«Неблудный сын» Ярослав Мельник

Ярослав Мельник - украинец, более известный в Литве или Франции, чем в родной Украине. В 1980-х годах он - активный литературный критик, спровоцировавший не одну дискуссию. Затем на продолжительное время он исчезает с литературного украинского горизонта, чтобы появиться в Литве. «Литовец» Jaroslavas Melnikas - довольно популярный на второй своей родине писатель, прозаик и эссеист, которого называют неосимволистом. Он также и «француз» Jaroslav Melnik, несколько книг которого увидели свет в этой стране.

И вот, наконец, хотя он всю жизнь пишет на родном языке, Ярослав Мельник «вернулся домой», в Украину... В этом году в издательстве «Темпора» вышла его книга «Телефонуй мені, говори зі мною». Презентации состоялись в Киеве и Львове.

Путь Ярослава Мельника к украинскому читателю продолжался более 20-ти лет, с тех пор, как он поселился в Вильнюсе, женившись на литовке.

Наш разговор не только о литературе, скорее, это - взгляд на Украину сбоку и изнутри.

- Ярослав, ты хорошо знаешь реалии нынешнего литовского и украинского общества. В чем принципиальная разница, по-твоему, между ними?

- Разница большая - литовцы уже давно мыслят себя частью Запада - ЕС, НАТО… Нет границ: захотелось слетать в Париж - через час ты в аэропорту, через три - в Париже. Это переформатирует все сознание. Ощущение своей страны, планеты вообще. Так же и в политике - все другое. Ты - полноценная часть западного мира.

- К сожалению, титульная нация, украинцы, доныне чувствует себя закомплексованной, неполноценной. До сих пор продолжается необъявленная война дискурсов, война идентичностей. Как с этим обстоят дела у литовцев? Как эта небольшая нация чувствует себя в ЕС среди «старых» французов, немцев и т.п.?

- У литовцев - свои комплексы, например, комплекс «малой наций». Тем более что Литва когда-то была империей, в которую почти два века входила и Украина. А теперь литовцев осталось меньше 3 млн. Представим, что столько осталось бы украинцев. Так что вполне понятны их комплексы и страхи. Но это, возможно, и дало литовцам силу духа, поскольку «отступать некуда». У литовцев очень сильный национализм - в понимании отстаивания национального. Скажем, полякам, издавна компактно живущим вокруг Вильнюса, они не разрешили писать на польском языке названия населенных пунктов и улиц (маленькими буквами под литовскими). Хотя поляков сейчас всего 5% населения и, казалось бы, где здесь угроза?

Нет, где-где, а в Литве у литовцев комплекса неполноценности нет. Хотя их и меньше 3 млн., но у них литовскоязычное государство, в котором они чувствуют себя хозяевами.

Что касается французов, немцев - то же самое. Правда, у французов в последнее время возникла дискуссия, кого считать французом. Франция - родина демократии и самого понятия «права человека». Поэтому цвет кожи, происхождение там роли не играют - главное быть гражданином этой страны. В Париже ты можешь встретить человека, черного, как уголь, говорящего без акцента на французском и являющегося французом по духу, поскольку усвоил французскую культуру, историю, гордится нацией и считает ее своей. Он здесь родился. Хотя его деды, а часто и родители, жили в «черной» Африке.

Однако в последнее время французы столкнулись с проблемой интеграции детей бывших эмигрантов. Особенно это касается арабов, которые нередко, когда играют футбольные команды Франции и Алжира, болеют за... Алжир (я видел собственными глазами тысячи французских арабов в центре Парижа, праздновавших победу над Францией: они вылезли на машины и размахивали... алжирскими флагами).

Однако этим тенденциям, по моему мнению, противостоит скрытый французский... расизм. Во втором по величине городе Франции живет уже больше арабов, чем «собственно французов». А посмотрите на правительство Франции, на парламент: найдете там арабов, представителей черных, азиатских рас? Разве что для вида левые берут в правительство одного «не своего». Таким образом «коренные французы» контролируют ситуацию.

- Когда в 2009 году я в последний раз была в Литве, мысленно отметила: сейчас для литовцев, по крайней мере в Вильнюсе, русский язык не является инструментом идеологической «обработки». Твое мнение?

- Об этом не может быть и речи. Русскоязычные литовцы знают свое место, ни одной политической партии в Литве не придет в голову ставить вопросы русского языка во время избирательной кампании. Не знаю, есть ли вообще радикальные в политическом смысле пророссийские силы в Литве, которые ставили бы под сомнение статус литовского языка. А молодое поколение русскоязычных прекрасно интегрировано в литовское общество - в совершенстве владеет кроме родного также литовским и ничем, разве что фамилией, не отличается от своих литовских ровесников. Даже бывает (согласно статистике), что русскоязычные выпускники сдают госэкзамен по литовскому языку лучше, чем литовскоязычные, поскольку занимаются дополнительно. Это не мешает им общаться между собой и в семье на русском.

- Где ты чувствуешь большее экзистенциальное одиночество: в Украине или Литве? Или не имеет значения?

- Да везде его чувствую, как и каждый человек в момент, когда выпадает из контекста - из человеческих связей, потока суеты - и оказывается один на один с собой и Богом. Здесь, мне кажется, все люди одинаковы. Только этих выпадений у людей становится все меньше, и самое страшное, что, кажется, растет поколение, которое может не знать этого состояния. Я имею в виду поколение «эсэмэсников», «фейсбучников» и «мобилоболтунов». Мне рассказали, что школьницы за день присылают по 30–50 эсэмэсок. Содержание: «Ты где?» - «Я в кафе таком-то», «Что ешь?» - «Пиццу Маргарита», «А что пьешь?» - «Пиво. А ты где?» - «Я в кино с Ленкой, жру поп-корн», «Какой фильм?» - «Армагеддон 3, кайфую».

- Вот и тема для размышлений... Муки творчества. В чем они заключаются для тебя?

- Как по мне, это какое-то недоразумение: творчество - удовольствие, а не муки. А если муки, то это уже не творчество, а выжимание текста. Идеи приходят всегда сами собой.

- Есть ли в современной литовской литературе постсоветский и постколониальный синдром, соответствующий дискурс?

- Ты, вероятно, имеешь в виду постсоветские комплексы? Нет, этого нет. Литовцы не чувствуют себя ни колонией, ни постколонией. Совсем другая реальность, чем в Украине.

- Наши писатели время от времени делают политические заявления, комментируют политические события, порываются стать депутатами. Как с этим во Франции, Литве?

- И здесь, должен сказать, абсолютно другая, чем в Украине, ситуация. Не могу представить ни одного литовского писателя, который бы к этому стремился. Его просто не поняли бы. Есть несколько писателей, подрабатывающих политическими комментаторами на интернет-сайтах. Но они ничем не отличаются от десятка других комментаторов-неписателей - в том смысле, что читатель даже не догадывается, что эти люди еще и художественные тексты пишут.

А французские писатели и подавно никогда не будут выступать как знатоки политики. Это их скомпрометировало бы как писателей. Но, может, причина в том, что там нет проблем, которые есть у украинцев?

- Твое мнение о массовой культуре и литературе в Литве, Франции?

- Массовая культура есть везде: издательства живут за счет издания бестселлеров, а все остальное выпускают, чтобы считаться издательствами на уровне. Но есть разница. В Литве - проблема самоокупаемости серьезной литературы, хотя в процентном отношении к населению ее покупают, вероятно, не меньше, чем во Франции. Но если во Франции этот процент может дать тираж 10 тыс. экземпляров, то в Литве соответственно 500, ну, 1000. Окупают себя 10 тыс. и даже 5 тыс. А 500 или 1000 - нет.

- Насколько развит государственный протекционизм в отношении национального культурного продукта в Литве?

- Чтобы издать книгу малым тиражом, нужна помощь государства или какого-то фонда. С частными фондами в Литве не очень, как, впрочем, и в ЕС вообще. Это в США их полно. Фонды в Литве созданы самим государством. Есть фонд культуры при министерстве культуры. Деньги в него поступают от продажи алкоголя и сигарет! Из этого фонда субсидируется издание произведений серьезных авторов. Существует и другая программа минкультуры, поддерживающая серьезные книжные издания непосредственно из госбюджета. Так что некоторые литовские писатели шутят, что должны больше пить и курить, чтобы помогать фонду культуры. Художники имеют поддержку также в виде государственных стипендий, равных примерно средней зарплате.

- Сейчас в украинской литературе работает больше женщин, чем мужчин. Для этого может быть несколько причин. А как в Литве?

- В Литве приблизительно поровну. А возможно, мужчин даже больше. Хотя читатели - преимущественно женщины. Причем женщины умные: мою прозу, скажем, считают мужской, а иногда даже жесткой, рассчитанной на размышления. И все-таки именно женщины основные мои читатели. Не могу объяснить этот парадокс. Может, это потому, что нередко изображаю женщину истеричкой: по моему глубокому убеждению, истеричность женщины - экзистенциальный феномен, измерение глубины. Между прочим, одну из глубочайших рецензий на мою украиноязычную книгу также написала женщина - на сайте «Буквоед».

- Твое видение современной украинской литературы спустя 20 лет независимости?

- Литература в нормальном состоянии - интересная, многогранная. Только, я бы сказал, ей вредит «актуализация». В том смысле, что литература, повторюсь, превращается в инструмент политики. Мое старое мнение - народ не должен требовать от каждого творца быть «борцом» за его, народа, выживание. Да и не смогут писатели «спасти» народ, если он сам будет пассивным. Это - фикция. Все решит миллион на улицах Киева. Неужели так трудно выйти миллиону? Нет, эти люди будут сидеть по домам и ждать, что придет мессия и все за них сделает.

Есть разные типы талантов. Должен быть создан остров для «собственно литературы», иначе мы никогда не перестанем быть хутором, провинцией. Это не бранное слово: провинция - это село, живущее только собой. Оно не интересно большому миру. Это очень просто.

Конечно, в Украине есть необходимость осмыслить свою историю, настоящее, поскольку есть много неосвещенных страниц, белых пятен. Да и сегодняшняя политическая ситуация провоцирует крен в актуальное. Однако, возможно, есть опасность «зацикливания», исторического невроза. Не отбирает ли «общественный запрос» у народа потенциальных творцов совсем другого плана, , возможно, интересных миру именно общечеловеческой проблематикой?

Разве не может быть параллельное существование «заангажированных» и «незаангажированных»? И перестают ли быть «незаангажированные» «сыновьями народа»? Мы же не требуем, чтобы хирурги были политиками. Хотя хирург может быть большим патриотом. А если он полностью погрузится в политику, то кто вам спасет жизнь?

- А как с этим во Франции?

- Французская культура в этом плане - просто «ах!». Зайди в FNAC (сеть книжных супермаркетов размером со стадион). Французов интересует все. Весь мир. Это гора по сравнению с нами. Мы даже не представляем, какой может быть культура!

- На одной из презентаций в Украине ты сказал, что во Франции человек, не читающий книжных новинок, вызывает как минимум удивление. Неужели там такие заядлые читатели? А как с этим в Литве?

- Конечно, это так. Во Франции бизнесмен, который не может поддержать разговор о последней книге, получившей Гонкуровскую премию, может потерять репутацию. А это скажется на его бизнесе. Возможно, он ее и не прочитает, но прочитает какого-то критика, возьмет на «вооружение» его мысли и будет на равных в беседе со своими партнерами, также играющими роль культурных людей. Это очень важно. Если вы культурные - вы надежные.

В Литве такой действительно массовой моды на культуру, возможно, еще и нет. Но она там создается. А это связано с созданием среднего класса.