Поддержать
Я хотел начать с шутки про «пекельні борошна», но особенность восприятия всегда определяет контекст. Один из факторов теперешней общей невротизации общества в том, что чувство юмора либо теряется, либо деформируется.
Смех, как и плач, — это реакция на неожиданность. Война всегда начинается как неожиданность. По крайней мере для современных людей. Потому что их научили (вопреки фактам из истории человечества), что такого с ними произойти не может. И когда выдуманный гуманистами мир сталкивается с реальным, плач и смех становятся едиными крыльями для души, которая старается хоть куда-то взлететь. В какое-то высоко.
Но потом беда становится повседневной банальностью. И уже не до смеха. И даже не до плача.
Наша психика, наше поведение приспосабливаются к обстоятельствам с разной скоростью. Происходит постоянный выбор, что именно из принципиально важных моделей поведения оставить, а от чего отказаться.
Сложнее всего тем, кто колеблется слишком долго, как обезьяна из старинной индийской притчи. Тяжелый кувшин с орешками, но с узким горлом, таким, что обезьянья лапа едва пролезет. Обезьяна хватает орехи в горсть, а вытащить уже не может. И отпустить, оставить добычу жалко. Вот тут за ней и приходят охотники.
Легче всего тем, кто не носится со своей завышенной самооценкой, как курица с яйцом, и оптимизирует свой ресурс, отказываясь от понтов и нереалистичных прихотей. Потому что с вершины пирамиды Маслоу можно катиться долго и больно.
Но если в одном месте чего-то стало меньше, то в другом — больше. Это фундаментальный закон сохранения энергии, первый закон термодинамики.
Так что у оптимизации нашего повседневного бытия (управляемой инстинктом выживания), которая снижает физические риски, имеется своя другая сторона. Наш личный ад копается вглубь, медленными, но широкими кругами, как гранитный карьер.
Жан-Полю Сартру, несомненно, принадлежит широко используемая фраза «Ад — это другие». Это цитата из его одноактной пьесы «За закрытыми дверями». Ее толкуют зачастую таким образом, что сами мы — красавчики, а вот все другие вокруг — это проблемы, пакости, убытки. Одним словом, ад.
Сартр имел в виду немного иное. Действующие лица пьесы не могли при жизни реализовать свою свободу, а вечное осознание такой необратимости и есть адские мучения. Другие — это люди, которые выпытывают у тебя признание в этом. Они и являются источником адских страданий, хотя они такие же грешники, как и ты.
Премьера пьесы состоялась 10 июня 1944 года в еще оккупированном гитлеровцами Париже. Это к тому, что оккупации бывают для разных людей очень разные. Потому что в тот же день, например, эсэсовцы уничтожили в поселке Орадур-сюр-Глан 642 жителя.
Так вот, чем меньше становится «других» в физическом пространстве — из-за изменения личной стратегии или потому, что просто так сложилось, тем больше этих неприятных «других» становится внутри нас. Не то чтобы мы неизбежно брали каких-то неприятных персонажей себе в голову после расставания с ними. Такое тоже случается, но это банальность, связанная с ощущением надуманного поражения в отношениях. Проблемы от «других» — это на самом деле наши собственные проблемы, которые мы носим в себе до тех пор, пока их кто-то извне не катализирует. Катализатор исчезает, но проблема не исчезает вместе с ним.
Война — универсальный катализатор, проявитель и фиксатор (это кто еще помнит, как печатались фотографии на фотобумаге). Все лучшие и все худшие человеческие черты «других» становятся очень выразительными для нас, и мы выглядим для других так же. Хотя упрямо стараемся мыслить себя «прежними». Этот водоворот старых страстей, но в концентрированном виде и огромном количестве, закручивается широкой воронкой вглубь нас.
Срисовал такую топологию адского пространства Данте Алигьери. Поэтому выражение «пройти все круги ада» слышали даже те, кто, кроме похмелья, ничем особо в жизни не страдал.
Данте написал свою гениальную «Божественную комедию» в начале ХІV века, когда греческую, арабскую, христианскую культуры взаимодополняли вольнодумцы, и это еще не каралось.
В аду Данте есть девять кругов, инженерно очень четко взаимосвязанных. Они делятся на три части. Верхний ад (круги І–V) символизирует чрезмерность страстей, в среднем аду (круги VI–VII) доминируют изъяны страсти или ума, и в нижнем аду (VIII–IX) собственно доминирует излишек ума.
То есть всякий ажиотаж, гипертрофированные эмоции, все равно чем вызванные, — это стартап, как бы мы сейчас сказали, для эмоционального выгорания. И всего, что за этим наступает. Насилие над человеческой природой или ее искажение — это следующая ступень падения. А вот нижний ад — для интеллектуалов. Чем больше вы мудрствуете, ищете какие-то схемы обмануть реальность, средства обмануть судьбу, тем более место вам именно там. Чем тяжелее грех, тем ниже круг ада. Данте позаимствовал такую периодизацию человеческих свойств у Аристотеля (ну и я не лишу себя удовольствия напомнить, что Аристотель считал человека «политическим животным»).
Данте показывает нам архитектуру «политического тела», которое сегодня мы бы назвали социумом. Как и человеческое тело, оно страдает разными психосоматическими деформациями. Их основная причина, вызывающая болезненные и невыносимые последствия, — несоответствие желаний обстоятельствам. Если мы рассматриваем тело как храм, то ад — это храм, перевернутый вверх ногами. Где совсем второстепенное становится настолько невыносимо важным, что требует постоянного подтверждения от других.
Теперь глянем на наши круги.
Все капслоки, восклицательные знаки, весь искренний хайп и неискренняя ругань, желание влезть со своим мнением в любой спор, куда вас никто не приглашал, создают иллюзию общения, которую основоположно никак удовлетворить нельзя.
Вы на мгновение чувствуете себя частью какого-то общего процесса, и это приносит одномоментное утешение. Но границ насыщения и удовлетворения не существует, потому что психика хочет иметь подтверждение в виде какого-то физического действия, какого-то поступка. Конечно, половина нашей идентичности теперь пребывает в смартфоне, что бы мы там себе ни говорили о высокой культуре. Но пока инстинкты подсказывают, что лучше что-то пощупать, чем просто рассматривать.
Этот вот адский переизбыток страстей — он же как термос. На самом деле вы сами по себе. Кипяток ваших эмоций хранится там так долго, что в результате вы только обжигаетесь, когда забываете об их реальной температуре кипения. Термодинамика говорит нам о динамическом обмене температурами. Тогда оно как-то бы выравнивалось, как в жизни, ну а какой обмен может быть между двумя термосами? Это был верхний ад, то есть самый верхний, куда вообще все попадают.
Средний ад в нашей реальности — это проблема силы, способности, потенции, реализованности. Архимед говорил: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю», но точка опоры нужна и для стабилизации. Что делает человек инстинктивно, когда чувствует, что теряет опору, почву под ногами? Головокружение, землетрясение, что угодно может быть. Он хаотично пробует ухватиться за что-нибудь возле себя. За то, что в пределах досягаемости. В нашем случае — за предами.
Когда вы не получаете позитивного подкрепления, даже если Цукерберг говорит, что получаете, у вас понемногу развивается синдром заученной беспомощности. Ваши виртуальные усилия имеют признаки настоящих усилий, по крайней мере силы вы точно тратите. И даже знаете, на что. Только результат этих усилий вы должны воспринимать на веру. А вера, как говорит Святое Писание (послание апостола Павла к коринфянам), «является доказательством вещей незримых». Ну все, круг замкнулся.
Средний ад в телесной мифологии Данте отождествляется с сердцем, торсом, руками. Когда мы говорим «всем сердцем», то это о настоящей телесности, о касании и прикосновении к реальному. Люди прямого действия считают, что могли бы сделать больше, мечтатели — что просто могли бы сделать, но страдают все одинаково.
Ну и, наконец, в этой политической демонологии мы находим заслуженное место для, прости Господи, интеллектуалов.
В конце концов чрезмерное мудрствование, которое содержится в нижнем аду, — это те «верхние» желания, которыми ум старается манипулировать. То есть здесь мы сталкиваемся с психологией обмана, который является, вопреки политическим учениям, частью природы, и не только человеческой. Явлением более биологическим, чем осознанным. Автор «Теории лжи» Поль Экман говорил, что человек в среднем лжет пять-семь раз в день, но преимущественно самому себе.
Нижний ад в Данте — сложнейшая конструкция, там целая нумерология подразделений круга и соответствующих грехов. Сейчас там следовало бы разместить всех экспертов, обещавших «две-три недели», коррупционеров. Там для этой публика выделены десять отдельных мест. Они, кстати, соседствуют с предателями, измена — это же тоже мыслительный результат принятия соответствующего решения.
Все манипуляторы, сознательные и несознательные, — тоже туда. Потому что это сознательное использование человеческой природы с вредной целью. Хайпоеды, провокаторы, распространители фейков, все, кто распространяет раздор, — туда. У Данте есть подробный анатомический перечень пыток с подробностями, но вы не захотите это читать. Впрочем, вы же чего-то подобного желаете своим врагам?
Это логика «контрапассо», логика Талиона, «око за око». Но в нашем случае как оно происходит? Вы читаете об издевательстве над кем-то или чем-то. Эмпатически переносите это на себя, потому что сопереживаете, как же без этого. И потом насылаете что-то там на врага. Суть в том, что вы сначала эмпатически приносите страдание себе, а потом почему-то думаете, что ваши проклятия магическим образом дойдут до цели. Если бы так было, Путин околел бы еще в 2014-м.
То есть ваша собственноручно нанесенная ранка у вас остается, и вам с ней теперь мучиться. А реальные грешники даже не очень в курсе.
А, чуть не забыл. Там еще (у Данте) постоянно расчленяют раскольников церкви, рана сразу зарастает, и опять все сначала. Там уже очередь из московских попов, небось. Но если вы не богослов, не клирик, в церковь ходите только на большие праздники, крестины и похороны (в лучшем случае), зачем вам это вокругцерковное вуду в Интернете? Шпынять дизлайками какое-то пузатое одоробло в рясе? Оставьте это для СБУ, лучше будете спать.
Особенность этого нижнего ада еще в том, что основной заразой греха там является коммуникация, с помощью которой распространяется ложь. То есть ответственность «полезных идиотов» за распространение вредного и болезнетворного идиотизма неминуема. Но в первую очередь страдают они сами, потому что их политическая жизнь и виртуальное знание скоротечны, а сильные душевные мучения наступают при первых признаках массового забвения.
Нет никакого универсального рецепта, как этого всего избежать. Нет никакого Вергилия, который бесплатно провел бы вам экскурсию по этим кругам, да еще и заранее. Каждому, кто говорит, что знает как, приготовлено достойное место в нижнем аду.
Мы можем лишь понять, где на самом деле находимся. Не страдать из-за того, чего сами не заслуживаем. Известная оптимистичная басня о мышке в молоке, которая барахталась, барахталась и взбила кусочек масла, опираясь на который, выпрыгнула на волю. Но мы точно не в молоке. Сейчас главная задача — не упасть ниже.
А как же сочувствие, скажете? Эмпатия и все такое другое, то, что делает нас людьми? Ну, это вы в книге вычитали, что эмпатия нас людьми делает. Сочувствие, например в буддизме, не означает синхронного переживания того же. Это понимание истинных причин и природы страдания другого человека и при возможности какое-то действие, которое их ослабит.
Но если ад в вас самих, то вы не являетесь собой. Вы и есть те «другие», которые вам так не нравятся.
Быть искренним с собой не так увлекательно. Но по крайней мере вас не будут считать выдающимися жителями нижних кругов ада. Кстати, герои и философы у Данте живут в замке, за семью стенами, и он наверху, в Лимбе, в «серой зоне». Очень неплохой вариант.
Больше статей Олега Покальчука читайте по ссылке.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google