Затерянные между мирами

Еду я на родину,

Пусть кричат — уродина,

А она нам нравится,

Хоть и не красавица,

К сволочи доверчива,

Ну, а к нам — тра-ля-ля-ля...

ДДТ, «Родина»

И смешно, и грустно: в Тире, стоя на одном балконе, можно получить на киевский мобильник приветствие от местного оператора мобильной связи, а на другом в этом же доме — пожелание приятно провести время в Израиле…

Вообще же в этой миниатюрной стране удивительным образом сочетаются не только горы и море, но и религии и культуры. Есть здесь и весомый вклад Украины — в виде более пяти тысяч ее граждан, постоянно проживающих в Ливане. Подавляющее большинство из них — украинки из Харькова, Киева, Одессы, Симферополя, Львова, Днепро­петровска, Донецка, Луганска, Винницы, Полтавы и Запорожья. Они вышли замуж за ливанцев, которые в этих городах учились. Остальные работают здесь по контракту. Общую точную цифру проживающих в Ливане украинцев назвать вряд ли возможно, потому что далеко не все регистрируются в украинском посольстве. А для местных жителей и белоруски, и россиянки, и украинки — все русские. В Тире таких «русских» около тысячи…

Прожив в Ливане больше трех лет, женщины вряд ли когда-нибудь вернутся в Украину. Те, кто во время войны эвакуировался на родину, сразу по ее окончании вернулись в Ливан. «Наш дом здесь, — говорят они. — И здесь мы чувствуем себя в большей безопасности».

Ливанских украинок мало интересует политика как местная, так и украинская. Как и всех иностранцев, в Ливане их раздражает отсутствие личной жизни — гости могут прийти в любое время дня, и не открыть им дверь или сказать, что ты занят, нельзя. Нужно «сделать лицо» и проявить гостеприимство. Таковы общепринятые правила поведения. Раздражает, что на Востоке не принято говорить «нет». И требуется особая сноровка, чтобы распознать, когда «да» на самом деле означает «нет». Но гораздо более важно для живущих в Ливане украинок то, что их дети могут гулять на улице без постоянного родительского присмотра — никто не обидит; что в любое время дня и ночи можно выйти из дому, не опасаясь за собственную жизнь; что бытовые мелочи не разрастаются в непреодолимые препятствия; а главное — есть гарантия, что с серьезной проблемой не останешься один на один — и социальная защита лучше, и многочисленные родственники помогут. Кстати, редко у кого из ливанских украинок меньше двух детей (это к вопросу о депопуляции населения Украины). Так и живут они — между двумя мирами…

Инга в Тире уже четыре с половиной года. Муж — хирург, она — практикующий акушер-гинеколог. Двое детей — девочки трех и семи лет. По словам Инги, в Ли­ване она адаптировалась на 70%.

Первую неделю войны провела в городе. Бомбы падали в 50 метрах от дома, который от взрывной волны весь пошел трещинами. Каждый день принимала как последний, и казалось, что «в лучшем случае мы умрем все вместе и сразу, а в худшем — что-то случится с одним из членов семьи. Муж в эти дни в прямом смысле слова жил в больнице. На третий день войны я позвонила в украинское посольство и спросила, есть ли возможность выехать из страны. Перезвонили через два дня, вечером. Орга­низовывался первый эвакуационный рейс, и нужно было к трем часам ночи прибыть к зданию посольства. Задача нереальная, поскольку ночью ехать с включенными фарами под бомбежкой — равносильно самоубийству. Поэтому на первый рейс мы не попали, хотя потом я узнала, что тех, кто приехать смог, все равно не взяли. В первую очередь эвакуировали туристов. Женщины с детьми остались ждать следующего рейса.

В Бейруте мы провели в гостинице три ночи — никто не знал, когда будет следующий рейс. Потом нам позвонили друзья, тоже харьковчане, и сказали, что российское посольство абсолютно бесплатно эвакуирует не только своих, но и всех граждан из стран СНГ. На нашем рейсе было около 20 украинок. В Москве самолет встречали представители всех стран СНГ, не было среди них только украинского. И когда у меня возникли проблемы, обратиться было не к кому. Из аэропорта россияне на автобусах доставили нас на железнодорожный вокзал.

Уже после отъезда мы узнали, что украинское посольство начало организовывать следующие рейсы. Но каждый лишний день пребывания на чемоданах с маленькими детьми — это очень тяжело».

Обида на Украину осталась у многих украинок из Тира. Но, по словам временного поверенного посольства Украины в Лива­не Виталия Чепелюка, жалоб не поступало — ни официальных, ни устных. «А российское и польское посольства украинкам действительно помогали».

«В Украине я провела три месяца, — продолжает рассказ Инга. — Большинство беженок вернулись сразу после окончания войны — до 15 сентября. Летели они через Иорданию, поскольку аэропорт в Ливане еще не был восстановлен. Ведь у всех остались здесь мужья. Кроме того, начинался школьный учебный год. Да и трудно нам было на родине — у кого-то здесь есть родственники и осталась квартира, у кого-то нет. Хотя, когда мы обратились к мэру города Харькова, нам помогли устроить детей в садик, школу и оказали материальную поддержку, за что мы очень благодарны. Но, учитывая немалые расходы, отсутствие достаточного количества личных вещей и работы, все торопились вернуться в Ливан.

В результате этой войны мы приобрели колоссальный опыт выживания. Но когда я спрашивала своих соотечественниц здесь, вернутся ли они на родину, если опять что-то случится, большинство отвечало «нет». Лично я гораздо безопаснее чувствую себя в Ливане. Самая большая угроза жизни здесь — это Израиль. В Ливане почти не воруют, во всяком случае масштабы не сопоставимы с украинскими».

28 августа на территории посольства Украины в Ливане начал работу 52-й избирательный участок. В одной из арабских газет на украинском языке вышло объявление о предстоящих выборах. По словам живущих в Ливане украинок, вряд ли многие это объявление увидят. И далеко не все поедут в Бейрут, чтобы проголосовать, особенно из сел или горных районов.

«Когда была возможность голосовать в Тире, насколько я знаю, ходили все, — говорит Инга. — А в Бейрут ехать довольно сложно.

По Украине я больше не скучаю. Три месяца пребывания на родине изменили мои чувства. Я изменилась сама и на все посмотрела другими глазами. В Украине каждый живет сам по себе, и мало кого интересует что-то за рамками своего узкого круга. Здесь никому нет дела до бед другого, и о милосердии речь не идет. Очень тяжело одной с двумя маленькими детьми — с них нужно не спускать глаз 24 часа в сутки. В Ливане люди, пережившие не одну войну, более человечны. Это проявляется во всем. Когда началась война, в мой дом пришли люди с территории, пострадавшей от бомб. Мы разделили с ними все, что у нас было. И когда моя дочь спросила, зачем отдавать этим людям нашу одежду, я ответила: «Сегодня я помогаю им, а завтра, возможно, кто-то поможет мне».

Мне хотелось бы периодически приезжать в Украину — проведать своих близких и родных, чтобы дети говорили на моем родном языке. Но мне не нравится, что все ценности сегодня сведены в основном к материальным благам. Меня раздражают бутылка пива и сигарета в руках подростков, поголовное хамство и нецензурные выражения везде — в магазине, на улице, в транспорте… Я не хотела бы, чтобы мои дети росли в такой обстановке».

Так высказывались о родине многие украинки из Тира. И все же, что бы они ни говорили, оставалась в их глазах какая-то труднообъяснимая тоска. И мне показалось, что даже те, кто имеет в Ливане работу и, в общем, довольно неплохо живет, не стали здесь своими. Хотя, затерявшись между двумя мирами, уже успели стать чужими и в Украине. Казалось, что если бы все то, что этим женщинам так нравится в Ливане, перенести в Украину, они, не задумываясь, вернулись бы сюда вместе с детьми и мужьями. А, может, мне просто хотелось увидеть это в их глазах…