Убиты по благословению

Война России с Украиной многое перекроит не только на постсоветской, но и на мировой церковной карте. Моральное и, возможно, каноническое падение Московского патриарха, разрушение двуполярной модели православного мира, как и множества других моделей и конструкций, ставивших во главу угла Москву, — лишь часть истории. В перспективе нам, скорее всего, предстоит стать свидетелями глубоких изменений в понимании места и роли глобальных церковных институтов и даже самой церковной проповеди.

Под «дружественным» огнем

Конфессиональная карта Украины — наиболее очевидное поле брани. УПЦ МП оказалась скомпрометирована, и та ее часть, которая и ранее не испытывала большой симпатии к своей московской прописке, потянулась «на выход». Руководство ПЦУ сообщает о десятках приходов, переходящих в ПЦУ из УПЦ МП на фоне войны. В УПЦ МП, в свою очередь, сообщают о «краже приходов на фоне войны» (вероятно, на языке и кончиках пальцев вертится не «кража», а «мародерство»). Но, справедливости ради, приход — не ковер и не телевизор, его невозможно «украсть». Его можно лишь потерять. Что и происходит сейчас с УПЦ МП.

И это справедливо. Не только потому, что на протяжении многих лет эта церковь проповедовала «русский мир», заигрывала с Москвой, привечала боевиков, поддерживала московскую ложь и лгала сама. Можно было сказать, что она не «лжет», а «ведет политику», но эти слова лишились смысла после первой же ракеты, выпущенной из российского орудия по Украине.

В оправдание «политиков» от УПЦ МП я могу сказать только одно — для большинства из них (хотя, конечно, не для всех) полномасштабная агрессия России против Украины оказалась полной неожиданностью. Это вовсе не означает, что «никто ничего подобного не ожидал» в украинской церкви Московского патриархата, — некоторые не только «ожидали», а прямо-таки сгорали от нетерпения. Но даже они были шокированы. Ведь одно дело — «можем повторить», «реванш за Томос» и т.п., а совсем другое — реальная, а не киношная бомбардировка городов. Романтизация победы всегда обманчива, всегда формирует опасные иллюзии, которые с треском разбиваются при первой же танковой атаке.

Есть какая-то горькая ирония в том, что боевые действия, основные ракетные удары, разрушения и смерти приходятся именно на ту часть Украины, где идеи «русского мира» были особенно популярны, а УПЦ МП, соответственно, имела самое большое влияние. Оплот «русского мира» в Украине — Святогорская лавра (которая, по уверениям Гиркина-Стрелкова, очень помогла ему «спустить курок» в 2014-м) была обстреляна и частично разрушена «дружественным» огнем российский войск. «Дружественный» огонь — ядовитый оксюморон. Трудно себе представить, какую ломку сознания переживают сейчас те, кто еще недавно обещал своим прихожанам, что «Путин скоро нас освободит».

Но я не разделяю оптимизма тех, кто говорит о «переоценке ценностей», якобы происходящей в УПЦ МП. Да, есть приходы — «десятки», если верить руководству ПЦУ, которые переходят. Есть приходы и даже епископы, которые перестали поминать патриарха Кирилла во время богослужений. Все это, конечно, лучше чем ничего и значительный шаг вперед по сравнению с 2014-м. Но это очень мало, с точки зрения масштаба событий. Из целого епископата УПЦ МП (а это больше сотни епископов) всего около десятка заявили о том, что прекращают поминовение патриарха Кирилла. Тех же, кто публично выступил с осуждением московского руководства — и светского, и церковного, можно пересчитать по пальцам на одной руке. Можно заподозрить, что решение не поминать патриарха — не столько политическое и даже не этическое решение епископов, сколько вынужденная мера, принятая под давлением обстоятельств: либо они «замалчивают» патриарха, чтобы не раздражать прихожан, либо теряют приходы.

Переоценка ценностей так и не произошла — во всяком случае, пока. Мы не слышим от священноначалия УПЦ МП ни слова раскаяния. Никто не признает ошибочности своих недавних проповедей о «русском мире». И даже нынешние события комментируются в очень сдержанном тоне. Первая вспышка надежды — речь митрополита Киевского Онуфрия в первый день вторжения о каиновом грехе — быстро погасла. Первый шок прошел. Речи стали куда более сдержанными, чтобы не сказать вялыми. Все «скорбят» о жертвах и разрушениях, нанесенных «конфликтом» «нашему народу». Ни слова о причинах. Ни слова о виновных. Понимайте, как хотите.

В общем, на фоне зажигательной и безумной, как мартовский заяц, речи патриарха Кирилла, в которой он благословил войну на уничтожение Украины, наши епископы выглядят бледно и неинтересно. Как люди, которые все еще не сообразили, как бы им выпутаться из создавшегося положения.

Ничего интересного так не придумали. Сине-желтые флаги на входах в церковь, вывески и ФБ-посты священнослужителей о том, что «УПЦ — с народом Украины», отказ поминать патриарха Кирилла во время богослужений — не более чем покровительственная окраска.

Анафема для патриарха

Заодно патриарху Московскому подсказывают, как ему следует поступить, чтобы удержать свой украинский филиал, который вот-вот пойдет вразнос: пока переходы в ПЦУ не стали действительно массовыми, надо срочно предоставить УПЦ МП автокефалию. Это позволит сохранить церковное разделение в Украине. А когда все, Бог даст, утихнет, автокефальная УПЦ станет верным сателлитом Моспатриархата в межправославном диалоге. Который, конечно, тоже когда-нибудь возобновится.

Выбор у патриарха небольшой. В угаре войны он может потерять не только украинскую церковь. На мартовское заседание Священного Синода не прибыли, помимо украинских участников — митрополитов Онуфрия и Антония, и главы Молдавского и Литовского филиалов. Митрополит Кишиневский не хочет ссориться со своими властями. А митрополит Литовский и вовсе открытым текстом сказал, что ноги его в Москве не будет.

Еще одна украинская автокефалия была бы для патриарха Кирилла неплохим выходом. Но тут он оказывается заложником ситуации. Дать УПЦ МП автокефалию сейчас — значит, предать Путина. Путин не признает субъектности Украины и готов ради реализации своего болезненного бреда смести целый народ с лица земли. Как в этой ситуации преданному придворному патриарху подтверждать субъектность Украины, даруя ей собственную церковь? Пускай даже это решение сугубо «техническое»?

Благословляя убийство украинцев, патриарх, возможно, надеялся, что российские штыки решат проблему ПЦУ и отомстят Вселенскому патриарху за его дерзость. Но цена этой авантюры оказалась непомерно высокой, в том числе для него самого. Потому что он войдет в историю не только как патриарх, проигравший грекам политическую партию. Но и как патриарх, который благословил массовые убийства православных людей, прихожан собственной церкви. Как глава церкви, который предал и опозорил саму церковь. Лишил свою церковь всех и любых моральных прав. Если патриарх благословляет убийство детей, какое моральное право имеет церковь выступать против абортов?

Нет ничего удивительного, что в православном мире поговаривают о скором низложении патриарха Кирилла. Или даже об анафеме. Анафема технически сложнее — ее накладывают только за искажение христианского учения. Пособничество государственному терроризму, благословение на массовые убийства — не повод отлучать от церкви. И это само по себе интересно. Но даже если следовать правилам доброго богословского тона, дела патриарха плохи: доктрина «русского мира», которой патриарх подменил православную доктрину, — это не только «искажение», это прямое оскорбление христианского учения. Во всяком случае, для полноты православия просто признать этот факт было бы хорошим, даже спасительным ходом.

Папа и бомба

Спасительным, потому что бессилие религиозных институтов перед политической волей государственной власти станет общим местом в истории этой войны. Не патриархом ведь единым. По-своему прекрасный документ издали и мусульманские лидеры России. Они пошли даже немного дальше православного собрата — отдельной строкой одобрили применение оружия массового поражения. Для тех, кто не помнит школьных уроков по гражданской обороне: оружие массового поражения — химическое, биологическое, ядерное. Применяться «в целях самозащиты» оно никак не может.

Свою долю разочарования получил также папа Римский Франциск. Он искренне пытался выступить посредником. Ватикан мобилизовал на предотвращение этой войны все свои ресурсы — и материальные, и духовные. И проиграл. Стать вторым Иоанном XXIII у Папы Франциска не получилось.

Что ж, неудачи случаются. Папа Франциск все еще может по крайней мере попробовать не стать вторым Папой Пием XII. Но и этот шанс понтифик, кажется, упускает. Как и прежде, он не только не спешит расставлять моральные акценты — он не может пересилить себя и назвать имя злодея. «Украинский кризис» и даже «украинская война» (небывалая смелость!) в выступлениях Папы имеет только жертв. Но не имеет виновных.

Святой престол продолжает разменивать свой моральный авторитет на дипломатические преимущества. Вот, например, слова госсекретаря Паролина: «Социальная доктрина церкви всегда признавала законность вооруженного сопротивления перед лицом агрессии. Однако… необходимо задать себе вопрос: является ли вооруженное сопротивление единственным путем вперед?».

То есть, с точки зрения Ватикана, Украине следовало бы подумать о том, чтобы сложить оружие, если нет другого пути достижения мира?

Что ж, воля Украины к сопротивлению для многих оказалась сюрпризом, и не самым приятным. Не только Папе Римскому — всему коллективному Западу было бы проще, если бы Путин съел Украину за несколько дней, без всех тех ужасов, которыми сопровождается любая полномасштабная война. Не было бы болезненных дилемм, которые сейчас стоят перед всем «коллективным Западом». И есть какая-то горькая ирония в том, что Папа Франциск, который всегда старался от этого «коллективного Запада» дистанцироваться, оказался в этой истории его органичной частью — со всеми иллюзиями, кризисами, достоинствами и недостатками. И даже в селфиках с украинскими детками-беженцами Папу Франциска можно отличить от президента Байдена разве что по цвету костюма. Никогда еще нам не было так ясно, что «оставаться на стороне жертвы», как это подчеркнуто делает Папа, и при этом отказываться признавать злодея злодеем — чистое лукавство. Его могут позволить себе политики и дипломаты. Но не представители церкви. Если только церковь не превратилась окончательно и бесповоротно в политический институт.

Детки (и котики) — беспроигрышный сюжет. Папу Франциска с коллективным Западом объединяют ООН, НАТО, ЕС, с правительствами западных стран — стремление оставаться в беспроигрышной позиции. Вот только тот, кто стремится не проиграть, никогда не выиграет. И в конечном итоге почти наверняка проиграет.

Разочарование церковью — ее неспособностью выйти с открытым забралом на стороне добра, дать откровенные ответы на неудобные вопросы, поступить не в интересах институции, а в интересах истины, может привести к тому, что из этого кризиса религиозные институты выйдут с изрядно потрепанной кармой. Доверие к ним — и так не особо высокое — упадет еще сильнее. И это очень и очень некстати. Потому что чем бы ни закончилась эта война, она оставит по себе глубокий выжженный след в человеческих душах. Нам только предстоит до конца осознать суть слова «расчеловечивание». Нам предстоит выбираться к свету из грязи и ненависти. Нам предстоит восстанавливать не только города и села — нам предстоит восстанавливать самих себя. Возникнет очень много лжепророков и лукавых, которые постараются использовать наши травмы. В общем, «смерти религии», конечно, не будет. Но для мировых церковных институтов наступают непростые времена.

Больше статей Екатерины Щеткиной читайте по сслыке.