Отдать Богу Богово

Вопрос возврата отобранного у церквей имущества в нашей стране — один из примеров того, как государство уже почти двадцать лет не выполняет свои же решения. Основной аргумент противников передачи имущества — церковь не может следить за ним так же хорошо, как заповедники. Между тем этот тезис полностью опровергает пример главного монастыря страны — Свято-Успенской Киево-Печерской лавры.

Еще в 1991 году был принят Закон Украины «претензии музеев, связанные с эксплуатацией памятников истории и культуры.

Что касается юридических проблем, которые так серьезно смущают господина Семиноженко, то они могут решаться приблизительно таким же образом, как это было сделано с торгово-развлекательным центром «Троицкий», что возле метро «Республиканский стадион» в Киеве. Напомним, что в связи с тем, что центр мешал эвакуации болельщиков с центрального стадиона страны, а это вызвало нарекания УЕФА и могло остановить проведение чемпионата Европы по футболу, его попросту снесли, а владельцам стоимость здания компенсировали выделением большого участка земли под Киевом. Разве государство не сможет найти еще тысячу таких участков или несколько сотен квартир, чтобы раздать юридическим и физическим лицам, которые занимают сейчас церковные постройки? Неужели за 20 лет независимости нельзя было выделить немного бюджетных денег не на очередные бесполезные бюджетные программы, а на уврачевания ран, нанесенных государством церкви? Или для нас важнее потешить собственное самолюбие проведением чемпионата Европы по футболу, а не восстановить отношения страны и Бога?

Наконец, второй аргумент противников возврата церковного имущества, что церковь не может должным образом следить за переданным ей имуществом и особенно за памятниками истории и архитектуры. Надо сказать, что это полностью опровергает история главной православной обители страны — Свято-Успенской Киево-Печерской лавры.

Кто же лучший хозяин?

29 сентября 1926 года ВУЦИК и Совет народных комиссаров УССР приняли постановление «О признании бывшей Киево-Печерской лавры историко-культурным государственным заповедником и о превращении ее во Всеукраинский музейный городок». Постепенное вытеснение монашеской общины новосозданным музеем завершилось к началу 1930-го полной ликвидацией монастыря. Часть братии была вывезена и расстреляна, остальных заключили в тюрьмы или сослали. Лавра подверглась разорению.

В июне 1988 года в связи с празднованием 1000-летия Крещения Руси и постановлением Совета министров УССР новосозданной Печерской монашеской общине была передана территория Дальних пещер. Позже церкви выделили так называемую нижнюю территорию Свято-Успенской Киево-Печерской лавры (приблизительно 40 процентов всей земли). Украинская православная церковь получила ее не в собственность, а в управление. Верхняя территория монастыря осталась в управлении государственного заповедника «Киево-Печерская лавра».

Для того чтобы понять, кто лучший собственник — церковь или заповедник, достаточно прогуляться по территории верхней и нижней лавры. Отреставрированные корпуса монастыря с новыми крышами, дверями, рамами, чистые и опрятные, резко отличаются от помещений, находящихся в собственности заповедника. Особенно контраст ощущается у корпуса №68 монастыря, где расположена недавно восстановленная церковь иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радосте». Красивый просторный храм, а прямо напротив него убогий и разваливающийся корпус №54 заповедника. Дверь обита дерматином, внутри паутина, плесень и затхлый запах. В монастыре приведен в порядок Крестовоздвиженский храм и храм всех Преподобных Печерских, в котором, кстати, до начала 90-х располагался музей атеизма.

Вход на территорию монастыря все время открыт, службы начинаются с пяти утра и проходят до позднего вечера. Каждый день проводится несколько литургий. Естественно, никому и в голову не придет требовать деньги за вход в храм или пещеры.

Что же мы видим на территории заповедника? Прямо противоположную картину. Здания церквей разрушаются. Трапезный храм, шедевр стиля модерн, покрыт трещинами. Множество помещений замусорено и нуждается в уборке. Разрушается колокольня. При этом вход на территорию заповедника после 12.00, когда прекращается служба в Трапезном храме, платный — 30 гривен с человека. За право фотографировать в храме нужно платить отдельно. А Успенский собор, на восстановление которого государство выделило более 400 млн. грн. на протяжении пяти лет, большую часть времени стоит закрытым. Внутри не прекращаются ремонтные работы, при этом снаружи недавно построенная церковь уже успела облупиться.

Впрочем, вины заповедника в этом конкретном случае нет. Как рассказал замдиректора по научно-реставрационной работе Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника Владимир Пономаренко, собор находится в управлении у организации, заказавшей строительство — коммунального предприятия «Дирекция реставрации и обновительных работ». «Дирекция давно должна была закончить строительство, но все еще не может, поскольку не освоила 60 млн.грн., которые никак не выделят из госбюджета», — объясняет господин Пономаренко. Свою неспособность реставрировать храмы и корпуса лавры в заповеднике объясняют отсутствием средств. Но даже если бы они были, господин Пономаренко не считает необходимым проводить масштабную реконструкцию: «Реставрация храмов ведется. Но наш принцип «лучше не навредить». Главная цель — оставить все как было. Лучше оставить в нетронутом состояние сооружения, чем их переделывать». К чему привел этот принцип, каждый может убедиться сам.

Основной аргумент, который приводит руководство заповедника в качестве причины, почему территория верхней лавры не может быть отреставрирована, — отсутствие средств. Впрочем, аргумент этот достаточно сомнительный. Прежде всего, заповедник в отличие от монастыря прямо получает средства на ремонт церквей и корпусов из госбюджета. Так, в прошлом году было выделено 482 тыс. грн., в 2008-м — 2 млн. грн., в 2007-м — 624 тыс. грн. В прошлом году была также подписана программа подготовки к Евро-2012. Согласно с ней запланировано выделение 187 млн. грн. на реставрацию и реконструкцию объектов лавры. Кроме того, заповедник зарабатывает до 2 млн. грн. в год в качестве платы за вход посетителей. Организация, в отличие от монастыря, не платит за электроэнергию, воду, отопление, телефон. На ее территории сдаются помещения под магазины, картинные галереи, офисы. Совместно с фондом «Платар» проводятся выставки, в том числе международные. Таким образом, о бедственном финансовом положение речь не идет.

Безусловно, монастырь тоже получает пожертвования от благотворителей и живет именно за счет них. Но если сопоставить все источники дохода монастыря и заповедника, выйдет, что располагают они приблизительно одинаковыми средствами. Вот только расходуют по-разному…

— Успенский храм, который находится на территории заповедника, стоит в лесах уже много лет. Чем больше он стоит, тем больше денег приходит. А я такой подход терпеть не могу. Считаю, если сегодня поставили леса, то уже завтра должна быть готова церковь. Потому что человек хочет прийти и помолиться. И благодетель, который дал денег, и простой прихожанин. Я хочу, чтобы все было честно. Дали деньги — они пошли на Храм. Ведь мы делаем все перед Богом! Господь дает возможность показать нам, какие мы Его дети, — говорит наместник Свято-Успенской Киево-Печерской лавры, архиепископ Павел.

Несмотря на все, казалось бы, явные заслуги монастыря, со стороны заповедника постоянно слышится критика в его адрес. Обвинения выдвигаются относительно того, что несколько объектов на территории монастыря, имеющие историко-культурное значение, были перестроены. Что, по мнению господина Пономаренко, нанесло ущерб внешнему облику лавры и историко-культурному наследию. Впрочем, на поверку все обвинения против лавры оказались, мягко говоря, неубедительными. Прежде всего, на каждое изменение у монастыря были соответствующие разрешения. Что признает и сам заповедник. «У нас есть претензии не столько к монастырю, сколько к тем органам, которые разрешили такую перестройку», — объясняет господин Пономаренко.

Конкретных претензий у заповедника три. Первая — были перестроены два колодца Святого Антония Печерского и Святого Феодосия Печерского. Вторая — церковь перестроила въездные ворота на территорию нижней лавры. И, наконец, третья — Церковь построила на территории нижней лавры помещение митрополии, чего нельзя было делать, поскольку возведения зданий на территории лавры запрещены.

По каждому из приведенных заповедником случаев у монастыря имеются веские контраргументы. Что касается колодцев, перестроенных на территории нижней лавры, то они находились в ужасном санитарном состоянии. В них попадали нечистоты, они были замусорены. Монастырь перестроил их так, чтобы колодцы давали чистую воду. Были поставлены фильтры, источники закрыты выполненными в барочном стиле и согласующимися с ансамблем лавры часовнями. В заповеднике показывают фотографии тех перестроенных источников. Сверху над обычным сельским колодцем стояли четыре металлические трубы, покрытые жестяной крышей. Оценить это как памятник архитектуры не смог бы даже человек с очень богатым воображением. Но в заповеднике их именно так и оценили… Что касается въездной арки, она уже давно разрушалась и находилась в аварийном состоянии. Что касается построенных корпусов митрополии, то их возведение осуществлялось на том месте, где они стояли до Октябрьского переворота 1917 года. Воссозданы корпуса были по старым чертежам. Впрочем, если бы территорию верхней лавры возвратили церкви, восстанавливать эти корпуса не пришлось бы.

Таким образом, монастырь настаивает на том, что все работы выполнялись с учетом действующего законодательства и их вынуждены были проводить из соображений безопасности и здоровья людей.

— Сегодня никто не дает нам деньги на пропитание и одежду. Монахи сами куют, шьют, печатают, убирают. Музейщики получают высокую заработную плату за то, что они сидят и сохраняют. А мы ничего не получаем, за все платим, и еще нас бьют. Опять вспоминаются слова Спасителя: «Не бойся, малое стадо! Ибо Отец Ваш благоволил дать вам Царство», — говорит архиепископ Павел.

Принципиальную разницу в подходах между заповедником и монастырем объяснить несложно.

— Вы сдаете квартиру, но наемщик живет, как хочет. Для него это не родной дом, он не стремится сделать его лучше. А мы здесь живем в своем доме, в своей семье. 150 человек монахов — это мои дети. Я должен беспокоиться о них и делать все, чтобы они могли молиться, трудиться и жить. Знаю, что я человек на этой земле временный. Но должен оставить после себя что-то для Бога и для людей, — рассказывает архиепископ Павел.

Эту логику понимает большинство мыслящих людей страны. Так, например, бывший министр культуры, директор Национального академического театра им. И.Франко Богдан Ступка считает, что в вопросе взаимоотношений Церкви и заповедника следует отыскать компромисс. Предметом компромисса может быть, к примеру, получение монастырем своих храмов и корпусов и контроль за их восстановлением и реставрационными работами со стороны заповедника.