ТРАГЕДИЯ УКРАИНСКИХ СЕВЕРЯН

Во времена Советского Союза на Крайнем Севере и в местностях, приравненных к нему, жили и работали порядка 10 миллионов человек. Для 280-миллионной страны это было вроде бы и немного. Но из этих десяти миллионов около половины были выходцами из Украины, а для 50-миллионной республики это уже существенно — почти 10 процентов населения. В некоторых северных областях, таких, как Тюменская, этнические украинцы — не считая жителей Украины других национальностей — составляли более 60% всех проживавших. То есть половина северной нефти, угля, газа, никеля, меди, кобальта, платины, золота, слюды, апатита и других полезных ископаемых добывалась руками украинцев. И почти вся эта пятимиллионная армия наших соотечественников жила и трудилась в этих забытых Богом местах с единственной целью — заработать деньги и вернуться домой.

Да, на Севере платили больше, чем в средней полосе. Но это совсем не значит, что деньги здесь доставались легко. Давящая на психику длинная полярная ночь, нередкие морозы далеко за тридцать-сорок градусов, нехватка кислорода в атмосфере, слепни, комары, мошка и мокрец летом, энцефалитный клещ в сибирской тайге — «прелестей» здесь хватает.

Даже в больших обжитых городах — Мурманске, Норильске или Магадане северянам жилось несладко. С содроганием можно вспомнить пронизывающие до костей ветры с моря и промозглый туман парящего в тридцатиградусный мороз незамерзающего Кольского залива. А многодневные очереди за билетами «на материк» в летнее время, отпуск один раз в три года, поскольку даже северных заработков не хватало, чтобы ездить каждый год всей семьей на юг.

Но в самые жуткие условия, на мой взгляд, на Севере попадали офицеры Советской Армии. Мне неоднократно приходилось бывать в маленьких дивизионах и на батареях ПВО, расположенных на отдаленных сопках или же на островах, добраться до которых можно было только на вездеходе, вертолете или же морем. Часто офицеры жили там в одной казарме с солдатами без жен и детей. Не у одного из них по этой причине распалась семья. Знаю я и о случаях самоубийств и алкоголизма на этой почве.

Там же, где стояли гарнизоны побольше и офицеры жили с семьями, мало у кого жены работали. В таких поселках считалось за счастье быть телефонисткой на узле связи, учительницей в начальной школе или фельдшером в лазарете. Но чаще выпускницы престижных московских, ленинградских и других вузов работали уборщицами или поварихами, чтобы иметь хоть какой-то стаж для пенсии. Однако даже такой работы в военных поселках на всех не хватало.

Итак, северный рубль ни для кого не был ни «длинным», ни легким. Здесь деньги не просто получали, а ЗАРАБАТЫВАЛИ. Здесь действовали свои законы, о которых на Большой земле мало что знали: например, максимальные надбавки к зарплате северянин в Заполярье начинал получать только после шести лет работы. Но потерять их можно было мгновенно, всего лишь написав заявление об увольнении по собственному желанию. Сохранить «полярки» можно было только в случае перехода на другое место работы по переводу. Иными словами, здесь существовала в некотором роде крепостная система, смягчили которую только во времена Горбачева.

Проработав лет 8—10, добившись максимальных надбавок и, если везло, получив северную квартиру, любой из живущих здесь начинал подумывать и о льготной пенсии в 55 лет для мужчин и в 50 лет для женщин. Однако, приехав на Север заработать, многие оставались здесь на всю или почти на всю жизнь, хоть она не была ни сладкой, ни длинной,— большинство мужчин-северян не доживали и до 60 лет. Но даже купив жилье, машину, дачу где-нибудь в местах потеплее, многие, уехав с Севера, через год-другой возвращались — далеко не все могли акклиматизироваться на юге. Организм, долгие годы адаптировавшийся к северному климату, в зрелом и пожилом возрасте отказывался приспосабливаться к югу. В этом одна из причин большого процента пенсионеров в северных городах и поселках.

Кроме южного климата, часто враждебно встречали северян и местные чиновники. Не хочется вспоминать всех издевательств (а иначе это назвать нельзя) при оформлении брони на квартиру, которую необходимо было подтверждать, если мне не изменяет память, каждые три года. И не дай бог пропустить по какой-то причине срок переоформления! Доказать что-либо было почти невозможно. Хождение по мукам для такого северянина, как правило, заканчивалось дачей взятки. А что было делать?

Но это, как говорится, еще цветочки. Когда грянул 92-й год, на Севере произошла настоящая катастрофа, обернувшаяся для подавляющего большинства северян жизненной трагедией. Потребность в северном сырье резко снизилась, предприятия в массовом количестве стали увольнять своих работников. По северянам безработица ударила куда больней, чем по жителям средней полосы или юга. Ведь любой северный город или поселок строился обязательно для одного основного предприятия — рудника, ГОКа или металлургического комбината, которые в одночасье потеряли значительную часть рынка сбыта своей продукции. Другой же работы здесь почти не было. И народ ринулся с Севера. То, что происходило в этот период, описать словами почти невозможно. Раздобыть контейнер удавалось только самым предприимчивым и удачливым. Другие же в период буйства инфляции за бесценок распродавали имущество, но и эти гроши через пару месяцев превращались в ничего не стоящие бумажки.

Однако и контейнеры счастливчиков часто приходили с Севера выпотрошенными. Взломщики действовали удивительно нагло и просто: зубилом пробивалась крыша контейнера, а затем вспарывалась обыкновенными слесарными ножницами по металлу. Дальше же все было, что называется, делом техники… А украинские железнодорожные чиновники указывали пальцами на Россию и Беларусь, с той стороны неожиданно возникшей границы делали то же самое…

Там же, где с Севера можно было уехать по железной дороге, кое-кто из северян нанимал товарные вагоны для отправки домой своего имущества. Шли такие вагоны с многочисленными остановками и загонами в отдаленные тупики по полтора-два месяца, а охотников грабить поезда, как оказалось, у нас не меньше, чем в американских вестернах. Мне рассказывали, что приходилось для острастки даже стрелять из ружей во время попыток нападений на вагоны во время стоянок.

Но самой большой подлостью по отношению к северянам было обесценение их сбережений. Ведь эти деньги зарабатывались тяжелейшим трудом в неблагоприятных климатических условиях! Это была действительно трагедия! Я сам 18 лет проработал на Севере и потерял все. Один мой знакомый скопил к 1991 году около 60 тысяч рублей, на которые через год с трудом смог купить мотоцикл без коляски.

Хаос в экономике начала 90-х годов воспринимался на Севере особенно болезненно. Здесь привыкли тяжело работать, но и хорошо зарабатывать, а не спекулировать дефицитом и подворовывать на производстве. Поэтому именно на Севере массовые увольнения и задержки выплаты зарплаты вызвали первые в России почти стихийные, юридически плохо подготовленные забастовки. Чаще всего заканчивались такие конфликты судебными процессами против их организаторов. В одном случае, я точно знаю, руководство пошло на локаут и уволило всех забастовщиков, поскольку потребность в сырье с этого рудника просто отпала. Но были и случаи побед бастовавших.

Однако никакими забастовками и митингами северяне не могли решить свою главную проблему — очень быстро они из богатых (разумеется, по советским меркам) превратились в нищих, а многие и в безработных. И не все они успели построить или купить жилье на Большой земле. Им некуда уезжать и не на что жить в более теплых краях. И среди таких обездоленных немало украинцев.

Но и тех, кто сумел в кошмарные 92—94 годы вернуться домой, Украина зачастую встречала не как родина-мать, а как злая мачеха. Им пришлось много чего выслушать и выдержать! Чиновники в погонах ставили под сомнение даже право северян прописываться в своих забронированных квартирах, но у многих ведь даже не было и брони — они надеялись прописаться в домах или квартирах своих родителей. В этом случае фантазия столоначальников просто расцветала : «Кто вы такие и чего сюда приехали? У вас российское гражданство, в Украине вам делать нечего!» Прописку ставили в зависимость от гражданства и наоборот. Естественно, у таких возвращенцев возникали проблемы с трудоустройством. Мне известен случай, когда очень нужный одной морской геологической организации квалифицированный геофизик не смог по этой причине устроиться на работу. С бывшими офицерами-украинцами вообще разговор был короткий: «Для вас у нас жилья нет!»

Куда только северян не гоняли! В администрацию Президента Украины писать заявления о гражданстве и заполнять чуть ли не двадцатистраничную анкету, сдавать экзамен по украинскому языку, брать массу справок с предыдущего места жительства в России (Казахстане, Киргизии и т.д.), сдавать ваучеры в российское посольство в Киеве и т. д. и т.п. Уж поверьте, изобретательности чиновников всех рангов даже при наличии недвусмысленных законов могли бы позавидовать самые хитроумные сценаристы детективных сериалов. Но и законы были несовершенны!

Лет 7—8 назад буря с получением украинского гражданства и пропиской как-то сама собой потихоньку стала затихать. Очевидно, потому, что иссяк или значительно поредел поток переселенцев. Но в последние несколько месяцев все началось снова. Как оказалось, причина в том, что 31 декабря 2001 года истекает срок обмена старых паспортов СССР образца 1974 года на новые украинские с трезубцем. И тут выяснилось, что бывшие северяне, по мнению некоторых чиновников, вовсе не граждане Украины, а иностранцы. Аргументы таких столоначальниов при этом были более чем удивительны: «Вы поставили себе в паспорт штамп «Украина» незаконно!» Как будто гражданин сам вырезал печать из старого каблука и подделал подпись должностного лица!

Иногда бывшим северянам удается доказать, что они полноценные граждане Украины, и им выдают синие украинские паспорта. Но каких потерь нервной энергии, труда, времени, здоровья (а иногда и денег) это стоит! Я знаю одного украинца-дальневосточника, который восемь (!) месяцев добивался выдачи украинского паспорта! В конце концов он его получил, но теперь у этого бедолаги нечто вроде хронического нервного потрясения.

В суды в последние два-три месяца поступает все больше и больше исков о незаконности отказов в получении украинского гражданства. И люди выигрывают эти процессы, но начальники паспортных столов упорно не хотят выполнять решения судов. И это при том, что 1 марта 2001 года вступил в силу новый закон «О гражданстве Украины», более совершенный, чем предыдущие и, как мне показалось, не допускающий двойственных толкований, особенно в статье 3 «Принадлежность к гражданству Украины», который гласит: «Гражданами Украины являются лица?.. которые прибыли в Украину на постоянное место жительства после 13 ноября 1991 года и которым в паспорте гражданина СССР образца 1974 года органами внутренних дел Украины внесена запись «Гражданин Украины», а также дети таких лиц, которые прибыли вместе с родителями в Украину, если на момент прибытия в Украину они не достигли совершеннолетия».

Как иначе понимать эту фразу, я просто не представляю. Однако чтобы развеять вообще всякие сомнения, я проконсультировался у трех юристов. И все они в один голос подтвердили: «Никаких разночтений быть не может. Все граждане, у которых в старом паспорте СССР стоит штамп «Гражданин Украины», совершенно однозначно являются таковыми».

Когда же я, что называется, припер к стенке этим аргументом одного из милицейских чиновников, он стал оправдываться таким образом: «Мы еще не получили приказ-инструкцию о введении в действие этого закона». Но, простите, в самом законе в разделе VI сказано: «Этот закон вводится в действие со дня его опубликования». И дальше стоит подпись — Президент Украины Л.Кучма.

Столкнувшись с упорным нежеланием украинских чиновников выполнять требования нового Закона о гражданстве и не добившись вразумительных объяснений, мы обратились в российское Генконсульство в Одессе с просьбой помочь разобраться в проблеме. Ответ был таков: «6 февраля 1992 года в Российской Федерации вступил в силу закон, согласно которому все граждане, прописанные на тот момент на территории России, автоматически становились российскими гражданами. Но главная волна переселенцев в Украину хлынула позже. И очень многим из них каким-то образом поставили в паспортах образца 1974 года отметки о гражданстве Украины.

Добрых 8—9 лет это никого не волновало, но весной нынешнего года в консульство все чаще и чаще стали обращаться люди с такими паспортами и оформлять выход из гражданства России. Никто им не препятствовал, но для некоторых из них стоимость этой процедуры (80 долларов США) оказалась не по карману».

Следовательно, если нынешняя ситуация с применением на практике ст.3 закона «О гражданстве Украины» от 1 марта 2001 года не изменится, уже после Нового года значительное количество наших соотечественников могут оказаться людьми без паспортов — их паспорта образца 1974 года будут недействительны в Украине, в других странах СНГ граждане давно уже заменили старые советские паспорта новыми национальными.

Но самой страдающей стороной оказались дети таких переселенцев, которым в 2000-м — начале 2001 года исполнилось 16 лет. Из-за того, что их родители, вопреки требованиям закона, оказались иностранцами, они не могут получить украинские паспорта. В соответствующих иностранных консульствах им могут выдать лишь загранпаспорта. Но если у их отцов и матерей нет 80 долларов для оформления выхода, например, из российского гражданства, то откуда им взять 120 долларов для получения загранпаспорта на сына или дочь? Не имея вообще никакого паспорта, такие юноши и девушки не могут продолжать учебу после окончания средней школы. С иностранным же паспортом они могут рассчитывать только на учебу по контракту, что может быть доступно далеко не всем.

В последнее время в суды поступает все больше и больше исков против руководителей паспортных органов с требованием возмещения уже и морального ущерба. Судьи принимают решения в пользу истцов либо откладывают принятие их на неопределенный срок. Однако нежелание решать эту очень болезненную проблему может привести лишь к обострению ситуации. Гордиев узел необходимо разрубить, причем в кратчайшие сроки. В конце концов, проблема была создана украинскими паспортными органами ( и, возможно, законодателями), но никак не переселенцами, в основном украинскими северянами. Они же сегодня являются жертвами этих недоразумений или злоупотреблений.