Сопротивление материала

«Русский мир» — одна из самых обсуждаемых тем в околоцерковных и гуманитарных кругах Украины. Чем это нам угрожает? Что мы можем противопоставить? А может, стоит согласиться? В общем, вечно мы кругом опаздываем. То с опозданием лет на сто начинаем муссировать националистические настроения. То беремся за «цивилизационный проект», в то время как глобализация уже фактически лишила это образование актуальности.

Но что мы понимаем под «Русским миром»? С чем собираемся «бороться» или «соглашаться»? Не слишком ли мы увлеклись (нас увлекли) его политической подоплекой? Стоит внимательнее послушать патриарха Кирилла. Конечно, он сам иногда путается, и в его риторике новая «цивилизация» выглядит как нео-СССР. Но он еще немного потренируется — и все будет получаться красиво. Он и так старается — посмотрите, как всего за год изменилось отношение к Украине. Конечно, патриарх еще не готов признать за нами возможность (и способность) к самостоятельности. Вряд ли когда-то сможет. Но уже признает право украинского языка существовать. Местами. Признает наличие «национальной самобытности», которая «должна обогащать».

Он больше не прессингует — ему некуда спешить. Ведь если «Русский мир» утвердится в Украине, это произойдет не из-за того, что нас задавили всем русским миром, а из-за нашей собственной весьма ощутимой слабости в коленках. Сам патриарх Кирилл неустанно нам на это намекает, называя Киев и Украину то «колыбелью», то «купелью», то «матерью» — в общем, чем-то младенчески несамостоятельным или по-бабьи слабосильным, требующим неустанной опеки и наставления. Но было бы все-таки наивно считать, что слабость эта имеет сугубо политическую или экономическую природу. Да, это тоже. Но не все. Далеко не все. Патриарх Кирилл сам честно говорит, в чем дело. И лично я зачарованно смотрю ему в рот и киваю головой, как китайский болванчик. Потому что правильно говорит.

Он говорит, что Руссмир — проект не политический. И это по крайней мере наполовину правда — совсем не обязательно для реализации этого проекта объединять страны в нео-СССР или другое имперское образование.

Он говорит, что Руссмир — не церковный проект. И это тоже правда, потому что каким боком Церковь Христова — к идеологическим построениям?

Патриарх Кирилл честно признает, что Руссмир — это культурный проект. Как тут не согласиться? Ведь он весь соткан из символов.

И, в общем, патриарх говорит совершенно правильно: объединение в Руссмир неизбежно. Потому что уже произошло. Причем не вчера. Вот только с «цементирующим православием» он несколько забегает вперед. Или назад. В общем, не попадает.

Все остальное просто и изящно: взять что-то уже существующее, описать, придумать броское название, преподнести публике — и скромно оставить за собой авторство. Запатентовать, так сказать.

В данное время окружение патриарха работает над патентованием. В смысле, пытается объяснить, каким образом Руссмир — это сама русская культура. Для этого разрабатывается стратегия «православие — неотъемлемая часть русской культуры». Ее «самая здоровая» часть. Кстати, «здоровый» — одно из любимых определений ораторов Руссмира — «здоровые силы», «здоровые инициативы», «здоровая мораль». Общество нуждается в «исцелении», «уврачевании». То есть прежде всего в диагностике заболевания. Недаром в народе популярны нынче люди в белых халатах — доктор Хаус и прочие «интерны». Священнические облачения — те же белые халаты, клирики — те же врачи. В духовном смысле. Осталось отождествить «духовное» и «культурное» — и вуаля.

Патриарх не напрасно говорит о Руссмире как культурно-исторической необходимости. Звучит, правда, несколько по-марксистски, но это, кажется, снова модно. Положение русской церкви в Украине весьма шаткое — вот ведь даже УПЦ не хочет афишировать свой «МП». Зато положение «великой русской культуры» несомненно.

Пусть пока это звучит по-СССРному неуклюже — риторику можно поправить. Сутью не пожертвуют ни за что. Несмотря на то, что именно эти элементы — единая культура и общий язык — придают якобы «цивилизационному» проекту весьма имперское звучание. Ведь для цивилизации совсем не обязательно наличие общего языка или какой-то «лежащей в основе» культуры — это характерно для империи. Но как этим пожертвовать, если это и есть «Русский мир», в котором национальные культуры оказываются в положении клиентов — отдают свои лучшие творческие силы на обогащение «общей» культуры и поддерживают эту культуру экономически, потребляя ее продукты.

Об экономических интересах России в Украине достаточно написано специалистами. Но есть еще культурный и демографический аспекты. Демографические проблемы рано или поздно приведут к тому, что для сохранения своей «славянской» и тем более «православной» идентичности России придется искать оправдания вовне — в «Русском мире». Для того и есть «русская культура» — не национальная, а сверхнациональная. Продукт сознательного культуртрегерского усилия — царские еще запреты, скажем, на украинский язык в искусстве, науке и официальном обиходе не привели к уничтожению украинского языка, но обеспечили прирост универсальной «русской культуры» творческими силами, в частности, из украинцев. Неудивительно, что эта культура «родная» не только для этнических русских. И неудивительно, что она для нас «общая». Не знаю, можно ли говорить о «русском этносе», но вполне можно говорить о внеэтнической «русской культуре».

Для России это особенно важно, поскольку «великая культура» дает хорошую основу для национальной идентификации даже в демографически неблагоприятных обстоятельствах. Если представить себе, что Россия вдруг перестает быть супердержавой (разваливается на части, поглощается соседями ввиду демографического кризиса — любая фантазия), — цивилизация «Русский мир» сохраняется, как сохранилась европейская цивилизация после развала Римской империи. Потому что в основе у нее — и патриарх Кирилл честно об этом говорит — «культурный код». Т.е. эта цивилизация прописана в мозгах, а не на географических картах.

Поэтому неправда, что мы принадлежим Русскому миру «по месту рождения», как утверждают некоторые идеологи Руссмира. География не имеет значения (с географическим принципом снова опоздали — но всего лет на двадцать, не более). Имеет значение только то, что происходит с сознанием. Ассимиляция — теперь явление не столько генетическое (ну кто теперь чистокровен?), сколько культурное. Первенство в области балета — хорошая заявка на ассимиляцию тех, кто в балете не слишком преуспел.

Русская культура — аргумент посерьезнее экономических связей. Наверное, не напрасно культура — самое успешное производство России. Их книги, кино, телевидение, театральные постановки, их музыка — от Спивакова до Киркорова, от Башмета до Билана — продается в Украине (и не только) лучше ВАЗов и «газелей». Возможно, украинское потребление российского культурного продукта может сравниться с потреблением российского газа — только, наверное, никому в голову пока не пришло посчитать и сравнить. Но «за газ» мы постоянно помним, ссоримся, считаем, предъявляем претензии. А «культурку» просто проглатываем, не считая и не задумываясь. Российские производители культурного продукта могли бы стать весьма серьезными союзниками патриарха в деле утверждения Руссмира. Надо только толково объяснить им, что тем самым укрепляются их позиции на основных рынках сбыта.

Старания «защитить русский язык» — неважно, в исполнении русского посла или русского патриарха — это, главным образом, попытка защитить своего производителя «культурного продукта» на внешних рынках. А дальше «великая культура» все сделает сама. В том числе в области геополитики. Так оно выглядит. Мощности русской культуры как будто работают на идею Руссмира не менее успешно, чем сам патриарх Кирилл. Вернее, патриарх Кирилл пытается конвертировать в «православную цивилизацию» культурный багаж, наработанный совместными усилиями этносов, населявших Российскую империю и, позже, СССР. Русские артисты зарабатывают в Украине на гастролях, издатели — на продаже книг, а представители РПЦ возводят эти простые акты купли-продажи в степень «цивилизационного выбора».

Дальше все тоже выглядит довольно гладко. Недоразвитость национального культурного рынка, его дальнейшая стагнация делает Украину надежным придатком рынка «мощной русской культуры». Во всех ее проявлениях. Которую мы с удовольствием потребляем (без иронии — ведь она местами действительно весьма хороша). И которая надежно завладевает нашими мозгами. Мы, носители этой универсальной культуры, после победы «здоровых сил», т.е. официального отождествления «русской культуры» с русским православием, автоматически оказываемся включенными в число граждан сверхгосударственного «Русского мира», а может и целой «православной цивилизации».

Для которой наша «самобытность» — фигура речи. Приятная фигура. Удобная. Поскольку снимает с нас необходимость культурно и национально самоопределиться — у нас с этим, как известно, все очень непросто. Мы «самобытны» — этого достаточно. Уже нет необходимости быть самостоятельными, состояться как нация, осознать себя, реализовать свой собственный проект. Куда проще присоединиться к сильному, грандиозному. Где нам уже зарезервировано «свое место» в «общей семье». А также стабильный туристический интерес — самобытные туземцы всегда привлекают туристов.

Но с культурой не все так просто. Во-первых, снова опоздали — совсем чуть-чуть, даже меньше, чем с географией, всего на два-три поколения. А во-вторых, сама «великая культура» еще немного — и потеряет свое влияние на наши мозги.

Ведь потеряв свои имперские придатки, в культурном плане Россия ничуть не выиграла, хотя и объявила общее духовное достояние империи именно «русской культурой». Русский язык остается «языком искусства и науки» только для несчастливых продуктов советской школы, которая то ли не могла, то ли не хотела обучить своих учеников иностранным языкам. Нынешние «здоровые умы» прекрасно понимают, что изучать «язык международного общения» куда перспективнее, чем «язык межнационального». Те, для кого русский остается единственным изученным «языком науки» и «языком культуры», — зачастую отнюдь не лучшие научные и творческие силы. «Русский мир» в этой перспективе выглядит заповедником посредственностей, которые не смогли найти себе места больше нигде. То, что мы пессимистично называем «утечкой мозгов», не имеет отношения к общей интеллектуальной эволюции — а она уже не «цивилизационная», а глобальная. Впрочем, об опозданиях сказано достаточно.

Нынешняя национальная русская культура точно так же страдает от оттока мозгов и талантов, как и наша. Да, Россия унаследовала культурную традицию и производственные мощности империи. Но с тех пор в области культуры она не сделала заметного рывка. Она, как и прежде, эксплуатирует в основном советскую традицию (вы смотрели «Служебный роман — 2»?), с явным понижением качества. Наполнение всего постсоветского пространства «поющими трусами» и кино а-ля Голливуд с кисловатым идеологическим привкусом — не в счет. А «в счет» — недавнее столетие со дня смерти Толстого, которое Россия официально проигнорировала. Не поймешь, то ли забыли, то ли не сочли нужным, то ли РПЦ не велела — он же под анафемой.

Знание о собственном «величии» и стремление конвертировать его в рыночную стоимость сыграло с русской культурой не очень веселую шутку. Да, творческая жизнь, издательская деятельность там гораздо живее, чем у нас. Но то, что у нас криво, не означает, что там все прекрасно. Мы колония, в отношении которой метрополия никогда не играла серьезной культуртрегерской роли, в отличие от классических империй. Украина для имперской культуры была в основном донором, мало что получая взамен. После обретения независимости — и фактически до сих пор — мы отказываемся от общего с Россией культурного наследия. Посттравматический синдром — мы видим в нем только «имперское влияние». В каком-то смысле так оно и есть — вон как легко манипулируют «культурными кодами» строители новых цивилизаций. Мы пытаемся конструировать национальную культуру как альтернативу имперской. Но при этом мы многое теряем. Ведь в ту, имперскую ,культуру украинцы вложили столько собственной души, что мы вполне можем считать ее и своим достоянием. В конце концов, не надо уподобляться «строителям цивилизаций» и опаздывать еще и с этим — в нынешнем мире культура все более универсальна. Даже когда она национальная.

А как же «Русский мир», в который, по патриарху, нас неизбежно затягивает русская имперская культура?

А никак. Культура и «православный проект» не совпадают сейчас и не совпадут никогда. Достаточно еще раз подумать о Льве Толстом или Авдее Тер-Оганяне. Так же, как не совпадают «православный проект» и христианство. Сопротивление материала. Все, что нужно — просто осознать это, помнить о том, что наследование имперской культуры и даже привычка пользоваться в быту русским языком не обязывает нас лично ни к цивилизационному выбору, ни даже к конфессиональному.