Полицейщина против хуторянщины

Сознательная Украина в очередной раз растерялась. Ну та часть, которая в Фейсбуке. Весна закончилась, а посадок нет. Даже намека на рассаду нет. Одни ценники, и те - на каких-то пленках.

А тут еще частную маршрутку в космос запустили, специально чтобы отвлечь нас от винницко-броварского страйкбола. И беспредел в Миннеаполисе, - чтобы мы забыли про Кагарлык. Это не говоря уже о ритуальных плясках адептов "Форбса" и прочих свидетелей "зубожіння", окончательно одичавших во время карантина.

Титанические усилия этой сознательной Украины вернуть общество к обсуждению ну хотя бы предвыборных обещаний, ну хоть кого-нибудь, каждый раз разбиваются о непоколебимый полицейско-судебный айсберг. Иногда даже физически.

Не говоря уже о том, что войну, опять же, можно было просто проиграть, без всего дополнительного позора и бесконечного политического мазохизма. Но, как в оруэлловском "Колхозе животных", нам по-свински говорят: "Вы недооцениваете, товарищ, величия победы, одержанной нами. Та самая земля, на которой мы сейчас стоим, находилась в руках врага. А теперь, благодаря полководческому гению товарища Наполеона, мы отвоевали ее обратно до последней пяди!

- Выходит, мы отвоевали то, что у нас и раньше было, - сказал Боксер.

- В этом - наша победа, - сказал Пискун".

Напряженность, турбулентность и прочие бурления в разных социальных гетто, безусловно, нарастают. Но стены этих кластеров все прочнее. Их защищают и замуровывают изнутри, потому что это - принципы, обереги и традиции. И их подпирают снаружи, потому что не хватало еще, чтобы видимость стабильного общественного устройства развалилась.

Одни и те же люди являются одновременно сторонниками "сильной руки", хунты и порядка, и в тоже время яростными либералами и критиками полицейского государства. Я уже неоднократно писал, что в подавляющем большинстве своем это люди, претендующие на сознательность. Высокопарно употребляющие слова и термины, которые не имеют никакого отношения ни к их происхождению, ни к реальности.

Этих людей нельзя назвать безграмотными или необразованными. Они умеют читать и писать, иногда даже без ошибок. У них есть дипломы об образовании, которое почему-то называется высшим. Но образование предполагает не агрессивное культивирование провинциального жлобства, а умение видеть и критически оценивать любые события в историческом масштабе. То есть в их реальной величине и значимости.

Слова и термины, лишенные их естественных параметров, кувыркаются в полете, как осколки взрывного устройства, и, соответственно причиняют гораздо больше вреда.

Я хочу поговорить о термине "полицейское государство", который очень популярен в качестве ругательства среди либералов по всему миру. Особенно об украинской его интерпретации. В качестве традиционного желания напугать непонятно кого и склонить непонятно к чему.

Когда говорят "полицейское государство" - подразумевается антипод правового государства, аналог фашистского, нацистского и коммунистического режима, применяющего полицейское насилие в отношении политических оппонентов. Такое государство контролирует все сферы общественной жизни, подменяя закон государственной целесообразностью.

Но исторически этот термин возник в эпоху абсолютных монархий, использовавших понятие "полиция" в значении "состояние благополучия и спокойствия, являющееся целью и результатом правильного управления".

Именно с расширенным толкованием понятия "полиция" как механизма и метода государственного управления в просвещенном абсолютизме связано появление термина "полицейское государство". Начало положил четырехтомный трактат Николя Деламара (XVII век). Главным ведомством, приближенным к народу и обязанным заботиться о его безопасности и благополучии в публичных местах и в условиях домашнего проживания, Деламар считал полицию. В "удобстве и спокойствии" видели смысл полиции даже светочи свободомыслия - французские энциклопедисты.

Возвращаясь к нашим реалиям, следует заметить, что полицейское государство неосуществимо без полицейского общества. Все известные репрессивные режимы XX века основывались на том, что само общество выдавало им мандат на такие действия.

Что бы впоследствии ни говорили их конкуренты и критики об одурманивании и зомбировании, факт остается фактом: любая полицейскость - всего лишь часть инструмента по ограничению прав и свобод. Вторая его часть - это самоограничение граждан и добровольное разрешение на регламентацию личной жизни.

Если у вас есть в этом какие-то интеллектуальные сомнения, оглянитесь вокруг на карантинную реальность. Десятилетия высокопарных заклинаний о правах и свободах личности за считанные дни превращаются в пыль, если вам предложат за это справедливую, по вашему мнению, цену. Это работает именно так. Совершенно не обязательно вы должны что-то приобрести. Более вероятно, что вы будете опасаться что-то потерять.

Есть еще один важный нюанс. В полноценном полицейском государстве вся фактическая власть сосредоточивалась в руках монарха или высшего должностного лица, обретавшего похожий статус. Если возникала какая-то юридическая норма, которая каким-либо образом стесняла его деятельность, это приводило к тому, что она заменялась индивидуальным распоряжением, изданным ad hoc или указом.

То есть чтобы эффективно контролировать все сферы общественной жизни, эта общественная жизнь должна быть сперва упорядочена. Сначала возникает некая рациональная организация общества, потом она узурпируется якобы для его же блага. Поэтому полицейское государство превращает отношения гражданства лишь в отношения подданства.

Здесь очень важны субъективные факторы, потому что вождь может не обладать вообще никакой моралью, но обязан обладать эмпатией. Даже отрицательной, что еще лучше.

Как описывает политология процессы, происходящие в нашей среде?

В романтическом стремлении к контролю над всеми сферами общественной жизни и господству над всеми слоями населения лидер в итоге не в состоянии ни на кого реально опереться.

Такое положение стимулировало политическую мутацию особого класса людей, стоящих вне законов общества и именно поэтому состоящих на государственной службе. Только они чуждые обществу и обязанные своим положением и властью исключительно лично лидеру, могли составить сплоченный класс - клептократию. Гипотетически каждый лидер считает, что такие персонажи будут в его руках послушными орудиями. В первую очередь это лица, ответственные за безопасность общества, - чиновники, находящиеся в распоряжении как бы публичной власти и наделенные полномочиями блюстителей правовых предписаний.

Но в действительности это - фикция, которая происходила в истории множество раз. В действительности неограниченной властью располагают люди, имеющие неограниченный доступ к ушам первого лица. Между ними идет лютая конкуренция с привлечением ресурсов олигархов и рекрутированием полезных идиотов из числа истинно народных масс.

Это скорее борьба за бюджет, чем за влияние, потому что влиять инструментом репрессии можно лишь на тех, кому есть что терять. Поэтому так послушны и уязвимы чиновники, на которых можно завести "папочку" (а если завести нельзя, то в чиновники не пустят). А что можно получить на жителя отдаленного украинского села, живущего по укладу позапрошлого века? Список штрафов за неправильную парковку велосипеда у клубного сортира?

Система полицейского государства - большой соблазн для правителей еще со времен Платона. Но она в лучшем случае могла обеспечить несопротивление воле лидера, продвигающего какие-то глобальные проекты. Что важно подчеркнуть, сопротивление именно и в первую очередь людей, обладающих реальным финансовым и вооруженным потенциалом. Именно они будут всерьез сопротивляться слому существующей системы, потому что им есть что терять. Любое другое сопротивление (оно же бунт), каким бы колоритным ни выглядело для медиа и каким бы искренним ни было, всегда обречено на стратегическое поражение, даже если достигается тактический перевес.

В Украине мы видим стремительное развитие аппарата МВД при одновременных симптомах деградации этой структуры на периферии, что неизбежно при такой кадровой политике. Мы видим попытки СБУ "удержаться на плаву" за счет выполнения все тех же полицейских функций в сфере борьбы с коррупцией и экономической преступностью. Хотя именно эта сфера численностью примерно в 10 000 человек попадает под торжественное сокращение в рамках реформы.

Полицейское государство существует за счет подавления, если есть что подавлять. Например, личную и общественную инициативу, самостоятельность, гражданские права и свободы, права личности по отношению к органам государственной власти.

Но если в 38-миллионной стране инициативность сводится к успешному выезду за рубеж по любому поводу, защитники гражданских прав в массе своей исчезают без грантового финансирования, а сторонники свободы могут собрать лишь несколько тысяч на Майдане, полицейское государство никак не может развиваться на таком вялом и неблагодарном материале.

У нас может (и будет) развиваться обычная полицейщина, не дотягивающая даже до уровня, как оказалось любимого народом, Леонида Даниловича. И дело не в каких-то злонамеренных персонажах. Из того, что есть, можно пересобрать только такое же.

Юрий Шевелев в 1954 году сетовал, что кроме Москвы, у Украины есть еще две вечные проблемы - провинциализм и предательство высших должностных лиц ("кочубеївщина"). Никакая полиция не в состоянии это ни подавить, ни возглавить.

Все статьи автора читайте здесь.