КОМУ СТАБИЛИЗАЦИЯ, А КОМУ РОСТ

Суждены нам благие порывы...

Н.Некрасов. «Рыцарь на час»

12 мая Леонид Кучма выступил с посланием ко вновь избранному парламенту. Муки, в которых оно рождалось, можно было воочию наблюдать на научно-практической конференции «Макроэкономическая политика и ее влияние на экономический рост в Украине». Ведь многие ее участники имели самое непосредственное отношение к разработке концептуальных положений президентского доклада под названием «Стратегия стабилизации и экономического роста».

Экономический блок

в поисках стратегии

Если из речей руководителей искомого блока изъять многократно прокрученные по разному поводу цифры плачевного состояния нашей многострадальной экономики, то в осадке получим весьма куцые соображения о стратегии выхода из создавшегося положения. Скажем, вице-премьер Сергей Тигипко, не мудрствуя лукаво, призвал брать пример с России: не сочинять пространных программ, а выбрать 12 главных задач и решать, решать, решать.

Его поддержал главный идеолог «радикальных экономических реформ», советник Президента Анатолий Гальчинский: работать нужно не по моделям, а по реальному состоянию экономики. В Польше, например, экономический рост начался при инфляции 40% в год, а у нас низкая инфляция ни к чему подобному не привела. Та же ситуация - в России. Позволю себе, однако, справедливости ради заметить: и в Польше, и в России все-таки имелись среднесрочные программы развития. Так что дело, скорее всего, не столько в качестве программ, сколько - госменеджмента.

С последним был солидарен новый министр экономики Василий Роговой: чрезвычайно низкий менеджмент - одна из главных причин продолжающегося кризиса инвестиций. Ведь те, что предусмотрены в бюджете, нереальны, следы участия банков в финансировании реального сектора и приватизации где-то затерялись, корпоративный сегмент фондового рынка полностью исчез в тени гособлигаций, наличные деньги, включая сбережения населения, вращаются где угодно, но только не в банках. Тут бы и разродиться 12 главными задачами! Увы, пороху министру едва хватило на четыре: погасить все виды долгов, задействовать механизм банкротства, оптимизировать объем госсобственности и ужесточить управление ею, поскольку сегодня это - самая эффективная часть национального хозкомплекса.

Из вороха цифр и комментариев, который обрушил на научно-практическую аудиторию министр финансов Игорь Митюков, я сумел вычленить лишь два тезиса, претендующих на стратегические: 1) нужно сокращать госсектор, который не соответствует нынешнему размеру ВВП; 2) только серьезные внешние заимствования, привлечение денег населения, урезание всевозможных дотаций и субсидий, налоговых и коммунальных льгот позволит добраться в 1999 году до дефицита в 1,5% ВВП. Что касается нынешней модели реформ, то отказываться от нее грех - просто ее нужно совершенствовать. Скажем, отказаться от дорогостоящей затеи со сплошной идентификацией налогоплательщиков и сосредоточить внимание на самых крупных из них (добавлю от себя, что в России пытались использовать ту же «стратегию» с известными плачевными результатами).

Выступивший вместо отсутствовавшего председателя правления НБУ руководитель группы его советников Виктор Лисицкий решил, по-видимому, что стратегия - это вообще не его амплуа. В целом же он приятно удивил новыми веяниями в понимании сиюминутной ситуации главным банком страны (если, разумеется, они не выражали личную точку зрения), признав, что низкая инфляция во многом обусловлена преимущественно натуральным обменом, а дефицит бюджета в процентах ВВП не отражает истинной картины: ввиду низкого уровня монетизации прошлогодние 6,7% реально соответствуют 12-15%.

Научный блок в сетях диалектического материализма

В какой-то мере оправдал стратегическую дистрофию нашего высшего эшелона директор Института экономического прогнозирования НАНУ Валерий Геец. Оказывается, все дело - в чрезмерной противоречивости переживаемого нами момента. Для начала он обосновал тезис об антагонистическом противоречии между сиюминутной и долгосрочной эффективностью внешних заимствований, в результате чего имел место не экономический рост, а проедание долгов. Затем присоединился к мнению многих известных российских ученых о том, что экономический рост может быть достигнут в напряженном состязании между новыми капвложениями и реанимацией свободных ныне мощностей и материальных ресурсов. К сожалению, в докладе не были приведены соответствующие цифровые выкладки (по российским данным, весьма ограниченные вложения в 20-30% свободных мощностей разных отраслей могут сэкономить только за первые два года порядка $120 млрд.). Наконец, было указано на весьма противоречивые требования к объемам внутренних и внешних заимствований, экспорта и импорта, а также к политике в области госфинансов, которые чрезвычайно трудно согласовать в наших условиях. В совокупности же все эта бескомпромиссная борьба и нерушимое единство всяческих противоположностей заставляют наших высших управленцев отдавать предпочтение трудоустройству в парламенте.

А вот завсектором службы премьер-министра Сергей Кораблин устную часть своего доклада (о письменной - речь ниже) посвятил антидиалектике внутреннего рынка, где два совершенно разных фактора действуют в одном направлении - вытеснении с него национального производителя. С одной стороны, отсутствие соответствующего законодательства не позволило при явном засильи импорта задействовать антидемпинговую политику, которая на Западе включается автоматически, стоит приросту импорта превысить 5%. С другой - рост реального курса гривни еще более укрепил позиции последнего. Но если в 1994-96 годах это было оправдано задачами финансовой стабилизации и денежной реформы, то затем такая политика принесла больше вреда, чем пользы.

Зато в тезисах своего доклада С.Кораблин применил испытанный диалектический метод мышления. С одной стороны, все промежуточные задания курса реформ (жесткая антиинфляционная политика, быстрая приватизация, либерализация цен, бизнеса, внешней и внутренней торговли) были объявлены выполненными, а с другой - проваленными с точки зрения достижения стратегических целей. Это мне напомнило припев известной песни Леонида Утесова: «все хорошо, прекрасная маркиза, за исключением пустяка»…

Жирную диалектическую точку поставил советник дирекции Национального института стратегических исследований Борис Кваснюк. По его мнению, неолиберализм и монетаризм - это замечательно, но... для развитых держав. Если же данную модель хозяйствования применить к «переходникам», то, согласно видному аргентинскому экономисту Раулю Пребишу, получим рынок, настроенный на рост потребностей богачей и стабилизацию нищеты основной массы населения. Достигается это инъекциями иностранных капиталов и технологий в узком спектре производства товаров и услуг с быстрой окупаемостью, что подрывает возможности экономического роста и ведет к бегству отечественных капиталов и квалифицированных кадров.

Таким образом, продемонстрированные на конференции советником Всемирного банка Джоном Хансеном многочисленные графики и диаграммы, где сравнивались показатели развитых стран и Украины, невольно заставляли вообразить незабвенного Миклухо-Маклая, который вместо дешевых украшений привез папуасам аудиовизуальную и компьютерную технику. Ту же ситуацию г-н Митюков наглядно представил в цифрах: при нынешней задолженности по налогам 2,3 млрд. грн. льготы по НДС составляют 2,2 млрд. Удивительно ли, что ежегодно местные папуасы съедают как минимум одно правительство?

Как мы умудрились догнать и перегнать США?

И все же одна диаграмма из доклада г-на Хансена весьма и весьма любопытна. На ней представлена динамика ВВП в годы Великой депрессии в США (1929-37) и Украине (1989-97). В глаза сразу же бросается точка «великого перелома» - 1933 (1993) год, за которой следует подъем в США и усиление спада в Украине. Так вот подоплеку этого феномена раскрыл в своем докладе бывший замминистра экономики, а ныне директор ведомственного НИИ Владимир Науменко.

По его данным, именно в 1993 году в Украине началась деформация доходной структуры ВВП. Это выразилось в скачкообразном росте чистых налогов - сердцевины первичных доходов сектора общегосударственного управления (то бишь «родной» бюрократии, которая в отдельные годы проедала до половины налогов на производство) и спаде валовой прибыли нефинансового сектора. Кроме того, благодаря гиперинфляции 1992-93 годов, произошла перекачка ресурсов нефинансового сектора в финансовый. В результате этого производственный сектор превратился в инвестиционного импотента: если в 1992 году его доход превышал уровень капиталообразования почти на 13%, то в 1996-м картина оказалась прямо противоположной. Продолжение производственной деятельности стало возможным только за счет роста долгов, а невозможность технологического перевооружения привела к резкому снижению рентабельности и конкурентоспособности, что еще больше усугубило финансовое положение украинских производителей.

И ревизионисты

порой бывают правы

В свое время, на другой научно-практической конференции, Александр Мороз произнес знаменательные слова: «К сожалению, четкого осознания сути реформ, их направлений и т.д. в украинском обществе до сего времени нет, как нет его и у властной элиты. Можно констатировать, что общество ощущает общую необходимость реформ, но еще не сформировались четкие представления о том, какими они должны быть и, главное, кто и как должен их осуществлять».

В свете этого высказывания, а также последнего послания Президента хочу обратить внимание на одну характерную черту нашего постперестроечного бытия: под бесконечные разговоры о необходимости новых подходов, новой парадигмы, нового мировоззрения нам навязывают чуть подрумяненную старину. Когда же наступает неизбежное фиаско, причину неудачи неизменно ищут в дефектах замысла либо его исполнения. И никто почему-то не вспоминает, что важнейшей составляющей управленческого (не путать с «руководящим»!) искусства является опосредование реализации замысла, которое, собственно, и обеспечивает осуществление реформ. Именно в этом контексте знаменитый афоризм «ревизиониста» Бернштейна «движение - все, конечная цель - ничто» обретает свой изначально позитивный смысл, в отличие от того негативного, который был ему придан Ильичем. Посему не пора ли отложить на время споры о конечных целях и уж, тем паче, цифрах и заняться тем, чем следовало заняться давно, - обсуждением способов движения к ним?