ВАРШАВА: КРИК ПАВЛИНА

В парке Лазенки Кролевски свободно ходят павлины, а к вечеру протяжно взлетают на деревья как бахромчатые полотенца. И время от времени, днем ли, ночью — подают голос, чтоб мы не забывали: они во всей красе рядом.

Из чего состоит вечно иностранная жизнь? Сверху льет польский дождь, польские мамы ведут польских детей в польские школы (и эти дети так же не понимают польского языка, когда им польским языком говорят). Все вокруг цельно до последнего хвостика польской шпроты в банке.

Польша — это просто сошедшее со страниц, написанных по-польски.

«Проше пана», «проше пани» — пропуская в двери или в транспорте. Если бы в это время носили шляпы, они все время взлетали бы в воздух с ловкостью эквилибриста — как клапаны на кларнете. «Кохані» — очень распространенное, что означает просто «дорогие мои» или «друзья».

А звуки в какой-то момент — конструктор Лего: вслушайтесь — ощемь-дьжещенчь-щюдма. Выдутая на флейте или гобое, извлеченная на ксилофоне, легкая с пришепетываниями — простое название восемьдесят седьмого автобуса.

Новые автобусы с тонированными стеклами, без ступенек, площадкой вровень с тротуаром, чтобы люди в колясках могли заехать. Из едущих автобусов улицу видишь с высоты велосипеда, что создает домашний контакт. Кстати, велосипедистов на улицах встречается порядочное количество, и для них отведены дорожки.

На улицах Новый Свет и Краковское предместье, вливающихся в Старый город и воспринимающихся в той же стилистике — несколько километров Андреевского спуска! — широта тротуаров как у проезжей части, пешеход чувствует себя вольготно. Невысокие дома — сценограция (оговорился, но очень точно): магазинчики, у которых витрины опускаются почти до мостовой, как еще один невысокий порог, что так легко переступить. И Старый город, где Андреевский спуск разгулялся. Пространство здесь коварное: прошел улочку, и еще одну. Вышел на площадь с разноцветными в ряд фасадами, с фонтаном-русалочкой, символом города — вода без бортиков прямо посреди мостовой. Прошел еще немного, и вдруг оказывается, что назад к месту встречи через пятнадцать минут нужно чуть ли не бегом. Не поверишь, если не знаешь, что все это во время войны перестало существовать и было построено камень к камню по старым чертежам и фотографиям.

В кафе заказывать — как всегда — лучше то, что делают по исконно местным рецептам. И из кофе, который предлагают в Старом городе, лучше взять кофе по-старопольски с крупеником — крепким медовым напитком. А из тортов — не экзотику, а варшавскую шарлотку, яблочный пирог, который отличается от того, который подают вдалеке от места его настоящего рождения, как впечатление женщины складывается из веяния духов, шороха шелков, когда гортань и нёбо — медлят, как город и небо. Приходят в ритм с архитектурой и вечером… А потом отставлены стакан и блюдце — ты пьешь просто вечер — он подается за счет заведения… вот и свечку в стеклянной плошке принесли и поставили на столик — один из фонариков Варшавы светит для тебя.

С улочки можно зайти не только в кафе. Со средины июня играют традиционный Моцартовский фестиваль, и можно каждый день слушать Моцарта. Или зайти на одно из заседаний клуба, где идут диспуты о возможностях Польши в Европе либо о современной поэзии, а среди участников Чеслав Милош и Шеймус Хини — польский и ирландский лауреаты Нобелевской.

У поляков развита историческая память. Так же много людей в кафедральном соборе Кракова, где саркофаги королей польских и где они короновались. То же черное распятие, перед которым молилась королева Ядвига. В крипте (подземном помещении собора), где надгробия Костюшко, Мицкевича, Пилсудского, — странно вначале, но потом понимаешь, что для людей вокруг они живы, по-настоящему, — и поэтому восстала Варшава, и ее Старый город.

А вообще, варшавяне ходят по улицам, все время словно прогуливаясь, — будто все улицы как одна Спацерова («Прогулочная»). О названиях варшавских улиц можно написать отдельно — среди них и улица Винни-Пуха, и даже Довчип («Шутка»). Кстати, надо сказать, шутить над собой поляки умеют и со вкусом сочиняют истории про глупых поляков.

В сущности, поехать в Польшу — это на один регион дальше Львова, но гражданское общество, известное по учебникам, можно наблюдать здесь исполненным «в материале». От Ченстохова до университетов и кафе — «все системы работают нормально». Проблемы есть и здесь — как без них, но у кого жемчуг мелкий, у кого суп без соли. Чтобы не ходить далеко, месячный проездной в городском транспорте стоит 90 злотых — немного больше 22 долларов, что при средней зарплате в 500 долларов можно себе позволить.

В Варшаве есть и высотные дома за тридцать этажей, и широкие транспортные магистрали, но они не ломают целого города, а скорее, как круги, расходятся от Старого Мяста, словно сердце пульсирует и выбрасывает кровь — поэтому граждане чувствуют себя так же свободно и тут. Глядя на прогуливающихся варшавян, перебирая впечатления, я понял: крик павлина — не звук в оркестре. Это дирижерская палочка.