Индийский контракт как лакмусовая бумага эффективности госуправления

Стране крайне необходима продуманная и четкая система управления государственными активами. Это снова стало очевидно после пресс-конференции в Киеве директора харьковского государственного предприятия «Завод «Электротяжмаш» Олега Калашникова, которого в конце прошлой недели Минпромполитики сначала уволило с должности, а потом, разобравшись в ситуации, снова восстановило. Сам директор полагает, что отставка была инициирована областными властями Харькова и связана с его принципиальным нежеланием выполнять контракт на поставку энергогенераторов в Индию на существующих ныне условиях, поскольку это может уничтожить украинское энергетическое машиностроение.

— Контракт на поставку оборудования для индийских электростанций был заключен еще в 2002 году харьковским «Турбоатомом» с индийской фирмой NPSL, — рассказывает Олег КАЛАШНИКОВ. — Сразу хочу отметить, что на тот момент никто еще не имел никакого опыта в подписании такого рода документов, ведь раньше предприятия не занимались этими вопросами самостоятельно. Как подписывался контракт — это вообще отдельная тема. Согласования происходили в телефонном режиме: первый заместитель генерального директора «Турбоатома» Евгений Белинский звонил на «Электротяжмаш» из Индии и требовал понижать цену на генераторы до 2 млн. 750 тыс. В результате подписания контракта на таких условиях была сделана уступка больше 5 млн. долл.

Подписав контракт, «Турбоатом» дал нашим конструкторам свои предложения. Сразу стало очевидно, ценовая политика нас не устраивает, о чем было откровенно сказано при подписании договора комиссии между «Электротяжмашем» и «Турбоатомом». Именно поэтому бывший директор нашего завода Юрий Величко долго отказывался подписывать сам документ. Да, контракт нужный для престижа государства и завода, но, с другой стороны, наносит ущерб всему предприятию.

Министр промышленной политики Анатолий Мялица все-таки заставил Ю.Величко подписать этот контракт, после чего Юрий Александрович сразу уволился. После него на завод пришел новый директор, который тоже пытался доказать, что контракт не выгоден, однако когда и ему это не удалось, он тоже ушел с завода.

Следующий директор — Александр Сазонов — начал выполнять контракт. Под залог имущества нашего завода был взят кредит на 40 млн. грн., который израсходовали на создание генераторов. Однако когда представители «Турбоатома» в июне прошлого года принесли дополнения к договору, стало ясно, что завод не выдержит этой финансовой нагрузки. Если изначально генератор стоил 2 млн. 750 тыс. долл., то, согласно дополнениям к договору, к каждому комплекту прибавилось дополнительного оборудования еще на 2 млн. долл. Для нашего предприятия это просто неподъемные суммы. Притом добавилось оборудование, которое «Электротяжмаш» никогда самостоятельно не выпускал. Например, системы управления, которые нам пришлось заказать заводу им. Шевченко, и системы возбуждения, заказанные в Швейцарии.

Я принял завод уже после подписания всех соглашений, когда деваться было некуда, рассчитывая в процессе производства на диалог с «Турбоатомом» о нормальной приемлемой цене. Ведь мы знали, что весь комплект стоит 16 млн. 800 тыс. долл. И я надеялся, что мы сядем за стол переговоров и нормально, цивилизованно достигнем соглашения. Сегодня «Турбоатом» категорически отказывается от обсуждения этой темы. Его руководители утверждают, что это исключительно их прибыль. Поэтому мы просим создать государственную комиссию или назначить посредника в лице доверенного лица Кабмина, чтобы изучить все документы по контракту.

Мы обращались к нынешнему министру промполитики с просьбой выступить посредником в нашем споре. Образно говоря, мы хотим, чтобы между представителями предприятий произошел конструктивный диалог при участии третей стороны — государства. Однако наши предложения поддержаны не были. Вместо этого нам говорилось, что это международный контракт, это престиж государства. К сожалению, пока не понятно, каким образом должны решаться подобные споры. Нам постоянно говорили, мол, договоритесь сами.

— Возможно ли выполнение обязательств по контракту в сложившихся условиях?

— На сегодняшний день отгрузка невозможна в принципе. Допустим, я отправляю этот товар. Но когда товар отгружается, необходимо заполнить товаротранспортную накладную и указать его стоимость. То есть я должен написать — 2 млн. 750 тыс. долл. за комплект. Такую же цену необходимо указать и в справке для таможни. После этого у прокуратуры возникает вопрос: зачем я написал заниженную цену в то время, когда генератор стоит 5 млн. 300 тыс.? Получается, что я обманул государство. А со дня отгрузки преступление будет считаться законченным, поскольку ущерб государству будет уже нанесен.

Но самое важное — отгрузка генераторов не решает проблем завода. Даже в случае продажи двух генераторов предприятие сможет возвратить банку лишь половину кредита. А как возвращать вторую половину? Тут уже возникают претензии банка к заводу «Электротяжмаш», которые являются хозяйственным спором. Получаем первый прецедент банкротства предприятия, которое может состояться уже в октябре...

Именно по этим причинам отгрузка не произойдет до тех пор, пока мы не найдем какого-то взаимовыгодного решения. И искать его мы хотим исключительно при посредничестве Министерства промышленной политики. Как главный акционер «Турбоатома», министерство должно изучить все документы и выяснить, наносится ли убыток государству. Если «Турбоатом» окажется прав, то государство должно дать нам какие-то компенсационные льготы, чтобы компенсировать разницу в стоимости генераторов. Как вариант, с нас могут списать пеню 2002 года. Однако в таком случае мы будем дополнительно просить, чтобы нас обезопасили от юридического преследования.

Хочу рассказать еще об одном способе отгрузки, на который, возможно, кто-то и рассчитывает. Речь идет об объявлении досудебной санации или состояния банкротства по претензии банка или какой-то фирмы. Тогда управляющий санацией или управляющий по банкротству вправе подписать любой документ, не неся ответственности за подпись. Такой «законный» путь абсолютно точно погубит наше предприятие.

— Существует ли связь между вашей позицией и вашим «увольнением» с должности директора завода?

— Претензии в мой адрес касаются индийского контракта, и если бы я изначально сказал, что я подпишу все документы и отгружу генераторы по указанной стоимости, то ко мне не было бы никаких вопросов. Но у меня есть принципиальная позиция — не дать обанкротить завод. Учитывая, что я не подпишу отгрузку на нынешних условиях и не допущу разрушения нашего предприятия, самый удобный вариант — снять меня и поставить другого человека.

Кроме того, завод на подъеме. Это привлекает к нему огромное внимание.

Можно вспомнить и о симпатиях к «Турбоатому» нашего главы облгосадминистрации Арсена Авакова. Ведь это предприятие — основной клиент банка «Базис», который входит в сферу интересов губернатора. Хотя вполне возможно, что глава облгосадминистрации занял сторону генподрядчика, просто не разобравшись в сути вопроса. В любом случае, если удается поставить директором нашего завода послушного, своего, тема индийского контракта просто исчезает.

Сейчас, как, впрочем, и до выборов, от меня требуют одного — не имей претензий к «Турбоатому». Это позиция силового давления. Так было всегда и так есть по сей день. Никаких других причин для давления на меня просто не существует.

— Каковы могут быть последствия кадровой ротации и выполнения индийского контракта в нынешнем виде?

— Я несу персональную ответственность за четыре тысячи человек, работающих на заводе, которым обязан выплачивать зарплату, обеспечивать социальные гарантии. Если завод понесет убытки, то уже с октября люди будут собираться на собрания не для моего восстановления, а по вопросу выплаты зарплаты. И самое главное, речь идет о том, что гибель заводя «Электротяжмаш» — это страшный удар для всей энергетики Украины, энергетической безопасности страны. Если не будет «Электротяжмаша», заменить его сможет только «Сименс».

Комплектная поставка, которую наши предприятия сегодня обеспечивают заказчикам, в случае банкротства нашего завода станет невозможной в принципе. Произойдет разрыв цепи — из нее выпадет важнейшее звено. Это сделает неконкурентоспособным все наше энергетическое машиностроение, поскольку цена на комплект оборудования будет совершенно иной. Например, «Турбоатом» может изготовить турбину, но закажет генератор у «Сименса», а не у нас. Комплект в таком случае будет стоить намного дороже. Кроме того, «Турбоатом» становится зависимым от внешнего поставщика. Это открывает прямой путь к покупке «Турбоатома» за небольшие деньги, после чего он перестанет быть собственностью Украины. Вот в таком случае можно будет поставить на нашем энергетическом машиностроении крест.

Стоит отметить, что таких предприятий, как «Электротяжмаш», всего в мире пять: «Силовые машины», «Альстом», «Сименс», «Хитачи» и «Вестинхауз». У нас есть не только уникальное для Украины оборудование, но и собственный НИИ, в котором работают 600 человек. Оборудование, аналогичное нашему, изготовить нельзя нигде, оно уникально, точно так же, как уникален и человеческий потенциал. Практически во всех странах СНГ, в Прибалтике, Польше, Сирии, Индии работают наши генераторы. 60% российских ТЭЦ работают на наших генераторах. Если закроется наш завод, то Украина попросту потеряет эти рынки, а это миллионные убытки.

Но самое главное — уникальность украинского производственного комплекса. Если уничтожить одно из его предприятий, потеряем все. Ведь, как я уже говорил, сегодня у нас есть возможность осуществления так называемой комплектной поставки, когда все оборудование для новой электростанции поставляется нашими предприятиями.

Однако возникает одна сложность. Приходят к нам заказчики, например, из Сирии или Индии, они хотят приобрести оборудование для электростанции. Заказчики не могут бегать заключать контракты с каждым заводом отдельно. Ведь все оборудование для станций должно быть выполнено по единому проекту. Для этого, считаю, необходимо создать объединение предприятий энергетического машиностроения. Таким образом, удалось бы оптимизировать производство и продемонстрировать эффективность управления государственными активами. Вышестоящий орган (объединение) заключал бы все контракты, распределял задание и определял цену и прибыль.

Международный опыт свидетельствует: прецедентов, когда подобные нашим предприятия существовали бы порознь, в мире нет. Наоборот, когда где-то возникает разобщенность, все стремятся ее устранить. Наша ситуация в этом плане уникальна, и происходит это оттого, что некоторые люди ставят свои личные амбиции и интересы выше государственных.