САМОСУДНАЯ РАСПРАВА — 20-Е ГОДЫ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Недавние наши девяностые и уж давние годы двадцатые имеют несколько общих черт. В 20-е обрушилась Российская империя, в 90-е — Советский Союз. И в первом и во втором случае в государстве исчезла реальная власть, расстроился привычный уклад жизни; муть со дна поднялась на поверхность (со дна душ, в первую очередь) и, как следствие, на просторах родимой земли начался разгул бандитизма. Представляется интересным сравнить реакцию народа на бандитизм в 20-е годы с реакцией на бандитизм в 90-е — 2000-е и попробовать понять, переменился ли за 70 лет дух народа.

«Люди озверели»

До сих пор не изданный, но достаточно известный краевед и бытописатель Степан Нехорошев, закончив черкасскую учительскую семинарию, в июле 1920-го прибыл в с. Безбородьково (ныне — Драбовский район). Вот его первое впечатление: «В селе — ад. Люди озверели. За два часа до моего прихода крестьяне самосудом убили 14 связанных бандитов, которые терроризировали весь район. Я стоял — мимо протекал ручей крови. Бандитам отрубывали руки, ноги, вилами кололи в живот, оглоблями били по голове. Крик невероятный. Страшно! Страшно мне!»

Нам понятен затаенный ужас на лице молодого учителя. Ему предстоит жить среди этих людей, учить их детей разумному, доброму, вечному... А вокруг — кровавая гражданская война; все шатко, все неустойчиво… Еще совсем недавно ожидали в Черкассах поляков, а теперь армия Уборевича, отбившая в мае у поляков соседние Канев и Межирич, воюет с ними в Галиции. А Белая Добровольческая, стоявшая в прошлом году в Черкассах, — теперь в Крыму заперта… Или заперлась, накапливая силы? По-всякому еще может повернуться, по-всякому…

Чтобы прочувствовать, в контексте каких событий произошла трагедия в с. Безбородьково, приведу цитату из сводки особого отдела 13-й армии красных за 23—24 июня 1920 г., где среди сведений о потерях по разным частям, отмечено: «156-я бригада — все до одного пали под напором противника». В этой фразе — все безумие времени. А Советы на местах проворно укреплялись, хозяйничали, вот и учительствовать направили… Правда, от бандитов защитить людей пока не в силах; да при этом вынуждены и оружие у населения изымать. Но вилы — тоже оружие…

Случай, описанный С.Нехорошевым, не был исключением. Есть основание полагать, что самосудные расправы в 20-е годы совершались во многих украинских селах. Архивы проливают свет на интересующий нас вопрос.

В ночь на 27 февраля 1922 г. в с.Келеберда Золотоношского уезда была ограблена мельница… В селе подняли тревогу, устроили облаву и схватили трех вооруженных бандитов. Приговор сельского схода, на который собралось 300 человек, был прост: «пойманных бандитов расстрелять на глазах у схода». Что наверняка и было исполнено… если патронов не пожалели.

Двадцатые годы были динамичными. Внутренняя политика молодой власти видоизменялась, мутируя, буквально с жизнелюбием вируса, являла народу штаммы-новинки: военный коммунизм, бессудные расстрелы, продразверстку, заложников, ревтрибунал, НЭП, продналог, институт ответчиков, единый с.-х. налог… Поэтому бешеная расправа над бандитами в июле 20-го и самосуд в феврале 22-го — события похожие, но происходили они в разных условиях. В разных временных контекстах. Нам важны подробности. Всмотримся.

Куда крестьянину податься

22 августа 1921 г. председатель Совнаркома УССР Х.Раковский подписал директиву № 639, которая предусматривала введение института ответчиков. Не упомянув об этом постановлении, нельзя говорить о жизни села того времени. Директива была разослана по всем губерниям. В Киеве краткое харьковское послание превратили в обширный документ, сотворив жутковатый приказ №2, состоящий из 21 пункта и множества примечаний.

Приказ устанавливал, что «ответственность за всякое проявление бандитизма в районе данного селения возлагается на «ответчиков», которые «намечаются» специальной комиссией». «Ответчики в противоположность заложникам остаются на месте жительства и не имеют права отлучаться без разрешения местного комнезама». «В случае убийства или ранения в селе бандитами представителя Советской власти, красноармейца или члена комнезама расстреливается из ответчиков двойное число; вопрос, кто именно, разрешается жребием, который тянут все ответчики…» Буквально на следующий день в некоторых «беспокойных селах» после получения приказа были составлены списки «ответчиков». В графе «общая характеристика» «ответчика» варьируются убийственные ярлыки: «злостный кулак», «укрывает бандитов», «неблагонадежный элемент», а где-то даже и «уголовный бандит». В тех селах, где до списков дело еще не дошло, угроза их составления существовала реально. Так что в 22-м у селян был дополнительный стимул ловить бандитов: из списков могли исключить.

Документы советских лет нас учат различать бандитизм уголовный и бандитизм политический. Конечно, «ответчиков» придумали как прием в борьбе с политическим бандитизмом. Доклад Прохоровской волостной тройки по борьбе с бандитизмом от 23 марта 1922 года проясняет для нас все тонкости данного вопроса: «Главная задача тройки была и есть искоренение политического бандитизма, т.к. уголовный бандитизм затрагивает личные интересы зажиточного крестьянства и сами крестьяне стараются вывести таковой... Относительно же политического бандитизма, выходит совсем наоборот, ибо в нем часть зажиточного крестьянства видит своих защитников от деревенской бедноты». Читай, от комнезама.

Точка зрения советской власти (соввласти, как писали) ясна. А точка зрения «части зажиточного крестьянства»?

Зажиточному крестьянину, как человеку нормальному, по сути, было все равно, кто затрагивает его личные интересы. Поэтому он не видел особых различий между бандой дезертиров, которая рыскает с обрезами по лесам и дорогам, и продотрядом, который рыскает по тем же лесам и дорогам, но с винтовками и мандатом, да в сопровождении местных хлопцев из комнезама. Человеку все равно, кто обрекает его на голод, отбирая заработанное. Нет разницы? Значит, и метод защиты один — засада, вилы, наган, обрез.

Побудительный мотив для организации первой засады на банду дезертиров и на продотряд — один. Поэтому обе эти акции в определенном смысле можно отнести к самосудным. Только в одном случае акция властями сочувственно понимается как необходимая самооборона (а то ведь и Советам хлеба не будет), а во втором — выпад против советской власти.

В литературе последних 15-ти лет политический бандитизм у нас именуется не иначе как повстанческим движением. Действительно, крестьянских восстаний («кулацких» по совтерминологии) было в гибнущей Российской империи не счесть. В «Архипелаге ГУЛаг» А.Солженицын приводит выписку из обзора деятельности ЧК по 20 губерниям за полтора года (1918+1/2 1919): «число подавленных восстаний — 344». А сколько еще впереди! До сих пор не сосчитали. Не то что крестьянское движение — цепная реакция войн! Есть что историкам исследовать и описывать. Но, оказывается, главное для нашего историка — трактовка! И вот в нынешней литературе под события той поры, как часто видим, ловко подводится идеологически верная подкладочка, а вся историческая картина обрамляется конъюнктурным орнаментом. Этот труд народных умельцев, быть может, и способен порадовать чей-то глаз, но для выяснения истины, увы, прибавить может не многое.

Всевозможных идей, пригодных для украшательского орнамента, всегда витает много. Вероятно, зародыши идеологических установок, которые официально будут провозглашаться в обществе и мире через сотню лет, уже присутствуют в каких-то явлениях и сейчас. Но в годы острейших кризисов, когда встает непраздный вопрос: чем завтра детей кормить и как выжить? — в селе из шелухи лозунгов и плакатов выходила на поверхность древнейшая идея — сохранение рода.

Власть и самосуд

Отношение к самосудам у молодой советской власти было творческим. В какие-то моменты — одобрительным, а в иные — раздраженным. Официально и гласно власть пропагандировала справедливый народный суд. Но при определенных обстоятельствах…

В январе 1921-го «ответчики» приняли горячее участие в выслеживании банды (отряда) О-ка. В результате сам О-к был ранен и задержан. А одного из скрывшихся его бойцов «ответчики» схватили в с.Качалы. Поймали и задушили. От властей «ответчикам» была объявлена благодарность и дано обещание, что «при повторении «ответчики» с.Качалы будут освобождаться, то есть будут исключаться из списков. Это — одобрение.

А вот чувствуется раздражение. В июне 1922 г. звенигородская газета «Селянська біднота» сообщала о попытке устроить самосуд над бандитами-грабителями в с.Ольховец. Трехтысячный сход принял решение: «13 человек расстрелять, а троих передать суду революционного трибунала». От немедленной расправы бандитов спасло лишь то, что в село в это время прибыл председатель уездкома с отрядом милиции. Трехтысячный сход — для властей это уже неприятная сверхактивность.

Очевидно, что в острые моменты органы власти сами охотно перенимали народные методы выживания. Ведь при плохих показателях недолго и кабинета лишиться, а вместе с ним и голову потерять.

18 июля 1923 в г. Корсунь проводилось совещание Шевченковской окружной комиссии по б/б. Вопрос повестки дня: «О ведении борьбы с уголовным бандитизмом». Среди решений: «Объявить Звенигородский район ударным. Звенигородской комиссии произвести полную ликвидацию преступного элемента, хотя бы и не пойманного на месте преступления, но по всем данным заподозренного в частичных уголовных преступлениях»… В частичных уголовных преступлениях… Хорошо умели формулировать! Район объявлен ударным, а что же «ответчики»? Оказывается, средь них пассивность! Вот в с. Кисловке бандой из четырех человек убит красноармеец, стоявший на посту, потом этой же бандой задушена пятилетняя девочка. Банда скрылась в селе Ступичное. Помощник уполномоченного Шевченковского ГПУ 25 июля 1923 г. подписывает заключение: «Рассмотрев следственные материалы о том, что скрывающиеся бандиты (названы четыре фамилии) скрылись в с.Ступичном… Ответчики в поимке никаких мер не проявили и вообще ответчики с.Ступичного крайне индифферентно относятся к своим обязанностям, а посему материалы направить на заседание ОВС для применения к ответчикам с. Ступичного приказа № 2…» Слова «крайне» и «обязанностям» в тексте выделены.

После штрафов или расстрелов — активность ответчиков возрастает. Поэтому желательно держать села в напряжении. А как? Что ж тут голову ломать! «Для оздоровления пассивности ответчиков и вовлечения последних в борьбу с бандитизмом расстрелять бывшего старшего ответчика С…» «Взять из института ответчиков пять человек и предать суду Чрезтройки…»

Меры чрезвычайных троек были действенны.

«Зарыть живыми в землю!»

Но возникали ситуации, когда никого подстегивать и не нужно было. Самосуд становился той необходимой мерой самозащиты, которая давала селу шанс выжить. По зверству эти меры могли и не уступать бандитским. Вот выписка из акта от 10 сентября 1922 г., составленного на сходе с.Топиловки Чигиринского уезда (выписка публикуется с непринципиальными сокращениями, имена и инициалы по этическим соображениям изменены, стилистика сохранена). «На сход прибежала взволнованная и в растерзанном виде гражданка М.А., жена Ф.А. Она заявила, что ее муж Ф.А. с его сыновьями Митрофаном и Федором имеют связь с бандитами, гнездящимися на островах реки Днепр, грабят, воруют, и что недавно они убили гражданина с.Топиловки Антона Ч., заграбленное при этом имущество продали в г.Черкассы. Вместе с тем вышеуказанная гражданка сообщила, что у обвиняемых ею имеется огнестрельное оружие…»

Народ незамедлительно бросился к дому вооруженных бандитов и арестовал их. Цитируем дальше. «Допрос с течением времени силою обстоятельств превратился в суд. Вынуждаемые угрожающей обстановкой, уличаемые путем перекрестных вопросов, виновные сознались… В толпе росло негодование, превратившееся в конце концов в слепую ярость, для которой уже не существует никаких задержек. Особенно сильный взрыв ярости народной вызвало сознание преступников в убийстве Антона. Ч. Это преступление было еще слишком свежо в памяти народа и слишком ужасно по зверским формам, в которых оно выразилось…» На сходе присутствовал и.о. председателя сельсовета С.А., который, как указано в акте, «неоднократно пытался воздействовать на собравшихся в успокоительном духе, предлагая передать виновных в распоряжение власти…» Но у схода были свои резоны и «толпа решила для примера и вселения ужаса покончить воров, зарыть живыми в землю. Что тогда же и привели в исполнение на сельском кладбище». Под актом стоят подписи 45 селян, подписи заверены председателем схода и секретарем, все это скреплено печатью.

Почему же сход не пожелал передать бандитов суду? У селян на суды всегда надежда была слабая.

При рассмотрении деятельности нарсудов в Шевченковском округе за 1926 г. отмечалось, что замена судами расстрелов на тюремный срок вызывает у сельчан негативную реакцию. После того, как в с. Субботов Чигиринского района главарю банды С. суд заменил расстрел на 10 лет лишения свободы, селяне заявили, что в будущем не будут давать никаких свидетельских показаний против бандитов, и предупредив их, когда С. выпустят на волю, чтобы успел переселиться, потому что месть для С. «неминуча».

Голь и ее выдумки

В с.Шабельники Чигиринского уезда 3 сентября 1922 г. состоялся самосуд над односельчанином Н, который занимался «грабежами лошадей на ярмарках, кражами в селе и на поле хлеба у своих односельчан». Сход постановил: «предать Н. к высшей мере наказания — убить, о чем донести органам власти для сведения». Под актом схода стоят подписи 171 человека.

Этот случай напоминает расправу своих над своим, который «засветился». В те же годы в одном глухом лесном селе, которое промышляло грабежами и разбоем, сход приговорил «убить» своего односельчанина N за то, что тот попался в Золотоноше на ярмарке при продаже ворованной лошади. Не за то, что украл, а за то, что попался. Теперь, значит, жди милицию, будут обыски, этого N рано или поздно схватят, и он там понарасскажет... А нет виноватого — нет проблемы. Приедет власть, а ей — акт под нос, мол, сами поймали бандюгу, и уже закопали, а вы не беспокойтесь. Ночью в дверь хаты N стукнули. Он уже знал: палач (мужик, назначенный сходом) по его душу пришел. Попрощался неудачник с детьми и женой, вышел на крыльцо и получил пулю в сердце. Жена ночью потихоньку его похоронила. А его дети и внуки живут в селе, все помнят, не забывают…

До революции сельская община жила по закону, родственному нынешнему закону «О самоуправлении». Полномочия были довольно широкие, сход решал многие вопросы. Мог, скажем, вора выселить из села. Это была высшая мера. Но вершить суд, а тем более казнить, сход, конечно, прав не имел. Где-то у М.Горького описано, как сход постановил открыть опечатанный властями амбар, чтобы выдать крестьянам зерно. Постановили: привязать к замку веревку, за которую каждый присутствовавший должен дернуть, срывая замок. Голь на выдумки хитра. Крайнего не найти. Круговая порука.

Общинное сознание, круговая порука пришли из древности. В Библии, например, мы находим, как был наказан сын «одной Израильтянки, родившейся от Египтянина», который хулил и злословил имя Господне. Господь повелел Моисею: «все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями» (Лев 24.10,14).

Представляется, что одной из мишеней при введении института «ответчиков» была именно круговая порука. В директиве Х.Раковского читаем: «Вместо круговой поруки должен быть введен институт ответчиков… должно быть отмечено известное количество лиц… на которое соввласть должна наложить ряд обязательств по борьбе с бандитизмом».

Еще за четыре с половиной месяца до директивы № 639, при введении НЭПа и замене продразверстки продналогом, Х.Раковский рассылал по губерниям телеграмму-инструкцию (от 2 апреля 1921 г.) о том, кого и в каких местностях брать в заложники и при каких условиях расстреливать. Институт заложников, конечно же, не подрывал основ общинного сознания, когда один отвечает за всех, а все за одного. Тот, кто в селе, отвечает за того, кто в лесу с обрезом. Теперь же, после объявления повстанцам амнистии (лето 1921 г.) и при введении института ответчиков, каждый имел возможность отвечать за себя, потому что мог, отличившись, быть лично исключенным их списка ответчиков, предоставив свое место кандидату, который уж заранее был намечен и внесен в список. Роль института ответчиков в разрушении общинного сознания, кажется, в должной мере у нас не осмыслена.

Все вокруг — колхозное, все вокруг — мое!

За 70 лет Отчизна прошла разные этапы развития. Была коллективизация, был и голод. По указу «7/8» власть сажала «за колоски». Кстати, в нынешнем году можем отметить 70-летие знаменитого указа. А.Солженицын записал тюремный рассказ сокамерника: шесть мужиков за окоски взяли и расстреляли. «Какая Салтычиха? — восклицает Александр Исаевич, — какой самый гнусный и отвратительный крепостник мог бы УБИТЬ шесть мужиков за несчастные окоски?.. Да ударь он их только розгами по разу, — мы бы уже знали и в школах проклинали его имя».

Можно ли людоедские указы считать законными или следует отнести их к самосудному произволу власти, которая, возможно, мстила за былые страхи? Никакими сведениями о своевольных действиях народа той поры, которые хоть как-то могли бы попасть в широкие рамки понятия «самосуд», автор не располагает. В послевоенные 40—50-е, когда бандитизм цвел махровым цветом, села оборонялись десятихатками. Инвалиды и бабы с колотушками и свистками дежурили по ночам, ходили по улицам, перестукивались. Говорят, кого-то и ловили. Не исключено, что были и случаи самосудных расправ. Коль так, судебные архивы ждут своих исследователей.

Но были времена и мягкие, тихие. Каждый, кому не лень, брал из родного колхоза все, что плохо лежало. И так хорошо жить стало, что никакой частной собственности и даром не надо: «все вокруг — колхозное, все вокруг — мое!» А коль вора поймают, так и посадят: «А ты не воруй!» И никаких самосудов! Белгородский писатель Владимир Молчанов недавно поведал житейский анекдот: «Заведующий свинофермой, партиец Ларька (Илларион, стало быть), украл двух поросят и — попался. По этому поводу собрали партийное собрание. Судили-рядили и порешили Ларьку за воровство исключить из партии. Как водится, в самом конце проработки дали слово провинившемуся.

— Вот что я вам скажу, товарищи, — сказал Ларька. — Че хотите делайте со мной, только из шайки своей меня не выкёдывайте…»

Ну да, и все бы ничего, но, как сказал один экономист: «Только жить начали хорошо, а тут и деньги кончились». В данном случае — кончились колхозы.

Мне отмщенье, и Аз воздам

В нашем ненаучном исследовании следует отметить, что понятие «самосудная расправа» не является юридическим. Во всяком случае в законодательстве Украины такого нет. А значит, самосудом можно считать всякое умышленное единичное или массовое убийство, совершенное не в бою, будь то даже самоубийство и заказное убийство (или их попытка), т.е. все то, что свободно входит в понятие «казни, не освященной законом». И убийство Каином Авеля, и бомбово-ракетные удары по городам Афганистана «странами, членами антитеррористической коалиции»…

Но что считать законом, который может освятить казнь?

Правовая теория, по которой наказание является результатом собственной воли преступника, приговором, произносимым преступником над собой, выведена, как считают некоторые, из древнего права на равное возмездие — око за око, зуб за зуб. Священная история Ветхого и Нового Завета содержит для европейца (для кого-то лишь в подсознании) эталон нравственных основ жизни.

В Ветхом Завете трижды, причем по различным поводам, сказано: «око за око, зуб за зуб» (Исх 21.24.; Лев 24.20; Втор 19.21). Далее: «Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал: перелом за перелом, око за око, зуб за зуб… кто убьет человека, того должно предать смерти» (Лев 24.19—21). Слова эти, как мы помним, принадлежат Господу. А чуть выше, в сюжете, который мы уже упоминали, — перед тем, как сын Израильтянки и Египтянина был побит за богохульство камнями, «привели его к Моисею; и посадили его под стражу, доколе не будет объявлена им воля Господня». (Лев 24.11—12).

То есть до объявления воли Господней преступник должен был сидеть в каталажке, а не убит людьми самочинно. И это нам с вами, заглядывающим в окна Европы, близко. Да и согласуется с: «Не говори: «я отплачу за зло»; предоставь Господу» (Притч. 20.22). Это еще Ветхий Завет. А Христос в Нагорной проповеди однозначно учит: «Не судите, да не судимы будете » (Лк. 6.37). И: «Вы слышали, что сказано: «око за око, зуб за зуб». А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф 5.38—40). А вот этого мы никак принять не можем, как этого не принимало и село 20-х годов. Впрочем, село 20-х годов было ввергнуто во времена не просто дохристианские, а во времена столь древние, что и черепа на кольях выставлялись (есть об этом у Горлис-Горского в «Холодном яру»).

Каин убил Авеля…

Родословная древняя. Мотивы первого убийства трактуются по-разному. Самое распространенное представление: зависть. Вообразил Каин, что Бог Авеля больше любит. А во времена к нам более близкие, в каких случаях прибегают к самосуду? Когда уж больше не от кого ждать помощи. Это одно. И второе. У В.Даля в «Словаре» есть выражение: «Самосудливый — склонный к самосуду». Это значит, когда человек с патологической радостью ожидает удобного случая, чтобы другой человек попал к нему в зависимость… Поймал контролер безбилетного тинэйджера в ночном троллейбусе — и ну мутузить! Он комфортно себя чувствует, реализуя свою власть, хотя и перегибает палку. Ему, вершителю произвола, сладко чувствовать свою безнаказанность.

Самосуд индивидуалов

Судьи и прокуроры, к которым я обратился с вопросом по интересующей нас теме, не припомнили ни одного самосуда над бандитами в наше время. Охотно рассказали, что встречаются случаи превышения меры необходимой самообороны: кто-то на кого-то с колом, а тот его в темя топором. Или самооборона без превышения: бандит с ружьем, а старик-лесник с автоматическим карабином. Но случаев, чтобы сельчане захватили рэкетиров или бандитов, да и учинили расправу дедовскими методами, такого в судебной практике 90-х — 2000-х годов нет. Может, что-то и до суда не дошло… Ну, нет, так нет. Однако на безрыбье и рак рыба. Вот кстати и о рыбе.

13 ноября 2000 г.. в с.Поташ Маньковского р-на около 22 часов выстрелом из ружья был убит В.Б., который ловил рыбу в пруду частного фермерского хозяйства гр-на Г.Я. Выяснилось, что в этом пруду, который Г.Я. взял в аренду, односельчане и прежде незаконно ловили рыбу. Суд отметил, что у гр-на Г.Я. неизвестные (очевидно из зависти) травили скот, уничтожили документы на технику. В тот вечер, который выдался очень темным, гр-н Г.Я., услышав на пруду плеск, вначале, дабы припугнуть неведомого рыбака, сделал выстрел холостым патроном. Через какое-то время — боевым. Районный суд приговорил гр-на Г.Я.. к 10 годам лишения свободы, областной суд переквалифицировал действия Г.Я.., выяснив, что попадание было случайным, а неприязненных отношений между Г.Я. и В.Б. не было, назначил Г.Я. наказание в виде 2,5 лет лишения свободы.

Это дело напомнило те происшествия, о которых в советское время с недоумением писала пресса: о случаях убийств, когда садовники, охраняя свой сад, стреляли в детей. В прессе всегда проводилась мысль, что, мол, вот к чему приводит частнособственническая дремучая дикость. Новые времена мысль эту никак не опровергли, но, расставив свои акценты, добавили к садам пруды, поля, турбазы...

В 1993 г. в Чернобаевском районе гражданин Ц., как установил суд, выращивал для своих потребностей мак. Участок был большим. К Ц. стали наведываться местные и окрестные наркоманы, просились на «пастбище». Он их гнал. Те грозили, пообещав: «Ночью свое возьмем!» Ц. придумал контрмеру: оголенный электропровод развесил по периметру участка. В результате один из ночных визитеров был убит током…

Спорные вопросы из-за межи между соседями всегда были. Не раз они заканчивались кровью. При всех режимах.

Пресса писала о трагедии в Хмельницкой области. 26 апреля 2001 г. мужчина 72-х лет открыл прицельную стрельбу по 69-летней соседке, ее сыну и его другу, как только они взялись за лопаты. За спорную полоску земли убиты два человека.

А вот уж точно новинка времени. В мае 2001 фермер С.Архипов захватил кабинет в секретариате комиссии по вопросам аграрной политики при Президенте. У С.Архипова при себе были: канистра с бензином, стартовый револьвер и болванка учебной гранаты. Фермер требовал разобраться в допущенных нарушениях при распаевании земли и дать оценку действиям правоохранительных органов, по фактам изъятия у него комбайна, похищения автомобиля КрАЗ и зерна...

Интересно, что не только народ воспринял энергичный поступок С.Архипова с пониманием и симпатией. Заместитель министра МВД тогда же сообщил, что террористом С.Архипова не считает, по сути, разделив мнение С.Архипова, который объяснился так: «Я не террорист, просто у меня нет другого выхода…»

Недоверие к властям выражается и в менее экспрессивных, нежели в случае с С.Архиповым, формах.

В том же году около центрального рынка черкасщане имели возможность ознакомиться с отчаянным объявлением, написанным на картоне: «Если вы поймаете вора, бейте ему морду на месте, не зовите милицию, они с ними в доле».

Все перечисленные случаи так или иначе вписываются в наше понимание самосудных акций. Иногда они вызваны реакцией самозащиты, иногда реакцией на «бандитизм» властей. Но к расправе над уголовниками ни один из названных случаев не тянет.

Но люди рассказывают… Может, и легенда, но она явно достойна того, чтобы быть обнародованной.

Было это на Западной Украине… Пересказывают буквально в таких выражениях. Рэкетня «достала» деда. А дед достал из заветного схорона немецкий пулемет и шесть гранат. Достал и конкретно братве стрелку забил. Те, по понятиям, приехали с «калашами». Но из машины выйти не успели, не судьба… Суд деда оправдал, не обнаружив в его действиях состава преступления.

И был вроде бы в 1999-м в Тальновском районе случай, похожий на тот, 1922 года в с. Ольховец. «Бригада» угоняла у людей и из колхоза скот. Их пытались поймать, где-то и засаду устраивали, как-то, говорят, даже стреляли. Но вот однажды изловили голубчиков. Народ был в ярости. И уж потащили воров к тому месту, на котором туши разделывают, чтоб повесить этих несознательных сограждан, да тут, как всегда вовремя, милиция подоспела. Но у одного из троих воров к этому моменту успел помутиться рассудок…

Рассказывают вот еще что. Будто корейцы, выращивающие лук, повесили вора. Но до суда над ними дело не дошло, дали кому надо взятку, убийство представили самоубийством. Известно, что и бомжей на огородах избивали. Но бомжи — не бандиты…

Обескровлено село, обескровлено войнами, коллективизацией, развращено колхозами и их переделом, высосано городом — заводами и фабриками. Но основное отличие нового времени от 20-х — забыт опыт жизни общины, забыт сход. Наступило время индивидуалов. Не мытьем, так катаньем входим в гражданское общество. Сам человек принимает решения, сам отвечает перед законом.

А изменился ли характер народа за 70 лет — с выводом пока повременим. Присмотримся к другим явлением аукающихся времен.