ПредПоследний герой. О Янковском

Избыток слов в данном, трагическом, случае не уместен. Минуты молчания говорят больше… Ведь известно о нем все. Почти все. Более полугода кровопийцы-СМИ цинично и почасово отслеживали эту «хронику объявленной смерти», вызванную неизлечимыми метастазами. И уход в мир иной всеми любимого артиста Олега Ивановича Янковского, пожалуй, не «гром среди ясного неба», а иное — «затмение солнца», которое снова темнит небосвод.

В прощальных словах о Янковском хочется говорить не то чтобы «коротко», а «кротко». С робостью, с дрожью. Поскольку снова вселенская Несправедливость отняла у миллионов «своего» — героя. Героя непарадного. Без нимба над головою и без лишних побрякушек партии-правительства. Таким и остался он в своих лучших экранных и театральных работах. Кого бы ни играл — в кино, в Ленкоме. Потерянных забулдыг в «Полетах…» и «Влюбленном по собственному желанию». Рефлексивных мужчин-фантомов в философских притчах Тарковского («Зеркало», «Ностальгия»). Сибаритствующего арийского красавчика Генриха Шварцкопфа: это его гениальный микрообраз в фильме «Щит и меч», который и дал ему впоследствии путевку в киножизнь. Или же совершенно сказочных «непринцев» в фильмах Марка Захарова («Убить Дракона», «Обыкновенное чудо», «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Свифт»).

Больше скажу: даже его небольшой образ криминального «Князя» в популярном телефильме середины 1970-х «Сержант милиции» — тоже о нем, о «непарадном»…

Он действительно так их всех и играл: героя — без героизма, мужчину — без декларируемого пафоса мужественности, рыцаря — «без страха», но со скрытым упреком, который читался в прищуренных глазах.

Ироничный взгляд-упрек словно бы обращен к миру, где разучились ценить героев земных (с непрописной буквы). Пусть на время заблудившихся в жизни… Но все равно не утративших желаний выпутаться из темного-темного леса, выйти на светлую поляну… И развести там костер, позвать друзей, устроить пикник, «покалякать» по-своему, по-мужски. И еще — никогда-никогда не прятать «камень за пазухой».

Возможно, именно сейчас, с его уходом, кто-то осознает… А ведь этот популярный медийный «Мюнхгаузен» стал незаменимой «непарадностью» для главных кинорежиссеров своего времени. Так случилось. Его снимал Тарковский. Это уже «путевка в вечность». Его приглашали в свои времяформирующие картины Швейцер, Басов, Панфилов, Авербах, Лотяну, Прошкин, Тодоровский, Шахназаров, Балаян, Соловьев, Масленников. Захаров, естественно. Он, как нитка, прошил своим непарадным ликом кинематограф рубежа веков. Без этого лика ну никуда! И были все основания говорить о нем — «выдающийся артист». Потому что так как он мог переиграть всех и вся хотя бы в «Докторе Живаго» (Комаровский) или в иных произведениях, вы меня извините… Но все же чаще говорили о нем — «популярный, любимый». Это не снижало значимости, статуса. Поскольку так говорят исключительно о «непарадных». О друзьях. О парнях, которые «свои в доску», а не блуждают на небе туманными звездами. Женщины-зрительницы нюхом чувствовали его мужскую притягательность. А мужчины-зрители обязательно выбрали бы такого в верные друзья, поскольку с таким и поговоришь, и выпьешь, и душу отведешь. В любом «гражданском» образе он видел «своего парня». В каждом сломленном человеке — сопротивление обстоятельствам. В чеховском герое (вспомните хотя бы «Мой ласковый и нежный зверь») — не избегал современных ритмов.

В Янковском, в его лицедейской природе, присутствовало особое «вещество» индивидуального обаяния. Такой себе разнополюсный «магнитик», никогда не отталкивающий, а лишь притягивающий.

Те из украинских театральных зрителей, которые видели его хотя бы единожды на сцене (Ленком), также подтвердят мои давние убеждения о неоспоримых художественных возможностях этого истинно выдающегося мастера. Петра I в последней пьесе Григория Горина «Шут Балакирев» играл ошеломляюще органично, безо всяких попыток «трафаретить» портретное сходство, но с ироничным погружением во внутреннюю суть. А его Тригорин в чеховской «Чайке» снова-таки казался непарадным героем, но сильным человеком, хотя и со скрытыми слабостями.

…Его личные физические слабости за недавнее истекшее время, к сожалению, стали для миллионов людей не скрытыми, а открытыми. Нараспашку. Не по его вине. Задайте в поисковике словосочетание «болезнь Янковского» — и тут же обрушится триста «желтых» грузовиков грустного груза — подсмотренного, подслушанного, выведанного. «Хроника объявленной смерти» — так у Маркеса. Нечто подобное творилось и вокруг болезни Янковского в последние месяцы. Так и хотелось, чтобы властной рукой кто-то остановил этот поток подглядывания за чужим горем… Неизлечимым горем. Даже когда он вышел последний раз на сцену — как тень, как тростинка — в спектакле Ленкома «Женитьба», первые полосы тут же запестрели репортерскими фотографиями «тающего» человека, похожего… на того самого… На Мюнгхаузена. На непарадного героя. На предПоследнего…

Короткие титры

Олег Янковский родился в 1944 году в Казахстане. Последний народный артист Советского Союза (1991 год). После смерти Сталина семья актера оказалась в Саратове. И многие родственники Янковского выбрали театральную стезю. В 1965-м Олег Иванович стал актером Саратовского драмтеатра. Во время гастролей во Львове его увидел режиссер Владимир Басов и пригласил в фильм «Щит и меч». Далее последовали известные картины с участием Янковского — «Служили два товарища», «Зеркало», «Премия», «Звезда пленительного счастья», многие другие. Янковский стал лицом театра Ленком. Последняя работа Олега Ивановича в кино — фильм «Царь» режиссера Павла Лунгина, который с большим успехом демонстрировался на нынешнем Каннском кинофестивале.