Польско-украинские отношения: в плену стереотипов и взаимных обид

Исторически так сложилось, что отношения между поляками и украинцами не были простыми. Богдан Осадчук, который в свое время сотрудничал с Ежи Гедройцем в известной польской эмигрантской газете «Культура» и был выразителем идеи польско-украинского примирения, заметил: поляки и украинцы - «две нации, развитие которых очень отличалось. Родство существовало лишь в начале нашей истории, при Польше Пястов и Киевской Руси. Потом пути расходятся, приводя к совершенно разным процессам. Пястовская Польша становится мощнее, а Русь-Украина слабеет. Самым чуствительным ударом, нанесенным русинам-украинцам, было непризнание этой части ягеллонской империи автономной частью, равной Короне и Литве. Очередным фактором трагического разделения стала постоянная недооценка роли православия и непони мание роли униатской церкви. Вследствие экспансии Римско-католической церкви, в данном случае идентичной польскому доминированию, Украина потеряла большую часть
своей аристократии. Остальную ее часть, на Лево­бережной Украине, то есть на восток от Днепра, позже поглотит царская Россия».

Такое положение вещей, по мнению Б. Осадчука, привело к тому, что «в поведении поляков возник элемент превосходства, отношения «господ» к «хамам», который утвердился во время разделов страны в польских имениях на украинских землях, преимущественно на Правобережной Украине, и углубился вследствие коллаборационизма польской шляхты с российской властью, согласившейся не пересматривать ее привилегии относительно собственности.

Казацкие войны не принесли перемен к лучшему, а утвердили стереотип украинцев-мятежников, со временем - «гайдамаков». Оперирование подобными стереотипами существенно усилилось во времена ПНР, когда отработал свое и исчерпал себя, учитывая образование государства «хороших немцев» - ГДР, прототип немца-врага, и нужно было найти другой объект для «народного гнева», дабы отвлечь внимание от сталинских преступлений. Так был создан образ украинского врага...»

Несмотря на определенную упрощенность этих соображений, они отражают реальные тенденции в польско-украинских отношениях. Конечно, в них было немало элементов сотрудничества. К сожалению, и в польской, и в украинской литературе на них мало обращают внимание. Поля­ки «забывают», что Украина, собст­венно украинцы, дали им одного из самых блестящих польских королей, победителя в Венской битве 1683 г. Яна Со­беского, творца первой польской и европейской конституции Гуго Коллонтая, «героя двух континентов» Тадеуша Костюшко, выдающегося поэта-романтика Юлиуша Словацкого... А украинцы «забывают», что поляки и полонизированные шляхтичи дали украинцам Вячеслава Липинc­кого, выдающегося украинского политолога начала ХХ в., ряд «хлопоманов», среди них - Вла­димира Антоновича, учителя Михаила Грушевского, и митрополита Андрея Шептицкого...

Но в польско-украинских отношениях часто подчеркивают именно конфликтные моменты, которых в нашей общей истории было достаточно. Приходится констатировать, что нередко логика польско-украинских отношений обусловливалась, да и продолжает обусловливаться не столько реальным положением дел, сколько стереотипами. Это именно тот случай, когда, по словам выдающегося философа К.Яс­перса, мы можем «использовать покойников как casus (повод к вражде)».

Попытаемся определить ключевые моменты в польско-украинских отношениях. Не обращаясь к давней истории, когда доминировало не этническое сознание, а родовое и религиозное. Вероятно, первый ключевой момент в этих отношениях можно отнести к середине ХІV в., когда распалось Волынско-Галицкое государство (королевство), которое в перспективе могло бы стать колыбелью украинской национальной государственности. Тогдаш­ний польский король Казимир Великий отказался от активной политики на Западе, отдав Силезию Священной Римс­кой империи и Богемскому королевству, направив свою экспансию на восток. В результате завоеваний Казимира в составе Польского королевства оказалась Галичина, которая и в этническом, и в конфессиональном плане отличалась от Польши. Вопре­ки продолжительной политике полонизации и окатоличивания, этот регион так и остался инородным телом в составе Польского государства. Более того, в ХІХ, а особенно в ХХ вв. Галичина стала основным центром противодействия польской экспансии на украинские территории.

Вторым важным моментом в польско-украинских отношениях была Люблинская уния 1569 г., когда большая часть украинских этнических территорий оказалась в составе Польского королевства, которое, в свою очередь, стало частью объединенного государства вместе с Великим княжеством Ли­товским. Это событие имело неоднозначные последствия как для Речи Посполитой, так и для украинских земель. С одной стороны, украинцы, находясь в составе этого государства, получили возможность приобщиться к европейской культуре, а с другой - это приобщение, которое часто происходило при посредничестве римско-католической церкви, нес­ло угрозы для существования украинцев как этноса. К тому же украинцы в этом государстве не имели автономного образования и фактически не являлись субъектом политических отношений. Справедливости ради заметим, что в Украине после Люблинской унии фактически образовались автономные княжества Острожс­ких, а потом Вишневецких. Дру­гое дело, что эта автономия так и не была формализована.

Сыграли свою роль также вос­стание 1648 г. под предводительством Б.Хмельницкого и вой­ны с казаками в 50-60-х гг. XVII в. Конечно, эти события предопределялись внутренними факторами, которые при желании можно осмысливать в категориях украинско-польского конфликта. На самом деле они имели не столько этническую или конфессиональную основу, сколько сословно-социальную. Не следует игнорировать и внешний фактор - противостояние между Поль­шей и мусульманским миром (Крымс­ким ханством и Турцией). Извест­но, что накануне Хмель­нит­чины, в 1646 г., король Вла­дислав IV вынашивал план завое­вания и ликвидации Крымского ханства. Казацкое восстание под предводительством Б.Хмель­ниц­кого, заключившего договоры с Крымом и Турцией, в определенном смысле было ответом на эти планы. В результате выгоду от казацких войн получила Московия, которая по условиям Андрусовского перемирия заняла Левобережную Украину. Это стало важным фактором экспансии России в западном направлении, что в конце концов привело и к ликвидации Речи Посполитой.

К сожалению, ни поляки, ни украинцы не извлекли уроков из Хмельнитчины. До сих пор это событие обе стороны трактуют предубежденно. Мало кто задумывается над тем, что восстание, вызванное нетолерантной и недальновидной политикой польских властей относительно социального положения украинцев, прежде всего казачества, стало огромным несчастьем не только для Польши, но и для Украины. Хмельнитчина не только привела к разрухе, она вытеснила украинцев, по крайней мере значительную их часть, из круга европейских народов и бросила в объя­тия Азии - Крымского ханст­ва, Турции, наконец - России. Именно присоединение украинских земель дало возможность России укрепиться и в перспективе стать евразийской империей. И эта империя, частично выпестованная в результате польско-украинского противостояния, принесла много горя и украинцам, и полякам.

Следующий исторический момент - Гайдаматчина. Проводя жесткую социальную и национальную политику, польская и полонизированная шляхта так и не вынесла уроков из Хмельнитчины. Украина в середине XVIII в. была охвачена гайдамацким движением, направленным преимущественно против польской шляхты. Этим воспользовалась Россия, натравившая гайдамаков на Барс­кую конфедерацию 1768 г. и спровоцировавшая Колиивщину.

В Украине эти события до сих пор изображаются весьма тенденциозно. В учебниках по истории трудно найти информацию о Барской конфедерации. Мало кто даже из преподавателей истории Украины знает, кто такой Кази­мир Пуласский, который был одним из лидеров этой конфедерации, действовал на украинских территориях, а потом, как и
Т.Кос­тюшко, стал «героем двух континентов», борясь за свободу США. Зато мы героизируем гайдамацкое движение, забывая, что оно стало средством в политических играх России.

ХІХ в. - время, когда шел процесс «национального возрождения» и в Польше, и в Украине. Украинцы, несколько отстававшие от поляков, часто копировали их опыт. Например, «Книга пилигримства народа польского» Адама Мицкевича имела свое соответствие - «Книгу бытия украинского народа». Ее авторство приписывают Николаю Косто­марову, но в написании не последнюю роль сыграл Тарас Шевченко. Следует отметить эволюцию взглядов последнего в вопросе польско-украинских отношений. Если в раннем его творчестве, в частности в поэме «Гайдамаки», слышны антипольские мотивы, то в более поздних произведениях Т.Шевченко становится сторонником польско-украинского сотрудничества, свидетельством чего является стихотворение «Полякам». Поэт считал, что два народа разделили «ксендзы, магнаты». Стихотворение заканчивается словами:

Подай же руку козакові

І серце чистеє подай!

І знову іменем Христовим

Ми оновим наш тихий рай.

ХІХ в. знал примеры как попыток поляков и украинцев достичь взаимопонимания, так и конфликтных ситуаций. Конф­ликты особенно давали себя знать в Галичине.

Интеллектуалы двух народов прилагали некоторые усилия, но так и не выработали формулу примирения. Среди украинцев распространялись негативные стереотипы относительно поляков, равно как среди поляков - относительно украинцев. И делалось это не без «помощи» российской власти.

В Украине довольно популярна повесть Николая Гоголя «Тарас Бульба». В ней представлен тип «настоящего казака». Многие исследователи считают, что именно это произведение имело большое значение для «национального возрождения» украинцев - возможно, даже большее, чем творчество Т.Шевченко. Однако повести присуща откровенная антипольская направленность. Произ­ведение, написанное вскоре после Польского восстания 1830- 1831 гг., целиком вписывалось в контекст антипольской пропаганды, набиравшей обороты в Рос­сийс­кой империи. Известно, что вторая редакция «Тараса Бульбы» фактически делалась по заказу царя Николая І, который даже редактировал повесть.

С польской стороны есть «ответ» на произведение Н.Гоголя - роман Генрика Сенкевича «Огнем и мечом». Роман в формировании в сознании поляков негативного образа украинца играл не последнюю роль.

С таким багажом стереотипов поляки и украинцы встретили Первую мировую войну и развал империй - Австро-Венгрии и России. Именно тогда у них появилась возможность создать суверенные государства. Однако вместо того, чтобы достичь взаимопонимания в интересах двух народов и пойти на компромисс, польские и украинские политики выбрали противостояние. Едва ли не наибольшим его проявлением стала польско-украинская война за Галичину и другие земли За­падной Украины в 1918-1919 гг. Возможно, если бы не эта война, которая забрала много сил и ресурсов с обеих сторон, украинцы могли бы эффективнее противостоять российским большевикам, и тогда не надо было бы ждать «чуда на Висле». И все же в этих непростых условиях были и светлые моменты. В 1920 г. УНР и Польша заключили договор в Варшаве (или договор Пилсудс­кого и Петлюры). Он помог остановить продвижение большевистских войск на Запад. Помощь со стороны украинской армии была существенной. Можно вспомнить, например, оборону Замостья под командованием украинского военачальника Марка Безручко. Однако совместная борьба поляков и украинцев против большевистской экспансии, имевшая большое значение для дальнейшей судьбы Центральной Европы, практически неизвестна как в Польше, так и в Украине.

К сожалению, Ю. Пилсудский и его окружение предали украинцев, заключив с большевиками в 1921 г. Рижский договор и позволив им оккупировать большую часть Украины. Кроме того, не были обеспечены политические и культурные права украинского меньшинства в межвоенной Польше. Разговоры о хорошем отношении Ю.Пилсудского, Б.Пе­рацкого или Г.Юзефского к украинцам на самом деле не больше чем миф. Действительно, на фоне требований польских нацио­нал-радикалов они выглядели едва ли не «голубями мира». Од­нако «пилсудчики» осуществляли так называемую пацификацию украинских сел, репрессировали национально сознательных украинцев, потворствовали террору осадников на украинских землях, ограничивали деятельность украинских учреждений. Это была отк­ровенная политика полонизации. В плане тактическом она как будто имела смысл, однако в плане стратегическом ее результаты оказались сомнительными. Эта политика разрушила относительно мирное сосуществование поляков и украинцев на территориях Западной Украи­ны, сложившееся в прежние времена. Ее плоды сказались во время Второй мировой.

Несмотря на поражение Поль­ши в начале войны и на то, что украинцы Второй Речи Пос­политой в целом лояльно вели себя как граждане этого государст­ва во время немецко-польского противостояния, лондонское правительство в эмиграции не сделало практически ничего, чтобы достичь взаимопонимания с украинскими организациями. В свою очередь, последние не стремились контактировать с польскими деятелями.

Отсутствие согласия, старые обиды, которые накладывались на новые, привели к своеобразной «войне в войне» - польско-украинским конфликтам 1942-1947 гг., охватившим Холмщину, Волынь, Галичину и Закерзонье, завершающим аккордом которых можно считать операцию «Висла» и «добровольное» переселение поляков из СССР в Польшу, а ук­раинцев из Польши в СССР. Не последнюю роль в разжигании этих конфликтов сыграл внешний фактор - деятельность немецких оккупационных властей, красных партизан, советских спецслужб. Лишь на завершающем этапе этой «войны в войне», когда стало ясно, что украинское и польское подполье терпит поражение, УПА и Армия крайова начали сотрудничать, заключив весной 1945 г. соглашение. Но было уже слишком поздно.

В коммунистической Польше, как уже отмечалось, активно культивировались негативные стереотипы украинцев. Даже сейчас «среднестатистический поляк», мягко говоря, довольно прохладно относится к представителям украинской нации. В советской Украине поляков также не весьма жаловали. Хотя целенаправленного культивирования негативного образа поляка не было - все-таки соседи по «социалистическому лагерю».

В такой ситуации деятелями польско-украинского примирения стали представители польской национальной элиты в эмиграции. Богдан Осадчук, сам причастный к этому, писал: «На фоне антиукраинского психоза, к счастью, не имевшего соответствия в тогдашней Украине, возрастает историческая заслуга «Культуры» и ее редактора. Вряд ли найдутся подобные примеры в истории Европы и мира, чтобы издание, которое печаталось за рубежом, со временем стало оказывать такое влияние на мысли людей, живших в далекой стране с противоположным общественным строем… Коллектив, состоявший из трех предвестников примирения с украинцами - Юлиуша Мерошевского, Йозефа Лобо­довского и Ежи Стемповского - под эгидой главного редактора «Культуры», добился перелома в области польско-украинских отношений сначала в эмиграции, а постепенно и в Польше. Если бы не инициатива Ежи Гедройца и Юлиуша Мерошевского, которая касалась признания послевоенных границ Польши, а также идеи независимости Украины как части национальных интересов Польши, то мы бы, наверное, и дальше оставались погрязшими в не до конца решенных проблемах, вызванных скрытым ревизионизмом, - в смысле стремления к изменению границ».

По крайней мере польская политическая элита (в большей или меньшей степени) осознала, что существование независимой Украины, нормальные польско-украинские отношения - в интересах самых же поляков. Союз между нашими народами (желательно и с Беларусью) - это средство против российской экспансии. Показательно, что Польша
2 декабря 1991 г. первой признала независимость Украины. Польс­кие политики осуществили ряд акций, которые можно считать проявлением стремления к польско-украинскому согласию. На­пример, 3 августа 1990 г. сенат Республики Польши осудил акцию «Висла». Сделаны и другие шаги доброй воли со стороны высшего польского руководства.

Насколько реально сотрудничество между нашими государствами? К сожалению, здесь больше деклараций, чем конкретных дел. Особыми достижениями не можем похвастаться ни в сфере экономики, ни в сфере культуры, образования, туризма, трансграничного сотрудничества и т.п. У нас нет широкомасштабных совместных экономических проектов, которые бы реализовывались; идея польско-украинского университета так и осталась висеть в воздухе; после вступления Поль­ши в Евросоюз польско-украинская граница все больше превращается в железный занавес; наконец, в украинских массмедиа Польша почти не присутствует, примерно то же самое можно сказать о польских массмедиа относительно Украины. Отсюда, разу­меется, плохая осведомленность украинцев о жизни поляков, а поляков - о жизни украинцев.

Казалось бы, в сфере политической между Польшей и Украи­ной все обстоит благополучно. Формально - да. Но и здесь не обошлось без проблем, которых, в принципе, можно было бы избежать. Польская сторона, очевидно руководствуясь временными тактическими соображениями, решила обратиться к акциям символического характера. Име­ется в виду проблема Клад­бища Орлят во Львове, а также мероприятия в Польше по поводу 60-й годовщины так называемой волынской резни.

«Мы отмечаем 60-летие Волынской трагедии, но приведет ли это, с одной стороны, к открытию всей правды о тех событиях, а с другой - к объединению между поляками и украинцами?» - задавался вопросом польский автор Славомир Сера­ковский в статье «Мы хотим другой истории» («Газета выборча», 11.06.2003 г.). И подверг сомнению шанс на реализацию обеих целей. Дело не только в том, что масштаб жертв волынской резни, сознательно или бессознательно, преувеличивался и что это событие искусственно вырывалось из контекста польско-украинского противостояния во время Второй мировой. Дело в том, что памятные церемонии по поводу годовщины этих трагичес­ких событий приобрели политический характер и часто сводились к акцентированию внимания на польско-украинском противостоянии в прошлом. То же самое можно сказать и о проб­леме Кладбища Орлят во Львове. Забывалось то, что было не только противостояние. Президенты Польши и Украины вместе почтили память поляков, погибших от рук украинцев в Порицке (2003 г.), украинцев, погибших от рук поляков в Павло­комле (2006 г.). Но «забывают», например, о Грубешове, в котором 27-28 мая 1946 г. антикоммунис­тические отряды «ВіН» и УПА осуществили совместную акцию против коммунистов. Почти незаметно и в Польше, и в Украине отметили 90-летие Варшавского договора.

Очевидно, что такая «историческая политика» отнюдь не способствует развитию польско-украинских отношений. К тому же ее пытаются использовать в Украине политики пророссийской ориентации. Похоже, история повторяется. Как в прошлом Россия разделяла наши народы, так и дальше продолжает это делать нашими же руками.

Чем обусловлено такое состояние польско-украинских отношений, когда нет заметного прогресса, а за хорошими декларациями не прослеживаются реальные дела? Прежде всего мы должны учитывать специфику политической элиты Украины, которая по большей части продолжает руководствоваться советскими стереотипами и имеет пророссийскую ориентацию. Нынешний режим в Украине, по словам Б.Осадчука, является «авторитарной бюрократией». Это, по его мнению, не стабильная демократия, не тоталитарное государство, а что-то похожее на ситуацию в Польше после осуществленного Ю.Пилсудс­ким переворота в 1926 г., когда оппозиция существовала, однако была бессильной и отодвинутой на обочину политики. «Откро­венно говоря, - отмечал Осадчук, - Запад также отвечает за развитие политической системы в Украине. В 1990-е годы эту страну бросили на произвол судьбы. Было организовано несколько международных конференций, фонды - преимущественно немецкие - открыли в Киеве свои представительства, однако не было сделано никаких последовательных шагов относительно влияния на политические процессы с целью направить их на путь демократии, хотя бы в сфере массмедиа...» Добавим, что это касается и польских политических и медийных учреждений, которые не спешили и не спешат идти в Украину. Вместо этого видим мощное политическое, экономическое, культурное и медийное присутствие России в Украине. Да и украинские бизнесмены ментально ближе к бизнесменам российским, чем к европейским и польским. Поэтому вполне понятна пророссийская ориентация политической элиты Украины, ее равнодушие к отношениям с Евросоюзом и Польшей в частности.

Со своей стороны польское руководство, похоже, не совсем понимает специфику украинской политической элиты и часто подходит к ней с европейскими мерками. Отсюда определенное «разочарование» относительно Украины. А вступление Польши в НАТО и Евросоюз создает у поляков представление, что Украина им больше не нужна для противодействия экспансии с Востока. Но и в 1939 г. Польша как будто имела поддержку западных стран. И что? Ее уничтожили гитлеровская Германия и сталинский СССР.

Вместе с тем упоминавшиеся моменты «исторической политики», которые подчеркивает польское руководство, реально отталкивают от Польши украинских национал-демократов (преимущественно в Западной Украине), которые потенциально могли бы быть польскими союзниками.

Соответственно возникает воп­рос: а каковы перспективы польско-украинских отношений? Казалось, исторический опыт сосуществования двух народов свидетельствует: реальное сотрудничество полезно для них, более того - стратегически важно для выживания. Понимают ли это наши элиты? В Польше сейчас нет авторитетных представителей польско-украинского примерения уровня Ежи Гедройца и его сподвижников. В Украине - также. К тому же современная Украина все больше «белоруссифицируется» в политическом плане. Законо­мерно, что от нее дистанцируется Польша.

Правда, есть одна надежда - на Евро-2012, на то, что проведение чемпионата в Польше и Ук­раине сблизит наши народы. Другой вопрос, насколько она оправдается.