или его первый заместитель, главный инженер Александр Стариковский, непосредственно отвечающий за соблюдение требований техники безопасности, ничего не знали о многочисленных и системных нарушениях на их предприятии законов и норм охраны труда. Несомненно, знали. А потому версия о коварности стихии, да еще и подкрепленная сложившимся в обществе мнением, что сама природа требует жертв за уголь и с этим, дескать, нужно смириться, — весьма удобна и выгодна. Тем более что по не вполне понятным причинам правительственная комиссия до сих пор не обнародовала окончательных результатов расследования причин аварии на «Краснолиманской». Похоже, не одному Зиновию Пастернаку хочется, чтобы так и не были названы конкретные должностные лица, действия или бездеятельность которых привели к трагедии.

— В последнее время аварии с тяжкими последствиями случаются именно на шахтах, являющихся флагманами по добыче угля, — отмечает первый заместитель председателя Государственного комитета по надзору за охраной труда Владимир Радченко. — Превышение производственных мощностей предприятия априори приводит к нарушению безопасности труда, техническое обеспечение которого рассчитано на определенную проектную норму добычи угля. А это означает, что директора шахт сознательно создают ситуацию, когда уголь ценится выше жизни тех, кто его добывает. Позиция нашего комитета однозначна: руководитель, допустивший трагедию с человеческими жертвами, не имеет права оставаться на своей должности, каковы бы ни были его звания и заслуги. Госнадзорохрантруда сделал официальное представление министру топлива и энергетики Украины по поводу соответствия занимаемым должностям генерального директора государственного предприятия «Краснолиманская» Зиновия Пастернака, исполняющего обязанности гендиректора ГП «Донецкуголь» Владимира Коломойца и директора шахтоуправления «Южнодонбасская» Михаила Бугары. На этой шахте 8 декабря вследствие возгорания метана погибли два шахтера, 20 находятся в ожоговом центре. Однако ее руководство не только не спешит устранить недостатки в работе шахты, приведшие к трагедии, но и продолжает грубо нарушать требования нормативно-правовых актов по охране труда.

По большому счету, директорский корпус многих угледобывающих предприятий Донбасса оказался в безвыходном положении. Рисковать жизнью шахтеров считается едва ли не героизмом в интересах государства. При этом даже намек на ответственность за свои поступки перед законом и людьми (не говоря уж о заслуженном наказании) воспринимается ими как личное оскорбление. Возможно, положительные изменения в отрасли следует начинать именно с изменения менталитета «угольных генералов», свято верящих в свою правоту, безгрешность и необратимость природных стихий.

…Эпицентр взрыва на «Краснолиманской», где температура до сих пор остается очень высокой, закрыт бетонным перекрытием. Там не только похоронена тайна страшной трагедии июля 2004 года. Там — своеобразная могила двух горняков — Г.Энукяна и С.Пронина. Недавно Донецкий областной суд официально признал их мертвыми.

Над эпицентром, далеко в степи, была выведена так называемая маркшейдерская точка. Это место освятили. Сюда родственники шахтеров теперь приносят венки и цветы. Весной здесь установят гранитный обелиск. За счет шахты. Что ж, гранит намного дешевле угля.