ВИКТОР ВЕРЕТЕННИКОВ: «НЕ ХОЧУ БЫТЬ КНОПКОДАВОМ!»

В минувшем году работа Верховной Рады то тормозилась и блокировалась на месяц, то в спешке «штамповали» по десятку законов в день, как, например, в предновогодние дни.… О качестве этих документов говорить излишне. Ведь процесс «раскачки, драчки и потом горячки» с лихорадочным нажатием кнопок для голосования тренирует мышцы, но никак не мозги. Из-за такой нервозной поспешности, по большому счету, страдает дело, ради которого депутаты и были избраны в Раду. Сами же парламентарии, в силу сложившихся обстоятельств, превращаются в «кнопкодавов».

Многие пытаются сопротивляться этому превращению. Народный депутат Виктор Веретенников имеет в этом плане свою позицию и последовательно ее отстаивает.

— Виктор Александрович, не слишком ли сурово вы оцениваете парламентариев, окрестив их «кнопкодавами»?

— Отнюдь. Просто некоторые депутаты выражаются более «конкретно», я же как творческий человек нашел, как мне кажется, удачную метафору. То, что сейчас происходит в парламенте, является в первую очередь следствием борьбы амбиций партийных лидеров. Практически во всех фракциях, будь то большинство или оппозиция, решения принимает фракционная верхушка. Тем самым нивелируются мнения многих парламентариев, и в первую очередь мажоритарщиков, которые сами «тянули» свою предвыборную кампанию и, кстати, благодаря которым и оказалось возможным создание того же большинства.

— Но должна же быть какая-то фракционная дисциплина?

— Безусловно. Но, подчеркиваю, дисциплина, а не диктатура. В данном случае — дисциплины никакой. В день голосования принимаются скопом по тридцать-сорок законов. При этом на обсуждение фракции выносится в лучшем случае три-пять из них. Остальные нам озвучивают с трибуны в день голосования и преподносят как коллективное решение всей фракции! Причем поступают подобным образом партийные лидеры как большинства, так и меньшинства. Вот вам и вся демократия! Но если, в случае со «списочниками», речь идет об ответственности коллективной, то мажоритарщики отвечают не перед абстрактной «общественностью». У нас есть обязательства не перед партиями, а перед людьми, выполнять которые мы должны не в расплывчатом будущем, а уже сейчас. Касаются они повседневных, конкретных дел, с которыми обращаются к нам избиратели. Игнорировать их, мотивируя это интересами высокой политики, мы просто не имеем права.

Порой душа болит из-за тупого бездумного голосования. И голова тоже. Она думать должна, а не слепо выполнять команды: «Увага — за», «Увага — проти». Помните, у Булгакова генерал Хлудов обращается к денщику: «Поручик, у вас душа болит?». А тот недоумевает: «Душа… Зубы — болят, а душа — не знаю». Так и в парламенте. Когда просто по-человечески говоришь с депутатами — все возмущаются, что их «используют на полную катушку». Но когда доходит до голосования — про зубы думают, чтоб не повыбивали...

— Тем не менее, вы при голосовании против отставки Стельмаха воздержались, несмотря на то что входите во фракцию, которую возглавляет Тигипко. Такой шаг напоминает политическое «харакири».

— Мне об этом говорили и даже угрожали. Но я имею свою позицию. Я не против Тигипко, он квалифицированный специалист. Я против бездумного голосования, на которое нас, мажоритарщиков, обрекают. Что же касается вопроса передачи парламентскому большинству комитетов Верховной Рады, которые возглавляет оппозиция, то я с самого начала был против. В первый раз — единственный из всей фракции. И последовательно свою позицию отстаивал, объясняя, что это только приведет к ужесточению противостояния и парализует работу парламента. Ведь, образно говоря, любой заяц превратится в волка, если его, голодного, загнать в угол и пытаться отобрать последнюю морковку… Позже меня поддержало еще пять человек из фракции. Время доказало мою правоту.

— Что, по-вашему, объединяет и большинство, и меньшинство?

— То, что по обе стороны этих политических баррикад есть люди, которые пришли в парламент РАБОТАТЬ, а не «кромсать косой по камням». Ведь экономике, по большому счету, все равно, какой ты политической ориентации, она развивается по своим правилам. Например, в кулуарах все выступают за реформу налоговой системы и за уменьшение налогов. И совместная работа по этим направлениям дает свои положительные результаты. Сергей Терехин из «НУ», я, представитель большинства, Кабмин и фракция «Регионы Украины» разработали ряд законопроектов о налогообложении доходов физических лиц, которые оказались во многом схожи. На основе моих и Сергея Терехина разработок выработан общий документ, который уже принят в первом чтении. Мы представляем разные фракции и, тем не менее, договориться смогли. За проект закона, согласно которому налоговики не имеют права снимать деньги со счетов предприятий без решения суда, голосовали представители самых разных политических сил.

Необходим также новый закон о выборах, о земле и ее распаевании. При их подготовке, уверен, мы найдем общий язык с представителями разных фракций и партий.

А пока что в парламенте две антагонистические политические силы «сшибаются лбами», высекая искры, а не нужные людям законы. Последнее столкновение вообще сопровождалось размахиванием кулаками, крушением микрофонов и «членовредительством»… И только когда против Украины ввели санкции FATF, народные избранники задумались: как бы принять поправки к закону по борьбе с отмыванием денег. А потом и о бюджете вспомнили...

— Получается, чтобы из «искр не возгорелось пламя», необходим буфер между двумя «политическими таранами»?

— Безусловно, именно в этом я вижу выход из парламентского тупика... Если лидеры фракций не образумятся, то, думаю, центробежные тенденции внутри разных политобъединений в ВР проявятся уже сейчас. В результате все парламентские фракции могут существенно поредеть. И создастся объединение, в которое пойдут люди, пришедшие в парламент принимать законы, а не делить портфели. Сформируется фракция, которая могла бы все эмоции отфильтровать и привести враждующие лагеря хоть к какому-нибудь компромиссу. Считаю, что такая центристская сила сможет также сыграть роль локомотива, который будет «тянуть» принятие необходимых для страны законов.

— Кто из депутатов смог бы составить основу центристской фракции?

— Те парламентарии, которые не только имеют собственную точку зрения, но и желают, чтобы с ней считались. Люди, для которых важны не политические дивиденды, а реальная отдача от принимаемых законов. И в первую очередь —мажоритарщики. Ведь каждый из них — яркая индивидуальность. За ним стоят тысячи избирателей, проголосовавших не за партию, а за этого конкретного человека и его ПОЗИЦИЮ, которую сейчас фракционные лидеры просто игнорируют.

— А что и кто стоит лично за вами?

— Написанные мною книги, сотни журналистских публикаций, кинофильмы, акционерная компания «Злагода», которую я создал; коллектив, с которым проработал в общей сложности более четверти века. И, конечно же, избиратели. Со многими из них я лично знаком, поскольку выбрали меня в моем родном Днепропетровске, в районе, где я живу и где находится комбинат «Злагода». Обещал я им только то, что в состоянии выполнить. И от сказанного не отступлю.

— Вам всегда все удавалось делать в «злагоді», гармонии?

— Конечно, нет. Но постоянно к этому стремился. И, знаете, всегда, когда ее достичь удавалось, происходил мощный рывок вперед. В жизни, в бизнесе, в политике, в творчестве.

Примеров тому — масса. Взять хотя бы наш комбинат. Во время редких передышек от всевозможных «наездов» он буквально расцветал на глазах! Или работа украинского парламента первого созыва. Продуктивный диалог, между непримиримыми, на первый взгляд, «группой 239» и «Народной радой», стал возможным во многом благодаря центристской фракции «Злагода», лидером которой я был. Ко мне могли подойти с просьбой о поддержке как Вячеслав Чорновил и Игорь Юхновский, так и коммунисты. Мы собирались и анализировали предложения. В результате поддерживали то, что рационально, нужно Украине и не имеет политического подтекста. Кстати, одним из принципов деятельности «Злагоди» было то, что ее позиция вырабатывалась при участии всех членов фракции, а не только верхушки…

— Почему вы избрали в жизни позицию компромиссов? Ведь для нашего времени тем, кто занимается бизнесом, больше подходит девиз «либо всех грызи, либо ляг в грязи»?

— Не согласен. Неразумно агрессивный человек в конце концов проигрывает если не финансово, то морально и душевно. Ведь его жизненные принципы противоречат законам природы, которые совершенны и разумны. Агрессия хищника оправдана тем, что помогает ему выжить. Сытый хищник не нападет никогда. И в случае удачной охоты всегда освободит место у трапезы своему голодному собрату. Алчный же человек ненасытен, и поэтому его агрессия — бесполезная трата сил. Все равно, что бег по замкнутому кругу. Столько примеров вокруг: наворовал с три короба, четыре подбородка отрастил, всех бывших друзей облапошил, а душевные силы и здоровье растрачены, и сама жизнь уже не в радость, потерялся ее вкус. Вроде бы живой человек: разговаривает, ходит, — но, по большому счету, пустая оболочка. Души-то у него не осталось. Разменял он ее, распродал, на большие и мелкие пакости променял…

Гармония же — самое естественное состояние мира. А значит, и человека, как его частицы. То состояние, в котором проявляется все лучшее и эффективное. Влюбленные женятся и у них рождаются дети, поэт находит волну вдохновения и создает стихи, люди, разумно договорившись, вершат великие дела. Вот почему достичь этой гармонии — «злагоди» в человеческом мире очень важно.

— Когда именно сформировалась у вас такая позиция?

— Подсознательно я ощущал ее с детства и поэтому всегда тянулся к природе. Но особенно остро осознал ее правильность в Сибири, куда в 18 лет отправился на комсомольско-молодежную стройку монтажником-высотником. В места, где мир сохранился нетронутым. Я был просто зачарован этой красотой и совершенством. Иногда часами ходил по тайге и просто наблюдал жизнь. Тогда и пришел к мысли: отношения с окружающим миром и людьми надо стремиться строить, руководствуясь принципом гармонии.

— Что необходимо для того, чтобы этой «злагоди» достичь?

— Работать больше и лучше других плюс самодисциплина и ответственное, человеческое отношение к людям. Первый результат такого отношения не замедлил сказаться в той же Сибири. Мы жили в вагончиках и палатках, тянули линию электропередачи. Бытовал принцип: «закон — тайга, прокурор — медведь».

Нами тогда командовал человек с тяжелым характером, который не умел ни работу правильно организовать, ни достойную зарплату обеспечить. И вот на общем собрании монтажного поезда, а это больше сотни молодых ребят, решили, что руководителем должен стать я. Совершенно неожиданно и для меня, и для него. Такого в советские времена не должно было произойти в принципе. Ведь управление наше, которое назначило этого человека, базировалось в Москве, и снять руководителя с должности могли только там. Но пока суд да дело, я распределил работу так, что мои ребята зарабатывали намного больше, чем в других подразделениях. Люди это оценили.

В результате я еще долго формально оставался мастером, но фактически исполнял обязанности прораба. Это было мое первое нарушение советских законов...

— И как часто вы их потом нарушали?

— Только в крайних случаях, но по закону совести жил всегда. В школе никогда не лез в драку первым, но если задевали — давал сдачи. Я невысокий, и мне приходилось драться с ребятами сильнее и выше меня. Чем выше человек, тем длиннее у него руки (кстати, и в прямом и в переносном смысле). И у меня был только один шанс победить: нырять под эти руки и бить. Получалось, я колотил противника спереди, а он меня сверху и сзади. Спина моя была синяя от побоев, но ее никто не видел, а противник носил на своей физиономии красноречивые следы кулачных боев за справедливость.

И во взрослой жизни я никогда не нападаю первым, но отбиваюсь до победы. И выяснять отношения приходится с теми, кто «выше» меня и у кого «длиннее руки». По разным причинам. Во время перестройки попал в опалу из-за того, что, предвидя развитие многих событий, не считал нужным об этом молчать. Еще во времена существования СССР опубликовал в «Правде» статьи, в которых фактически предсказал развал Союза. Публично заявил, что Москва замкнулась сама на себя, а если такое происходит со столицей государства — это первый признак его распада. За это меня на коллегии вызывали, в министерство, из партии хотели исключить. Но одумались, вовремя сообразив, что статьи эти опубликованы в газете, которая являлась органом ЦК КПСС. Но, тем не менее, мне это запомнили, и во времена ГКЧП моя фамилия была внесена в черный список... Я представлял опасность и как бизнесмен. Ведь еще в 1990 году на основе комбината создал первую в Украине акционерную компанию, устав которой, кстати, стал основой закона об акционерных обществах, который работает и по сей день.

— Когда вы впервые ощутили серьезное давление власти?

— Давили всегда. Я даже к этому привык. Ведь никакое новшество в нашей стране не внедрялось без «чиновничьего скрипа». Но особенно невыносимо — при Лазаренко. Будучи руководителем Днепропетровской области, Павел Иванович решил прибрать к рукам комбинат. Вызвал и сказал: мол, на заводе хозяин должен быть один! Все акции должны перейти к нему. С его переездом в Киев нажим только усилился. Боролись с ним четыре года. Он систематически натравливал на комбинат милицию, прокуратуру и налоговую инспекцию. Меня поддерживали и поддерживают журналисты. Потому каждый выпад Павла Ивановича ему «аукался». В СМИ появлялись острые статьи и телепередачи… Я знал, как он обо мне отзывался, знакомые передавали: «Пережевал бы его и выплюнул». Но на людях — обнимал и говорил: «Давай сфотографируемся, пусть все знают, что Веретенников мой лучший друг», мог меня поднять в тысячном зале и таким образом «поиграть на публику». А настоящие приятели шутили: «Раз он так себя ведет, через неделю жди налета». К сожалению, так оно и происходило.

Какие только меры к нам не применялись!.. Отключали электроэнергию, газ, и мы, все работники комбината, охраняли его с охотничьими ружьями наперевес, блокировали подъезды к заводу. Предприятие не раз оказывалось в кольце милиции и грузовиков, которые стояли поперек дороги, не пропускали к нам сельхозмашины и не выпускали наши машины с готовым товаром и за сырьем. А ведь у нас продукты — скоропортящиеся, в особенности детское питание.

В конце 1994 года, как раз после окончания моей работы в парламенте, я опубликовал статью «Оштрафован на пятьсот лет вперед»: налоговики обложили нас громадными штрафами. Чтобы их выплатить, предприятию нужно было работать ни много ни мало — полтысячи лет.

В середине 90-х по заказу Лазаренко генеральный прокурор Украины четыре раза возбуждал против меня уголовные дела, и столько же раз я от него отбивался... Бывало, заходишь в прокуратуру и не знаешь, выпустят тебя или нет.

— Сейчас в этом плане стало легче?

— Конечно. И «закалка» соответствующая помогает. Накануне этих выборов на предприятие был сумасшедший «наезд». Готовилась бригада, 40 человек в масках, которые должны были захватить комбинат. И все потому, что я на законных основаниях отказал милиции и налоговикам в незапланированной проверке. Поскольку Президент Украины ввел мораторий на такие акции до конца выборов, силовики составили акт, пошли к прокурору и попросили санкцию на захват комбината и изъятие бухгалтерской документации. Моя разведка сработала, и я опередил «государственных налетчиков» на полдня. Приехал в прокуратуру и объяснил, что такой «наезд» на меня — не первый. Во времена Лазаренко и похлеще было... Прокурор им санкции не дал.

— Как трудности влияют на ваше творчество?

— Они его стимулируют. Свои наиболее известные романы «Потерянный рай», «Дикий табун», «Скачки» — я написал именно в тяжелые для меня времена. Когда произведение написано, наступает невероятный подъем, и моральный, и физический. Как будто крылья вырастают. И это мощный стимул для работы в политике и бизнесе.

— Получается, черных полос в жизни у вас практически не бывает, поскольку если полоса черная в политическом плане, то она же — белая в плане творческом?

— Что-то вроде этого. Но я счастлив, если творчество и бизнес идут в белой полосе параллельно. Когда же особенно трудно — стараюсь уйти от всех, побыть наедине с природой. Это дает силы.

— Почему во всех своих фильмах вы используете для съемок не прирученных животных, а диких?

— Потому что животные не актеры. И играть умеют только самих себя. А по моей книге табун — дикий, вольный, не выхолощенный бичом и плеткой бездушных погонял. Без следов узды, седел и обреченной покорности в умных, но усталых глазах. Не случайно жюри ялтинского кинофестиваля увидело в «Диком табуне» «образ свободной Украины». Для меня это высшая оценка творчества.

«Дикий табун» мы нашли в кировоградских степях под Александрией. Животных содержали на местном конезаводе, но потом финансирование завода сократили и коней стали выпускать на лето в степь. Там за «вольное» десятилетие они приобрели первобытный характер и норов. Вожак табуна быстро понял, что от него требуют, и даже «помогал» режиссеру. Молодняк же «задабривали» угощениями. Но случалось и непредвиденное. Согласно сценарию, в табуне должна была быть белая лошадь. Таковой не оказалось и ее привезли с элитного конезавода. Ну просто красавица, а не лошадь! Но табун против нее восстал и чуть ли не забил насмерть. Лошадь мы отбили, но больше экспериментировать не стали. Я решил, что лучше внести изменения в сценарий, поскольку уверен: человек не имеет права вторгаться в природу, а тем более насильно переделывать ее под себя.

— В вашем романе «Потерянный рай» главный герой выживает, оказавшись в стае волков. Насколько он думает и поступает в соответствии с вашими принципами?

— Мне его позиция очень близка. Знаете как активный политик и бизнесмен я постоянно балансирую на самом острие нашего времени. И бывают моменты, когда кажется, что с волчьей стаей договориться было бы психологически проще, чем с некоторыми «человеческими сворами». А в моменты, когда тебя «обкладывают» подобно зверю, расставляют флажки, и если ты за них выходишь, объявляют нарушителем закона, — мне гораздо ближе пусть жестокие, но справедливые принципы жизни волчьей стаи.

— Как защищаться при нападении «человеческой своры»?

— Не упасть, иначе — загрызут. Я это называю — держать удар.

— То есть стараться жить, «никогда не выпадая из седла»?

— Безусловно. Это название моей автобиографической книги и один из основных жизненных принципов.

— Вы опять решили вернуться в большую политику, для того чтобы не «выпасть из бизнес-седла»?

— В экономической ситуации Украины настал момент, когда из этого «бизнес-седла» могут выпасть многие предприятия страны. Виной тому —отсутствие разумного законодательства и в первую очередь эффективной налоговой системы. Без этого дальнейшая работа национального производителя в Украине весьма и весьма проблематична. Ситуация парадоксальна. Директор завода готов существенно повысить людям зарплату, но не может, поскольку разорится. Ведь с этой зарплаты больше половины уйдет в госказну в качестве налогов.

Такая ситуация, с одной стороны, загоняет работу предприятий в тень, государство остается «старухой у разбитого корыта». С другой — тормозится рост благосостояния людей, а значит, и их покупательная способность. Что в свою очередь сказывается на реализации товаров, а значит, и прибыли предприятий, которые эти товары производят.

Депутаты прошлого созыва клятвенно обещали если не принять Налоговый кодекс, то хотя бы модернизировать налоговую систему. Но ничего конкретного сделано не было. А последствия бездействия я как директор комбината по полной программе ощутил на себе. И знаю не понаслышке, что необходимо сделать. Кроме того, уже имею опыт законотворческой работы. Поэтому и вернулся в политику.

За время моей работы в комиссии по вопросам финансов и банковской деятельности я разработал и подал в парламент на рассмотрение три законопроекта, один из которых — о налоге на доходы физических лиц, о котором уже упоминал, — совместно с проектом депутата Терехина уже принят в первом чтении. Кроме того, я стал членом коллегии налоговой администрации Украины.

— Свое предприятие вы сравнивали с исследовательской лабораторией, где проходит обкатка идей, многие из которых потом внедряются на государственном уровне. Что именно апробируете сейчас?

— Во-первых, как я уже говорил, работа на предприятии — бесценная практика для законотворца. Что же касается чисто производственной сферы, то сейчас большинство наших наработок — коммерческая тайна. Наш комбинат — большое и сильное предприятие, в состав компании входят девять разных заводов, но это не значит, что нам не следует опасаться конкурентов. Если же говорить вкратце, то мы сейчас «обкатываем» очень серьезную программу защиты жизни. Эта разработка даст нам возможность выпускать, скажем так, целебную продукцию, которую можно употреблять вместо лекарств.

— В одном из своих выступлений вы отмечали, что для того чтобы правильно «режиссировать» становление независимого Украинского государства, необходимо гармонично развивать три основных направления: политику, экономику и духовность. Удается ли вам это на примере «Злагоди»?

— Думаю, что да. И со своей стороны я делаю для этого все возможное и невозможное. Ведь если не поскупиться и вложить в свое дело время, деньги и душу — обязательно будет отдача.

Каждый работник компании «Злагода» это ощущает. У нас есть санаторий «Осокоры», где ребята сотрудников проводят каникулы, для них организовываем лагеря отдыха, экскурсии… Санаторий находится рядом с национальной святыней Украины Самарским святопустынным казацким монастырем.

Неудивительно, что подавляющее большинство детей наших работников, подрастая, тоже приходят к нам на работу. Конкурс на наше предприятие — огромный, но льготы при отборе мы предоставляем именно им. Кстати, мои дети тоже работают на комбинате «Злагода» — лучшего и пожелать не могу!

…И мне кажется, именно благодаря такой позиции удалось добиться впечатляющих результатов. Товары марки «Злагода» на сегодня действительно являются одними из лучших в Украине, и получили европейский сертификат качества. Комбинат выпускает широчайший ассортимент всех видов молочной продукции, детское питание, сладкие и слабоалкогольные напитки, ликеро-водочные изделия. Фирменные глазированные сырочки «Злагода» популярны не только в Украине, но и за ее пределами, например в том же Израиле, который постоянно их у нас закупает. А на дегустационных выставках в Киеве наши крепкие напитки за последнее время дважды занимали первые места.

— И последнее… Виктор Александрович, всегда ли вам удается жить в «злагоді» с самим собой?

— Я над этим небезуспешно работаю. Так же последовательно и скрупулезно, как над книгами, законами, экономическими проектами. Стараюсь во всем соблюдать меру — в еде, питье, отношениях с людьми. Играю на кортах в теннис, ежедневно совершаю утреннюю пробежку от гостиницы, в которой живу, по парку на Владимирскую горку и обратно. А еще — поддерживаю высокую работоспособность, сохраняю чувство здорового оптимизма и никогда ни на кого не держу зла.

На творческом вечере народного депутата Виктора Веретенникова писатель и парламентарий Владимир Яворивский подметил: «О Викторе Александровиче можно сказать: «полностью состоялся» как бизнесмен, политик, творческий деятель и как мужчина. Все, за что он ни брался, — делал качественно и на совесть. Законы, внесенные депутатом первого созыва Веретенниковым на рассмотрение парламента в 1990 — 1994 годах, работают до сих пор. Торговая марка компании «Злагода», которую он создал, является синонимом качества по всей Украине. Он — честный летописец нашей эпохи. Его книги читают. Снятые им фильмы получают призы на международных фестивалях... Сегодня экранизировано три его произведения: «Ключевые позиции», «Дикий табун» и «Потерянный рай». Последний получил на первом международном форуме в Ялте почетный приз «За лучший фильм 2000 года». На втором ялтинском кинофестивале Веретенникову вручена медаль Александра Довженко, а на третьем — четыре главных приза завоевал фильм «Дикий табун». А сам Веретенников награжден медалью Леси Украинки «за выдающийся вклад в развитие литературы, телевидения и кино».

Виктор Александрович не только возродил в современном лексиконе слово «злагода», но всегда старается в «злагоді» работать и жить. По этому принципу он строит отношения в семье, на производстве, в Верховной Раде.

Основная тема его творчества — природа, которая не терпит насилия и рано или поздно мстит тем, кто ее уничтожает. Это справедливо и для природы человеческих отношений.

У него много наград, но, по его признанию, наиболее дороги ему медаль за личное участие и помощь пострадавшим во время землетрясения в Армении и высший орден Православной церкви «Святого архистратига Михаила» за возрождение духовности в Украине.