Не строчек в газете ради

Одно из основополагающих прав гражданина в цивилизованном обществе — право знать. Утверждают, что миром правит информация. Если вдуматься — верно утверждают. Иное дело — ее качество. Тут на ум приходит притча об Эзопе, которого послал на рынок его хозяин, велев принести самый прекрасный и самый вредный продукт. Так вот, и в первом, и во втором случае Эзоп принес язык, и чисто по-философски обосновал свой выбор.

Действительно, получая определенную информацию, мы должны четко уяснить: кто, как и зачем пытается «имплантировать» ее в наше сознание. Отсюда возникает вопрос доверия к источнику информации. И именно стремление убедить читателя, что «Зеркалу недели» можно верить, все 15 лет существования газеты было нашей главной заботой.

Нет на свете журналистов, не хотящих, чтобы им верили. Но от «хотеть» до «сделать» — дистанция немалая. Словно из ниоткуда появляются соблазны, риски, а иногда и угрозы. Мы далеки от мысли героизировать преодолевающих все эти препятствия, ведь в этом не героизм, а профессиональный долг. Но такое занятие по плечу не каждому.

Коньком «Зеркала» была и есть аналитика. На фоне бешеного конвейера ежедневных СМИ мы работаем над «штучными изделиями» и, казалось, имеем время «остановиться, оглянуться». Но дело в том, что поиск ответов на вопросы «как» и «зачем», мягко говоря, не легче, чем на вопрос «что».

Современный журналист зачастую движется на ощупь по информационному минному полю, нашпигованному растяжками дезы, «противопехотными» сливами компромата и противотанковыми зарядами заангажированности. Всякий неверный шаг может уничтожить единственное реально ценное, что у него есть, — его имя, этот добываемый в тяжких трудах личный «знак качества». Звучит, возможно, высокопарно, но соответствует действительности.

Так вот, по этому «минному полю» мы продвигаемся уже 15 лет… Не скажу, что за это время наша рота не понесла потерь. Имею в виду не наших товарищей, ушедших в мир иной, — о них мы вспоминаем часто, с болью и благодарностью. И не тех, с кем распрощаться заставил кризис, — они много сделали для «Зеркала». Но были и те единицы, кому планка нашей газеты оказалась не по силам. Сошли с дистанции…

В июле мы кинули клич: каждый, кто предъявит редакции первый номер «Зеркала недели», будет награжден годовой подпиской. За прошедших три месяца так и не нашлось ни одного претендента на этот приз. И неудивительно, ведь небольшой тираж первого выпуска, вышедшего без какой-либо рекламы, пошел в основном под нож, став таким образом редчайшим раритетом. Но вот просмотришь его, и диву даешься — сколько же тем, поднятых тогда газетой, остается проблемными и доныне.

Те же проблемы, те же лица, то же отсутствие политической воли… Если откровенно, мы уже устали от безнадежных попыток достучаться до ума и сердца власть предержащих в надежде быть услышанными. От постановки кричащих проблем на страницах газеты до того, как власть обратит на них внимание, проходят годы, уплывают неизвестно куда миллиарды, гибнут такие полезные для страны начинания, карабкаются по карьерной лестнице заведомо бесперспективные чиновники… А потом, уходя с государственного олимпа, бывшие вершители судеб страны спрашивают нас: «Вы такие толковые вещи пишете. Они же вас читают, так почему не слушают?». — «А вы бы слушали?» — спрашиваем в ответ. Смущаются…

Помните, в культовой песне журналистов: «…Ради нескольких строчек в газете»? Да не ради строчек, а ради дела. Каждый, пишущий в газету маленькую информашку или большую статью, должен задуматься прежде всего над вопросом — зачем? И если все усилия уходят как вода в песок, могут опуститься руки. Но это было бы все равно как бросить больного на произвол судьбы.

Мы не забронзовели. И какие бы золотые перья ни работали в редакции, мы знаем: той «черепахой», на которой прочно стоит мир «Зеркала недели», является автура. Мы искренне благодарны тем авторам, которые с первых номеров подставили свое надежное плечо новому изданию, как и тем, кто, несмотря на символические гонорары, делится с нами идеями, планами, находками и поисками сегодня. Знаем, что для них «Зеркало» — не пустой звук, а как и прежде — территория свободы слова и мнений. Годами мы делимитировали и демаркировали наше пространство, защищая его от тех, кто пытался скупить «ЗН» на корню как «статусную вещь». Интернет дал нам возможность шагнуть далеко за пределы страны, на все континенты. Да-да, не смейтесь — это не мания величия. Мы, скажем, были тронуты новогодним поздравлением из Антарктиды, со станции Вернадского.

Наверное, мы стали менее рьяными, более опытными. А если чего и боимся, то потерять кураж. Вы говорите — амбиции? Есть маленько. Ведь без них любой творческий человек превращается в ремесленника. Главное, чтобы под ними были основания, без которых прорастает вреднейший сорняк — самомнение.

Говорят, если не хочешь работать — займись любимым делом, а если к тому же тебя окружают единомышленники — считай, тебе в жизни повезло. Вот так и живем. А как — вам расскажут те, кто работает в «Зеркале» с его первого номера.

После 15-ти — только пожизненно

Владимир Мостовой,
главный редактор

Говорят, газета — черновик истории. Коль так, то даже при полной демократии и самой широкой свободе слова нельзя, чтобы на страницах газеты невежество имело равные права со знанием, негодяй — с честным человеком, а ложь — с правдой. Все 15 лет мы пытаемся придерживаться этих принципов.

А начиналось «Зеркало недели» всего-навсего как дайджест материалов известной нью-йоркской газеты «Новое русское слово». Американский предприниматель украинского происхождения Юрий Орликов был учредителем такого дайджеста в Киеве. Объем солидный — 32 полосы, из которых 28 должны были составить перепечатки статей из «НРС», а четыре полосы — материалы об Украине. Сама техника издания дайджеста весьма проста, да и штат сотрудников минимален — «папа режет — мама клеит». Но с выходом первого же номера «Зеркала» стало понятно, что соотношение 28 к 4 должно быть в пользу Украины, а не наоборот. Вот почему большинство материалов мы начали добывать и писать сами, да и набирать и вычитывать — тоже, а статьи из «НРС» шли уже довеском. Наш учредитель был не против, чтобы «Зеркало недели» взяло ориентир на освещение украинской жизни, но при этом штат и гонорарный фонд оставил прежними. Что касается «Нового русского слова», то оказалось: большинство интересных материалов, опубликованных в этой газете, являлись банальными перепечатками из «Литературки», «Комсомолки», «Известий», «Московской правды» и других достойных изданий, причем перепечатками без ссылок на источник.

Наша дружба с «НРС» прекратилась еще и потому, что в 1999 году мне из Нью-Йорка позвонил редактор газеты Георгий Вайнер (знаменитый писатель возглавлял в то время это издание) и сказал, что не видит смысла продолжать наше сотрудничество. Дескать, наши американские коллеги приятно поразились тому, что «Зеркало» стало не обычной «желтой» газетой, каких множество, а аналитическим изданием. Однако у этого издания, по мнению Георгия Александровича, есть один-единственный, но существенный недостаток — оно слишком проукраинское. Я ему ответил, что на одно и то же событие угол зрения из Нью-Йорка, Москвы и Киева не может быть одинаковым. На том и расстались.

Вернемся к истокам «Зеркала». Кстати, когда в сентябре 94-го я пришел в «Укрпочту» заключать договор о распространении газеты, милейшая Людмила Тарасовна, завторготделом, сказала: «Готова заключить пари, что ваша газета и полгода не продержится». Вот так проигрывают пари.

Мы никогда не были «приводными ремнями» властей, ее трубадурами, и поэтому жилось нам всегда непросто — суды, травля, беспочвенные обвинения сопровождали «Зеркало» все годы. Нас называли «филиалом белоэмигрантской газетки «Новое русское слово». Ошибочка вышла. Белая эмиграция началась в 1918-м, а «НРС» выходит с 1910-го (газета старше «Правды» на два года). Писали (в духе еще советской пропаганды), что «Зеркало» печатают за «зеленые», что оно — «прислужник мирового империализма и активный участник жидомасонского заговора». Временами руки опускались. Но в конце девяностых из Лондона мне привезли «Оксфорд аналитик», который написал: «Как сообщает пользующийся солидной репутацией киевский еженедельник «Зеркало недели»…» Ну, подумал я, если уж нас признал Оксфорд!.. Так и живем.

Но, понятно, было и много светлого, прекрасного, даже веселого. Например, 1 апреля 1995 года выпало на субботу, день выхода газеты, и мы, вспомнив о Дне смеха, вместо колонки «Интерфакс-Украина» тем же шрифтом дали «Интерфакс-Апрель», где поместили несколько информаций с подвохом. Ну, например, рассказали о том, что Япония решила оплатить украинские долги России за энергоносители, а взамен получить наши телевизоры «Березка» и «Славутич». Посмеялись. Давно прошел День смеха, и вдруг звонит из Нью-Йорка Орликов: дескать, на биржах начался маленький ажиотаж из-за того, что Япония гасит украинские долги. Я растерялся, не понял, в чем дело. Оказывается, «Новое русское слово» перепечатало нашу информацию, но без ссылки на 1 апреля, а некоторые газеты, уже американские, взяли эту информацию из «НРС» и поместили на своих полосах. И такое бывает.

Когда в коллективе вспоминают первые, самые трудные годы «Зеркала», обязательно говорят, причем очень тепло, о Каре. В 94-м наш учредитель и издатель прислал к нам свои «глаза и уши» — Кэтрин Шейну Лэк. Она окончила Колумбийский университет (кстати, диплом писала о Несторе Махно). Вообще была отчаянной анархисткой, даже кота, которого здесь завела, назвала Троцким. От нас через два с половиной года уехала в Лондонскую высшую школу политики и экономики. Мы ее очень любили, называли Карчиком, да и нельзя было не любить такое чудесное дитя. Хотя ее преследовали наши обычные бытовые неурядицы, болезни, но с утра до ночи она пропадала на работе. Даже с температурой 39° являлась в редакцию. «Зачем ты меня гонишь? Я лублу эту работу!». Я говорил сотрудникам: «Вы — дети инженеров, дворников, учителей, прачек и врачей! Берите пример с ударницы капиталистического труда, дочери сенатора и миллионерши!» На пятилетие газеты самых активных авторов мы награждали специальной медалью, где были выгравированы слова Кары: «Спасибо большой!». Кто не знал, подумал, что очепатка.

Свое 15-летие газета «Зеркало недели» встречает, как писали раньше, определенными успехами. В продажу и подписчикам «Зеркало» поступает в субботу, но уже в пятницу весь номер размещается в Интернете. Замечу, многие газеты появляются в Интернете спустя день, два, а то и неделю после выхода в печать, а «Зеркало» — накануне. Так вот, наш каждый номер читают более 140 тысяч уникальных пользователей, из 160—180 стран. В сентябре они скачали с нашего сайта 132,7 Гбайта информации (это более двух миллионов страниц), в России считано 15,44 Гбайта, в США — 6,3 Гбайта, а кроме этих стран на сайт заходят пользователи от Норвегии до Барбадоса, от Австралии до Фарерских островов.

Один зарубежный коллега назвал «Зеркало» «журналом в газете». Бывает, «газета в журнале», а здесь, видимо, оценен уровень материала. Мы ведь с первого номера сказали себе: «А следует ли печатать прописные истины?»

Если уж газета является черновиком истории, то писать его надо чрезвычайно деликатно, осторожно. Обсуждать, спорить, вскрывать общественные болячки, отстаивать свою точку зрения, вести диалог с читателем можно лишь придерживаясь определенных этических норм. Можно ошибаться — никогда нельзя сознательно врать. Можно заблуждаться — ни при каких обстоятельствах нельзя подтасовывать факты. Иного не дано.

Первый заместитель главного редактора
Юлия МОСТОВАЯ

Наш издатель Юрий Орликов, как многие бизнесмены в начале девяностых, умевшие в Украине удачно обменять блок «Мальборо» на тонну металла, искал новые формы для капиталовложений. Одессит, полтора десятка лет проживший в Америке, логично считал, что СМИ являются прибыльным бизнесом. И посему решил стать одним из пионеров украинского медийного рынка. Не будучи опытным издателем, он, в результате, жестоко промахнулся. Промахнулся с рынком рекламы, который начал формироваться значительно позже — только в этом веке. Но главное — промахнулся с людьми, на которых поставил. Ибо вложи он средства в «желтое» издание с покладистыми («чего изволите?») партнерами, скорее всего, получил бы прибыль.

Временами Юра соблазнялся предложениями олигархов продать «Зеркало». Каждый раз это вызывало у него, как у бизнесмена, отклик в душе, и каждый раз мы с Владимиром Павловичем этому результативно противились. А согласились бы, не ерепенились — тоже, поди, стали миллионерами. Но читатели бы получили «Театр теней» вместо «Зеркала недели».

Газета не приносила ему великих прибылей, зато создавала массу неприятностей: Орликова по высочайшему повелению не впускали в Украину, закрывали визу, мешали делать бизнес в других сферах. Мы Юрия Александровича в шутку называли «Нью-йоркским обкомом партии» — он был нашим издателем, а ему по субботам звонили с Банковой и Кабмина, жаловались на нас, грозили, требовали приструнить, повлиять на позицию газеты. Накручивали, короче. Господи, как он кричал по субботам в раскаленный телефон, выговаривая папе или мне. Мы поначалу рычали в ответ. Но всякий раз, когда в понедельник-вторник Federal Express доставлял ему номер газеты, Юра вчитывался в материал и становился на нашу сторону. «Они что, не понимают как СМИ должны работать?» Так повторялось раз тридцать, не меньше. Потом Юрий на все претензии Банковой махнул рукой. Но вот от железного Павла Ивановича отмахнуться не смог, и продал часть газеты Павлу Лазаренко (тот до сих пор судится с нами). Мы этот факт юридически вынуждены были принять, но идеологически — не смирились. И, обратите внимание, Павлу Ивановичу не удалось напечатать в «Зеркале» ни одной интересовавшей его статьи. Более того, именно в «Зеркале недели» были обнародованы как все схемы работы ЕЭСУ, так и схемы компании под названием «Созидание». Ну а когда спустя 10 лет пришло время сказать правду о «РосУкрЭнерго», то «Зеркало» снова раскрыло схемы.

В случае с ЕЭСУ и «Созиданием» наши публикации состоялись вопреки «джентльменским» договоренностям между нашим издателем и Лазаренко. В случае с «РосУкрЭнерго» было еще пикантнее. Ведь мой муж — Анатолий Гриценко — был тогда министром обороны и, казалось, я как разумная жена должна делать все возможное, чтобы у мужа были самые хорошие отношения с начальством (впрочем, он и сам на заседаниях Кабмина заливал «сало за шкуры» творцам схемы). Но мы с Аллой Еременко уже пошли по следу… В результате поведали читателям не об одном, выставленном НАКом напоказ, не о трех, которые выцарапало правительство, а о всех семи документах, докопались до учредителей РУЭ, вскрыли схемы. За рубежом на наши материалы ссылались президенты, премьеры, госсекретари. Здесь же, в Украине-2006, была полная тишина. Одни не хотели вникать, другие не хотели ссориться, понимая, кому они наступят на хвост. Государственный интерес не волновал никого. Видимо, у нас в стране пока взятку не дашь — борьба с коррупцией не начнется…

Последний, кто проявил активный интерес к газете в 1999 году, был Ринат Ахметов. Состоялся разговор, и мы объяснили начинающему медиамагнату, что «Зеркало» — газета авторской журналистики. Что «Зеркало» в то время являлось убежищем для наших коллег, которые не могли самореализоваться в других изданиях — на своей основной работе. Что в «Зеркале» никогда не было и нет политической цензуры. Что президент, премьер, вице-премьеры, министры, генпрокурор, главы СБУ и МВД порой выражают сильное недовольство статьями отдельных журналистов. Но если он, Ринат Леонидович, приобретет газету, то все претензии вышупомянутых будут адресоваться ему, Ахметову, ибо не будет больше для них в газете журналистских имен, а будет «газета Ахметова». Хотите — покупайте газету, но мы не изменимся, будем писать независимо, так, как писали. К чести Ахметова, он понял нас и отказался от идеи покупки.

После этого Орликов заявил, что больше не сможет водить газету на финансовых ходунках. «Выживайте, ребята, самостоятельно!». И мы пошли сами. Но всегда будем помнить, что сделать первые шаги нам помог Юрий Орликов. Светлая ему память.

С тех пор мы зарабатываем деньги, чтобы издавать газету, а не издаем газету для того, чтобы зарабатывать. Газета вообще-то должна быть бизнесом, как все медиа на планете, но она не может быть политическим бизнесом. В противном случае она ничего не будет значить. Тем более без нас, журналистов, потому что мы в неволе не размножаемся.

За нами по-прежнему нет олигархов, нет политических партий и блоков. Мы не стали прибыльным изданием и часто едва сводим концы с концами, выходим в свет не «благодаря», а «вопреки». Но как профессионалы чувствуем себя уверенно. Еще есть в стране люди, которые понимают: свободная пресса бывает хорошей и плохой, но несвободная — только плохой.

У нас есть чувство ответственности перед читателями. Есть понимание того, что журналист — это разведчик, шпион от народа во власти, наша задача добывать и передавать обществу информацию, которая влияет на его жизнь, здоровье, бизнес, выбор.

Да, для такой работы нужны усилия, источники информации и возможность анализировать. Но все-таки главное — иметь противоядие к соблазнам. А они, соблазны, присутствуют постоянно. Газета давно могла бы иметь более привлекательную верстку, цвет и вообще выпускаться ежедневно. Но, думаю, пока человек борется с собой, он человек. Вот почему каждый месяц для нас — проблема выживания. При этом мы ни под каким видом не позволяем себе брать деньги за материалы Януковича, Тимошенко, Тигипко, Ющенко, Богатыревой... Начнется официальная кампания — вперед и с плашкой «Политическая реклама». А сейчас за что деньги брать?

Появляются ли пиар-статьи в «Зеркале»? Да, появляются, ибо мы должны выживать. Но в разделе «Власть» их не было и не будет.

Я очень признательна нашей команде за долготерпение, за приверженность принципам профессии. Ведь если газета в целом избегает соблазнов, то и каждый наш сотрудник — со своей семьей, проблемами, необходимостью учить детей, делать покупки и ремонты — вынужден себя ограничивать. Любой наш журналист получал бы в других изданиях во много раз больше, чем в «Зеркале».

Честно вам скажу: редакций с такими зарплатами и гонорарами в Украине — единицы. Вот, скажем, мои родные «политики» — редкий медиамагнат, открывая газету, не делал щедрое предложение Сергею Рахманину. Знаю, он меня щадит и особо не распространяется, но и того, что мне известно, достаточно, чтобы снять шляпу перед его верностью «ЗН» и профессии. А Татьяна Силина и Володя Кравченко?! В отечественной журналистике людей, отличающих Совет Европы от ОБСЕ… сильно мало. Поэтому они в цене. Большой цене. Но вот, не соблазняются. Инна же Ведерникова, покидавшая «ЗН» «по семейным обстоятельствам», вернулась из другого издания к нам на вдвое меньшую зарплату! Потому что журналистика — это наша жизнь; информация — наша добыча, которой мы делимся с нашими читателями; страна — наша ответственность. Я не знаю, сколько продержится «Зеркало» — год или еще пятнадцать. Но весь отведенный срок газета пройдет с прямой спиной.

Наталия Яценко,
редактор отдела экономики:

В «Зеркало недели» я шла работать на два-три месяца, не больше, с единственной целью — поправить финансовое положение. Был 1994-й, зарплаты мизерные, а цены на элементарно необходимые вещи к вечеру могли стать выше, чем утром. Инфляция. Вот почему предложение поработать в новом издании за очень приличную по тем временам зарплату пришлось кстати. Думала, до нового года продержусь, а там видно будет.

Давно знала Владимира Павловича Мостового, знала, что работать с ним легко, так что предложение прийти в «Зеркало недели» было хоть и стремным, как все новое, но приемлемым. А с Юлией Мостовой, оказалось, трудиться еще и очень интересно. Она была тогда еще юной журналисткой, но уже заряженной на сплошное ньюсмейкерство, болела грандиозными проектами и требовала от нас того же. До этого я работала в городской газете, не скрою, пришлось себя ломать, осуществляя идеи, которые Юля генерировала. И, замечу, продолжает замечательно делать это и поныне.

Думаю, что успех «Зеркала» объясняется тем, что оно появилось в нужном месте и в нужное время. Посудите сами: первый номер вышел 8 октября 1994 года, а 12 октября президент Кучма объявил курс радикальных экономических реформ, начала внедряться жесткая монетарная политика — все это освещалось, анализировалось газетой. В конце того же года была объявлена малая приватизация, а Нацбанк впервые пригласил журналистов на денежно-банкнотную фабрику, и мы увидели будущие гривни. Все только начиналось. И если кто-то думает, что отдел экономики определял, о чем писать, то он глубоко ошибается: темы публикаций диктовались происходящими в стране переменами.

Многое приходилось перестраивать в себе. Идя на встречу с политиком, банкиром, министром, предпринимателем, важно было не только знать предмет будущего разговора, но и понимать, к примеру, как держаться. Ведь когда представляешь «Зеркало недели», надо постоянно соответствовать. В самом широком смысле, а не только в статусном.

Мы делали газету — газета делала из нас журналистов «ЗН». Казалось, такая банальная задача, как написание за ночь — с четверга на пятницу — серьезного аналитического материала в номер. Раньше, в городской газете, такое себе представить не могла. В «Зеркале» это — обычное явление.

Шли годы. «Два—три месяца» затянулись на 15 лет. Благодаря «Зеркалу» посмотрела мир — от Японии до Штатов, от Норвегии до Чили и Аргентины.

На моих глазах рождалась, достигла своего расцвета и практически умерла тема приватизации. За 15 лет страна описала странный круг, и сегодня опять приходится напоминать прописные истины о вреде инфляции, «мягкой» бюджетной политики. Пишу некоторые статьи (к примеру, о Бюджетном кодексе) и понимаю, что прочтет их 50, ну, максимум 100 человек. Но ведь в Украине никто другой такой материал не выдаст. Только «Зеркало».

Или серия моих статей и интервью о пенсионной реформе, опубликованных начиная с 1999-го. Кроме нашей газеты, эту проблему долгие годы никто в упор не видел. Сегодня, уже когда реформу испоганили, — статей сколько угодно. Но ведь на дворе 2009-й, а «Зеркало» писало об этом на десять лет раньше!

Планка высокая, временами слишком, но, как ни трудно, надо ее держать. Сегодня я намного больше, чем 15 лет назад, чувствую себя не столько журналистом (хотя случались, конечно, и большие удачи), сколько редактором. Отдел экономики — это, конечно же, не только Наталия Яценко. Было бы невозможно себе представить отдел без «корпоративки» Игоря Маскалевича, статей и интервью на темы финансов Юрия Сколотяного, без крепкой и едкой телекоммуникационной аналитики, которой нас годиков семь баловал Виталий Кукса... Без добротных, емких публикаций Юлии Загоруйко о международной экономике, «смачно» написанных и в то же время очень глубоких статей на аграрные темы Владимира Чопенко и маленьких, задиристых налоговых новеллок Александра Кирша…

Прошу прощения, если кого-то не упомянула, но я очень ценю вашу преданность «Зеркалу недели», ваш профессионализм, ваше чувство юмора и здоровый цинизм, без которого в современной экономической журналистике просто не выжить.

Временами хочется чего-то нового. Например, поменять «точку сидения». Или картинку за окном. Бывают мысли и об уходе из журналистики вообще. Все-таки 15 лет в «ЗН», поди, за 30 будут. Но альтернативы «Зеркалу» нет. Здесь можно всегда высказать и отстоять свою точку зрения, здесь не пробивает дрожь в коленках перед руководством, а такой либеральной жизни для журналиста, как в «Зеркале», нигде нет и, боюсь, никогда не будет. Кроме того, мы настолько творчески притерлись, что, даже не обсуждая проблему, очень часто имеем общий взгляд на нее.

В общем, жизнь покажет. Не исключаю, что 15 лет в «ЗН» могут превратиться и в 25…

Лидия Суржик,
редактор отдела науки и образования

До «Зеркала» я работала в столичной прессе, в «Финансовой Украине». И вдруг Владимир Павлович предлагает мне в новом издании заведование отделом науки, образования, здравоохранения и экологии. На эту многогранную тематику выделялась лишь одна штатная единица. Я заколебалась. «А ты переспи с этой идеей и завтра утром дай ответ. Но только положительный», — сказал Мостовой. Я — человек решительный. Вот и созрел ответ.

Начинала, как говорится, с чистого листа, ведь еще отсутствовала хорошая автура, собственно, никакой не было. А все равно требовалось создать концепцию работы отдела. Сознаюсь, тогда и слово такое — «концепция» — не произносилось. Направление работы определили так: часть материалов должны готовить журналисты, а другую, большую часть — авторы, специалисты в различных областях знаний. Понимали, что именно автура придаст вес публикациям и самому изданию.

Ах, как хотелось быстрых результатов! Но… Наука, образование — достаточно консервативные сферы, не так просто что-то сдвинуть с мертвой точки. Однако подвижки, пусть маленькие, все-таки были.

Работали взахлеб. Ведь раньше многие темы были под запретом, а тут — словно шлюзы открылись. Встречались зашоренные люди, дескать, в академической среде о такой проблеме говорить не принято. А мы все равно настойчиво пытались открыть окна, ведь обществу необходим свежий воздух.

На страницах газеты много было дискуссий, где сталкивались противоположные мнения. Как важно тут соблюдать рамки интеллигентности, никогда не опускаясь до свары, окриков, тем более — оскорблений. Как медики верны заповеди «Не навреди», так и наш коллектив постоянно отстаивает принципы достойной и нравственной журналистики.

С первого номера в «ЗН» публикуется Александр Рожен, который более десяти лет работал в штате редакции в должности научного обозревателя. В нашем отделе плодотворно трудились молодые журналисты Павлина Семиволос и Татьяна Галковская. Несколько лет назад к нам пришла тележурналистка Ольга Скрипник и теперь она «зеркальчанка». Постоянным нашим автором, верным научной тематике, остается Валентина Гаташ.

Сами авторы подсказывали темы публикаций, такие, которые волновали бы наших читателей и имели бы значительное социально-общественное звучание. В те годы острой была проблема «утечки мозгов», реформирования науки. Когда «Зеркало» начало писать на эти темы, отбоя не было от желающих опубликовать материал, высказать свою точку зрения. Так появилась постоянная рубрика «Полемика». Часто на одной полосе оказывались статьи двух специалистов, которые «принципиально» не общались друг с другом уже долгие годы. Но после выхода «Зеркала» мы с радостью констатировали, что лед тронулся: занимаясь одной и той же проблемой, эти два ученых мужа стали лучше понимать друг друга. Наша рубрика «Альтернатива», что называется, не имеет альтернативы.

Долгие годы мы писали о независимом тестировании, агитировали за такой реформаторский подход к образованию. Сегодня тесты для поступающих в вузы стали нормой. В последнее время ведем новую рубрику «Мы есть то, что мы едим» — кто скажет, что такая проблема не актуальна? Ищем новые темы, размышляем, экспериментируем над подачей материалов на научную тематику, понимая, что время научной популяристики, за которой все еще ностальгируют многие наши читатели, безвозвратно ушло, и сегодня, как говорится, нужно менять формат.

Хочется надеяться, что своим трудом и журналистским пером мы помогаем читателям понять безусловную необходимость в нашей жизни разумного, доброго, честного…

Марина Бренина,
ответственный секретарь

«Зеркалу Недели»

Я очень люблю свою работу. Мой роман с «Зеркалом» длится уже 15 лет. И можно сказать, что я некоторым образом присутствовала при родах.

Сентябрь 1994 года навсегда останется у меня в памяти. До сих пор помню, как мы, горя желанием поскорее приступить к работе, в течение двух недель изнывали от тоски, глядя на запечатанные коробки с компьютерами, потому что доблестная таможня не давала «добро». Но когда джинна наконец «выпустили из бутылки», газета начала свою работу. Мы не выходили из редакции несколько суток. Это сейчас трудно себе представить, как такое может быть, а тогда это был бешеный энтузиазм, необузданная радость и дикое ликование, когда мы взяли в руки первый номер «Зеркала». Конечно, потом, при разборе полетов, обнаружились некоторые «блохи» и ляпы, проскочившие из-за лихорадочной запарки, но исправить, к сожалению, ничего уже было нельзя...

Это сейчас я ответственный секретарь, а начинала верстальщицей. Верстать училась почти самостоятельно, штудируя по ночам учебники, а днем «воюя» с компьютером. Работала верстальщицей в газете «Крещатик», откуда, заметив, что я «люблю, могу, хочу и буду», и пригласил меня в «Зеркало» Владимир Павлович.

Казалось бы, газета выходит каждую субботу уже на протяжении 15 лет, и верстать ее — дело однообразное. Ничего подобного! Нет жесткого макета и каждый номер особенный. Только первая полоса не меняется, а дальше — макет плавающий. Потому и верстать интересно, что каждый номер — индивидуален. Можно было бы попытаться сделать «Зеркало» более привлекательным, но понимаю, что сделать достойный макет непросто — многие злободневные материалы идут в номер прямо «с колес». Не в защиту, а констатируя, скажу, что важнее все-таки содержание, а оно у нас, хочется верить, всегда на уровне…

По рисованию всегда имела хроническую «тройку», поэтому делать макеты «красивенькими» не всегда получается. Смотрю на старые макеты, созданные моими предшественниками и учителями — Михаилом Прокоповичем Мигалем и Ириной Ивановной Бажал, и понимаю: моим еще далеко до совершенства. Зато есть стимул для роста.

С годами редакция стала для сотрудников большой семьей и малой родиной. Коллектив дружный, сплоченный, всегда готов помочь. Конечно, далеко не каждый может соответствовать высокому уровню корпоративности, дружбы, не каждый умеет работать в команде, и некоторые уходят — хочется роста, большей зарплаты... Но таких мало.

Процесс создания очередного номера — всегда особое явление. Самое горячее время — пятница. Напряжение достигает предела и тут можно услышать нервные возгласы типа: «Мостовая не лезет! Может, подрезать? А втоптать не пробовали?», «Кто у нас в бутерброде? Суржик», «Кто видел конец Рахманина? Машка забрала… Пусть сейчас же отдаст!» «Куда Маскалевича? В подвал его! Так он не лезет... Пихай, как только можешь!» Это наша кухня, веселая, дружная и продуктивная.

Анна Несторовна Терещенко,
уборщица

Работала я в издательстве «Спалах», которое арендовало помещение на студии хроникально-документальных фильмов. Однажды в соседнюю комнату пришли неизвестные люди, стали днем и ночью делать ремонт, резать трубы, укладывать провод, а меня попросили убирать. Это была будущая редакция «Зеркала недели». Уборщиц на студии было много — молодых, шустрых. Но почему-то в редакцию на постоянную работу пригласили меня. Вроде я прошла, как теперь говорят, кастинг. Так с 29 сентября 1994 года работаю в «Зеркале». Есть у нас главный редактор, а есть — главная уборщица. Правда, у Владимира Павловича в распоряжении много людей, а я — одна. Справляюсь, хотя мне уже 78.

Когда человек доживает до моего возраста, то не может такого быть, чтобы болячки не преследовали, не укладывали в постель. Но мне больше всего на свете не хочется, как говорится, сидеть дома и ждать участкового. Повезло очень. Мы в редакции — одна дружная семья. Даже не представляю, как буду жить без такого коллектива, если придется уйти по возрасту или состоянию здоровья! Обойдите всю землю, но такого коллектива вы не найдете. А я за свою жизнь повидала много, будьте уверены.

Пять лет тому назад крепко хворала и почти три месяца была на больничном. Нашли, конечно, временную замену, женщина очень хорошая, работала старательно, но мне говорили постоянно: «Анна Нестеровна, выздоравливайте побыстрее. Мы ждем вас». И я в строю и чувствую себя моложе всех. Не могу не гордиться, когда говорят, что я — хранительница редакционного очага, талисман редакции. Стараюсь. Знаю привычки каждого сотрудника, а кроме того, никогда не хожу по редакции с пустыми ведрами.

Мария Подурян,
оператор компьютерного набора

Газета — мой дом. Она, если хотите, сформировала меня как личность — в 21 год я пришла сюда, пришла навсегда. Здесь познакомилась со своим будущим мужем, здесь два раза уходила в декретный отпуск и опять возвращалась на работу. Так что и обе мои девочки, и главная часть моей жизни — все неразрывно связано с «Зеркалом». Рада, что никогда не подводила товарищей.

Были у коллектива трудные времена, когда, например, тексты мы набирали на компьютере в перчатках — холодина. Кто-то даже снял нас на видео и хорошо просматривается, как из наших ртов идет пар.

Всегда работали очень дружно. Атмосфера братства и сердечности сопровождает нас все 15 лет.

Помню Кару — американку, приехавшую работать в чужую страну, в незнакомую редакцию, и то, как все мы окружили ее вниманием, заботой. Она — моя ровесница, и у нас сложились особенно теплые отношения. Помню, как-то в американском посольстве был устроен прием. Посол, который хорошо знал ее родителей, спросил: «Кэтрин, как дела?». Она расцвела в улыбке и ответила: «Спасибо, очень хреново». Еще не совсем владела языком и путала — что «хорошо», а что «хреново». Мы к Каре очень привыкли, жаль было с ней расставаться.

«Зеркало недели» вот уже 15 лет является многомерным и объективным отображением нашей сложной действительности. Счастлива, что работаю в газете, которая считается лучшей в нашей стране. И все-таки, думаю, главное достижение газеты — особая атмосфера добросердечия, причем, не только по отношению к ведущим, золотым перьям «Зеркала», но и к самому-самому рядовому сотруднику. Естественно, такая атмосфера создается всем коллективом и каждым сотрудником в отдельности. Нам, сотрудникам «Зеркала», завидуют коллеги из других изданий — нет больше такой газеты и такого коллектива! Вот почему я уверена, что лозунг «Зеркала» «Интеллигенты всех регионов, объединяйтесь!» сработает лучше своего пролетарского предшественника.

Людмила Рождественская,
директор рекламного агентства

Пришла в «Зеркало» из инвестиционной компании, где занималась рекламой и пиаром. Но сама газета началась для меня задолго до октября 94-го, когда у редакции еще не было помещения, собственно, и самой редакции не было. Мы собирались на кухне у меня, и с Юлей Мостовой обсуждали содержание ролика, который должен пройти на телевидении, рекламируя будущую газету «Зеркало недели». Теле- и аудиоролики. Они были удачны, во всяком случае, так говорили специалисты на ТВ и на радио.

Удивило и порадовало то, что мои дети (Оленьке было 6 лет, Андрею — 13), почувствовав, видимо, насколько важен для мамы промоушен новой газеты, самозабвенно рисовали макеты рекламы и обсуждали содержание роликов. Вообще вся семья участвовала в этом. А когда домой привезли первый номер газеты, мы с мужем устроили грандиозный семейный праздник. Все были счастливы. «Зеркало недели» — это не работа, это образ жизни.

Продвижение газеты на рынке оказалось делом непростым. Ведь «Зеркало», как было заявлено, — газета для тех, кто не разучился думать. Такой газеты на нашем рынке еще не было, хотя изданий — пруд пруди. Уже в первые годы своего существования «Зеркало» стало самым влиятельным в Украине еженедельником для интеллектуалов. Моей задачей являлся поиск рекламы, ведь без нее и рекламных материалов ни одна газета жить не может. Помню, как пришла в один весьма известный и солидный инвестиционный фонд и предложила разместить его рекламу в «Зеркале». Услышала в ответ: «Мы не собираемся подкармливать какую-то малознакомую газетку». Нехорошо злорадствовать, но все же: где теперь этот знаменитый фонд (он вскоре тихо скончался) и где мы?

Сейчас сложились самые тесные профессиональные отношения с рекламодателями — мы зарабатываем деньги для бесперебойного выхода газеты. Но задача состоит не в том, чтобы выколачивать деньги, а в том, чтобы понять проблемы рекламодателя и постараться вместе решить их.

В редакции особый дух теплоты, отзывчивости. И в беде, и в радости мы вместе. Другой работы не представляю. Если собираемся за столом, дома или в редакции, и первый тост произносим за именинника или по случаю какого-то праздника, события, то наш второй тост — «За «Зеркало недели!»

Виктор Киселев,
заведующий редакцией

Раньше я работал администратором, до этого долгие годы профессионально занимался спортом, но с приходом в «Зеркало недели» пришлось основательно изучить газетное дело, полиграфию.

Начинали мы летом 94-го. Нашли помещение для редакции на студии хроникально-документальных фильмов, отремонтировали. И началось… В нашем распоряжении — всего четыре компьютера и принтер. Сейчас у нас приличная производственная база: более 50 компьютеров и восемь принтеров. Это лишь то, что в работе, но есть еще и весомый запас. Без него нельзя.

Газета была зарегистрирована в день святого Владимира — 28 июля 1994 года, а первый номер вышел 8 октября. Делали мы его буквально на коленях, последние сутки перед выходом вообще не покидали редакцию. Проблем с нашим первенцем было вдоволь. Надо было ездить в Шостку и выклянчивать пленку — импортных поставок еще не было, а выводить полосы для типографии хотелось на пленке, как это делалось в цивилизованных странах.

Сейчас существует продуманная система распространения газет и журналов по всей Украине, а тогда, в 94-м, после развала Союза, «Укрпочта» и «Союзпечать» никак не могли прийти в себя, и мы сами занимались продвижением газеты в регионы.

Раньше «Зеркало» печаталось крупным шрифтом и я, объезжая области в поисках распространителей нашей газеты, слышал много благодарных слов от пенсионеров: «Крупные буквы — как удобно читать вашу газету!». Увы, потом шрифт уменьшился. С одной стороны, хотелось на каждой странице поместить как можно больше интересного текста, а с другой — бумага постоянно дорожала.

Разумеется, имея большие деньги, можно все купить по высшему разряду. Но денег всегда было в обрез, а в первые годы даже приходилось бартером заниматься. За размещенную в газете рекламу нам давали мебель, офисную технику, расходные материалы. Долгие годы даже импортную пленку получали по бартеру.

Были и более серьезные проблемы. В одну из зим на студии, где мы квартировались, все трубы, подающие в помещения тепло, лопнули. У студии денег на ремонт не было, у нас — подавно. А ведь газета должна выходить... Тогда в «Зеркале» появилась маленькая заметка о том, что у главного редактора нет сомнений в выносливости советских людей, умеющих работать при любой температуре, но вот выносливость японских компьютеров в таких условиях, вызывает сомнение. Поэтому коллектив уходит греться, а сам редактор отправляется искать помощи. Оказалось, премьер-министр был постоянным читателем «Зеркала недели», более того, в пятницу вечером направлял машину в типографию, чтобы как можно раньше получить субботний номер. Прочитал он эту заметку и уже в субботу утром нам позвонили из Кабмина, прислали рабочих, мастеров… Через две недели и на студии, и в редакции «потеплело». Замечу, это была единственная помощь властей за долгие 15 лет существования «Зеркала».

Есть шутка о том, как в черном-черном здании, в черном-черном кабинете сидит черный-черный человек и говорит: «Никогда не буду сам заправлять картриджи!». Так вот, моя постоянная задача — обеспечить всем необходимым редакцию и коллектив для бесперебойного выхода газеты. «Зеркало недели» было, есть и будет! Написал эти строки и подумал: «А сколько новоиспеченных изданий приказало долго жить за эти 15 лет! При этом у каждого были свои надежды и планы, коллектив…»

Валентина Осадчая, корректор

Вычитку первых номеров газеты мы начинали вместе с Аллой Ивановной Воиновой, все 32 полосы читали вдвоем. Сложность была еще и в том, что многие статьи поступали не в печатном виде, а в рукописи. Газета росла, увеличился и коллектив корректоров, литредакторов, а в 2000 году, когда появился украинский дубль «Зеркала», пришли новые люди. Сейчас у нас два корректора украинских, три русских, пять литредакторов и три переводчика — одна дружная команда. Прекрасные специалисты, каждый обладает особым чувством Слова. Без этого в нашей работе нельзя.

Гордимся своей газетой и поэтому стараемся быть внимательными, ведь каждая ошибка журналиста, каждый недосмотр корректора отражается на репутации издания. Конечно, за 15 лет ошибки, или, как у нас говорят, очипатки (вроде Клина Блинтона), проскакивали… И вообще, считается, что газеты без опечаток не бывает. Но уровень стараемся держать.

Вот читаю некоторые газеты — и бумага хорошая, и иллюстрации яркие (полиграфия у «Зеркала» слабовата), но пугаюсь их лексического и синтаксического экстремизма, да и просто удивляюсь малограмотности журналистов. Вызывает недоумение и объявление о наличии вакансии в печатном издании: «Требуется корректор, возраст 20—25 лет, можно без опыта работы». А именно опыт работы, накопленные знания — основа нашей профессии.

Как преобразилась жизнь! Имея калькулятор, можно навсегда забыть таблицу умножения. Знать орфографию теперь тоже не так уж важно — есть специальный компьютерный корректор. Прогресс давно освободил нас от большинства рутинных, чисто школьных операций, наполнив понятие грамотности новым, куда более демократичным смыслом. Между тем входным билетом в первый класс по-прежнему является все то же пресловутое умение читать–писать–считать. А входным билетом в журналистику должно быть особое чувство языка и того единственного выстраданного слова, которое хочется молвить своему читателю.