Самоуправление по-лугански, или Как местные власть имущие изменили украинское правописание

Украинский язык сегодня является одним из самых развитых и богатых языков мира. Его современные правописные нормы отражает четвертое издание «Українського правопису» 1993 года, в котором есть глава «Правопис власних назв». Здесь сформулированы правила передачи на письме фамилий (собственно украинских, славянских и неславянских), сложных личных имен и фамилий и производных от них прилагательных, географических названий (украинских и иноязычных); к каждому правилу даются многочисленные примеры. Приведены также образцы склонения имен собственных. Матери­ал изложен компактно и в доступной форме, ведь издание предназначено не только для специалистов, но и для всех, кто интересуется вопросами правописания современного украинского литературного языка. Поэтому даже нефилологу — человеку, мало сведущему в речевых вопросах, легко будет сориентироваться в написании, например, топонимов — названий любого географического объекта, если он проработает указанную главу «Ук­раїнсь­кого правопису».

Заметим, что одним из признаков высокой культуры общества является заботливое отношение к правописанию, сохранение его стабильности. По выражению известного языковеда Леонида Булаховского, «значение правописания обычно не доказывается, а признается культурными людьми как бесспорный факт культурной жизни народа».

Правда, с научно-техническим и общекультурным прогрессом могут возни­кать новые правописные проблемы, решение которых должно быть законодательно закреплено. А в контексте созда­ния современного украинского государства внесение изменений в действующее правописание просто необходимо. Основная задача языковедов на сегодняшний день — «восстановить прерванную (после харьковского правописания 1929 года. — И.М.) орфографическую традицию как знаковый способ самоидентификации украинского сообщества и его внутреннего единства» (И.Фарион); «необходимо… облачить украинское правописание в национальные одежды, как это принято в цивилизованных странах» (Л.Полюга).

Но когда за это непростое дело берутся невежды не помнящие родства, то оно обязательно превращается в трагикомический фарс. Так, не дожидаясь, пока языковеды разберутся в сложных правописных вопросах, луганские нефилологи от местной власти решили сами внести изменения в действующее украинское правописание, в частности в отношении топонимов, и даже законодательно оформили эти изменения. На шестой сессии 24-го созыва от 24 декабря 2002 года Луганский городской совет принял решение «О наименовании улиц, переулков, кварталов, площадей и
т.п. в городе Луганске». Приложением к этому решению является объемный алфавитный перечень всех топонимов областного центра.

Соответствующие службы привели в исполнение решение, и в результате на карте города появились чисто «региональные» наименования: переулки «Лєнінскій, 18-го Партс’єзда, 1905 года, имени 1-го Мая, 1-й Бєлорус­скій, 1-й Кірпічний, 5-й Садово­проєздной, Сєвєрозападний, Братьєв Сєродєдєнко, Кримскій, 1-й Това­ріщєс­кій, 1-й Пятілєткі, Астрономічєскій; улицы Совєт­ская, 300-лєтія Воссоєдінєнія, 40-лєтія Октября, 50-лєтія Об­разованія СССР, Лучістая, Звьоздная, Самольот­ная, 2-я Ізвєстковая, Тіхоокєанская, Камєн­ная, Опитноє полє, Алєк­сандра Нєвского, Юних Піонєров, Маяковского, Рєволюциі, Паріжской Коммуни; кварталы Дзєржинского, 50-лєтія Октября, Гєроєв Брєстской крєпості; тупики 6-й Короткій, Бєлая Будка; усадьба 1-го Трєста столових» и т.п. Заметим, что до «судьбоносного» решения Луганс­кого городского совета все топонимические названия в областном центре соответствовали нор­мам украинского литературного языка.

У людей, знающих украинский язык хотя бы на уровне начальной школы, такие названия вызывают по крайней мере удивление, ведь они не то что написаны с ошибками, а вообще далеки от украинского языка. Очевидно, что это топонимическое «изобретение» местного органа самоуправления проявляет полнейшую гармонию с фонологическими и грамматическими закономерностями другого языка, а именно русского.

В решении сказано, что депутаты при его вынесении руководствовались п.41 ч.1 ст.26 Закона Украины «О местном самоуправлении в Украине» (в нем в частности речь идет о том, что к компетенции городских советов может принадлежать принятие решений по вопросам административно-территориального строя), а также ст.38 Закона Украины «О языках в Укра­инской ССР».

Читаем соответствующую статью: «В Украинской ССР топонимы (названия населенных пунктов, административно-территориальных единиц, улиц, площадей, рек и т.п.) образовываются и представляются на украинском языке. Топонимы могут передаваться также на национальным языке большинства населения той или иной местности. Воспроизведение украинских топонимов на других языках осуществляется в транскрипции. Топони­мы вне пределов Украинской ССР представляются на украинском языке в транскрипции с языка оригинала. Картографические издания, предназначенные для использования в Украинской ССР, готовятся и публикуются на украинском языке».

Каким же из этих положений на самом деле руководствовались создатели «луганского правописания» топонимических названий? Быть может, таким оригинальным способом (по-русски, только с использованием украинской графики) переданы топонимы на национальном языке большинст­ва населения Луганска? Но по последней переписи населения русских в Луганске меньше, чем украинцев, — соответственно 47 и 50%. А может, столь своеобразной транскрипцией переданы топонимы с языка оригинала? Так эти названия существовали здесь еще в советские времена.

Предполагаем, что авторы местного лингвистического нововведения руководствовались тем, что луганские топонимы не являются собственно украинскими по своей семантике и культурной окраске. Тогда почему изначально украинские по происхождению наименования, а именно: улицы имени «Квіткі-Основ’янєнко, Ко­цюбінского, Гулака-Артємовского, Грушев­ского, Довженко, Кармєлюка, О.Ко­билянской, П.Мірного, Украінская, Шевчєнко Т.Г., Шевчєнко В.В.», представлены в русской транскрипции?

В этом контексте можно сделать замечание специалистам по «топонимии по-лугански»: они не совсем последовательны в изобретенных ими правописных правилах: улицу Донбас­кую нужно называть Донбасская, Соціалістічєскую — Социалістічєская, Пчєлінную — Пчєліная, Старих Большєвіков — Старих Большевіков, Лесі Українкі — Лесі Украінкі, Остапа Вишні — Остапа Вішні (кто знает русский язык, понимает, что именно так эти названия передаются по-русски). Вероятно, следующим решением о правописании названий топонимических объектов Луганска городской совет «исправит» ситуацию.

Как ни обидно, но это пресловутое решение местного органа власти, как никакое другое, выполняется безупречно и последовательно. Исковерканные топонимические названия мы слышим и видим в рекламных текстах на украинском языке, их фиксируют органы юстиции как адреса образованных после декабря 2002 года предприятий и организаций, их вносят в паспорта граждан города.

В цивилизованных странах язык во всех его проявлениях является категорией не только лингвистической, но и политической и государственнической. Там государственный язык способствует консолидации народов, проживающих на территории этих стран, в единую нацию.

В Украине же естественному развитию украинского языка как государственного мешают различные искусственные преграды — то в виде инс­пирирования движения о предоставлении русскому языку статуса государственного (или официального), то вытеснения нашего государственного языка из жизненно важных сфер (прежде всего образования и СМИ) на периферию русским языком, то путем осуществления откровенных и коварных мер с целью сделать украинский язык неестественным, бесперспективным, просто карикатурным.

Такие меры Луганского горсовета не назовешь иначе как проявлением антигосударственнической языковой агрессии. В результате этого позорного явления разрушается культура языка как целостная система и возникает угроза исчезновения языка или же превращения его в ненужный, неполноценный.

Языковая политика — это совокупность идеологических постулатов и практических действий, направленных на регулирование языковых отношений в стране или на развитие языковой системы в определенном направлении. Именно ввиду отсутствия четкой целенаправленной государст­венной языковой политики в Украине становится возможным такое наступление на язык — искусственно создаваемые рецидивы регресса.

Возникает аналогия приведенного факта с состоянием и статусом украинского языка первой половины ХХ в., описанными Юрием Шевеле­вым: «Правительственное вмешательство во внутренние законы языка было советским изобретением и новостью. Ни поляки, ни румыны, ни чехи к этому не прибегали, как не прибегала и царская администрация дореволюционной России. Все они ограничивались мерами внешнего давления... Советс­кая система устанавливает контроль над структурой украинского языка, запрещает определенные слова, синтаксические конструкции, грамматические формы, правописные и орфографические правила, а взамен пропагандирует другие, более близкие к русским или даже перенесенные из русского языка... Борьба происходила не только в человеческой психике, но и в самом языке».

Нивелирование украинских национальных традиций в языке, игнорирование правописных норм закономерно приводит к деукраинизации. Видимо, именно этим прежде всего и руководствовались луганские депутаты-нефилологи, взявшиеся за филологическое дело.

На этом фоне можно себе представить, каким ужасом для нашей государственности обернется реализация реформы местного самоуправления по товарищу А.Морозу, если такие антигосударственники, как действующее большинство в Луганском горсовете, получат значительно больше полномочий, нежели они обладают сегодня.