Кондотьеры позднего ренессанса. «Дети гор» — прославленная швейцарская пехота

Главная битва, выигранная тобой, уничтожает последствия всех ошибок, когда-либо тобой совершенных.

Никколо Макиавелли

Наемники, «работавшие» на военном поприще, играли большую роль в Древней Греции, и в Египте, и в Риме. Но именно с конца XIV до середины XVII века их роль в войнах становится определяющей. На полях сражений Западной Европы в течение двух веков господствовали испанские «терции» и наемники — швейцарцы, итальянские кондотьеры, немецкие ландскнехты, венгерские гусары, хорваты-уланы... Запорожские казаки тоже являлись деятельными участниками войн в Европе.

Наиболее распространенные названия наемников позднего Средневековья — кондотьеры и ландскнехты. Термин «ландскнехт» касается исключительно наемников из южной Германии. Кондотьеры — более широкое понятие. «Condotieri» — начальник дружины наемников в Италии XIV—XVI ст. Название происходит от слова «condotta» — контракт между заказчиком и поставщиком наемной военной силы. Как утверждает Майкл Говард в исследовании «Война в европейской истории», в контракте «указывалось, какое количество солдат следует завербовать в армию, срок их службы и размеры жалованья». Кондотьерами были не только предводители разношерстных и многонациональных отрядов, но и известные феодалы, имевшие под рукой довольно многочисленные армии (иногда до 5—7 тысяч солдат). Среди итальянских аристократов-кондотьеров отметим представителей уважаемых семей — Гонзаго, братья Вителли, Сфорца, д’Эсте, Джустиниани. Плату за свои услуги они стремились брать недвижимостью (поместьями и землей). Наемники в итальянском варианте — это преимущественно рыцари в сопровождении щитоносца, пажа и нескольких десятков солдат с копьями и алебардами. Историки эпохи Ренессанса Макиавелли и Гвичардини отмечали, что кондотьеры вели войну, как игру — они не считали ее кровавым делом.

Роль пехоты, являвшейся «золушкой» кавалерии со времен упадка Римской империи и до начала XIV века, начала расти. Лучники английского короля в битвах при Кресси (1346 г.) и Азенкуре (1415 г.) легко расправились с тяжеловооруженными французскими конными рыцарями. В те времена на полях сражений еще доминировали лучники, но будущее принадлежало пехотинцам иной формации. Их оружием в борьбе с кавалерией стало копье — и «если оно было достаточно длинным, шеренги достаточно плотными, а боевой дух людей, соответственно, высоким, такая шеренга становилась практически непобедимой» (Майкл Говард).

Но где же были «выращены» эти неофиты, так сильно унизившие рыцарскую кавалерию? В бедной, но гордой Швейцарии, в кантонах Швиц, Унтервальден и Ури в течение XIV века образовались спаянные крестьянские общины с военной конституцией. Взаимовыручка воинов, зачастую ближайших родственников, строгая дисциплина становятся фирменным знаком боевого содружества швейцарцев.

Сказать, что швейцарские войны XIV века были освободительными, нельзя. Сами жители кантонов осуществляли разрушительные набеги на земли Австрии, юга Германии, Пьемонта и Бургундии. Прежде чем выйти на широкую европейскую арену, они стали участниками многочисленных сражений с бывшими суверенами — австрийскими Габсбургами и бургундцами. В чем заключалась сила швейцарских воинов? Она «опиралась на массовое действие крупных сомкнутых колонн, в которых каждый отдельный солдат был преисполнен уверенности в своих силах, питаемой двухсотлетней традицией непрерывных войн» (Г.Дельбрюк).

Битва при Моргартене, состоявшаяся 15 ноября 1315 года, стала первой крупной победой швейцарцев над рыцарским войском. Уникальность ее в том, что 1400 воинов кантонов Швиц, Ури и Унтервальден во главе с Вернером Штауффахером, скрывшись в узком дефиле между горой Моргартен и озером Эгеи, разгромили войска австрийского эрцгерцога Леопольда I, превосходившие их, по крайней мере, троекратно. Расстроив ряды австрийцев сбрасыванием валунов, швейцарцы буквально скатились на них с гор и начали крушить врага алебардами длиной в восемь футов. Потери австрийцев — 1500 воинов — превысили численность войска победителей.

И в открытом поле дважды — в битве при Лаупене (1339 г.) и под Земпахом (1386 г.) — алебардами швейцарцы сокрушали более многочисленные и хорошо вооруженные армии врагов. Поэтому процесс возрождения пехоты начался, скорее, благодаря моральным и в определенной мере социальным факторам, а не ввиду технических нововведений. Важную роль сыграли и природные условия — горы и котловины были идеальны для действий в обороне.

21 июня 1339 года всего лишь 5000 швейцарцев Рудольфа фон Эрлаха стремительной атакой копьеносцев в сомкнутом строю буквально смяли 15 000 бургундцев и фрейбуржцев во главе с графами Кибурга и Нидау. В этом сражении три союзных лесных кантона выступили в роли наемников в борьбе между Бернским кантоном и немецким имперским городом Фрейбургом, имевшим родственные и вассальные связи с Бургундией, пребывавшей в расцвете сил и могущества. Именно швейцарцы в XV веке вобьют «осиновый кол» в гроб фактически не зависимого от Франции огромного герцогства.

В битве при Земпахе 5000 швейцарцев доказали свои исключительные способности. Им противостояли 4000 австрийцев — тяжеловооруженных опытных воинов, которым не помогло даже спешивание. Каре «детей гор» с тыла буквально рассекло строй австрийцев. «Снаряжение, экипировка и тактика рыцарей были приспособлены к битве на коне, все основывалось на силе атаки, при которой мощь тяжелого коня поддерживала силу удара копья... Когда рыцарь принимал участие в массовом бою пешим, он был в высшей мере обременен своим вооружением» (Ф.Меринг). Потери были несопоставимы — 1500 австрийцев против 120 швейцарцев, но среди них один из предводителей, прославленный Арнольд Винкельрид, ставший национальным героем. Битву под Земпахом только формально можно назвать оборонительной и освободительной со стороны швейцарцев. Леопольд Габсбург, скорее, защищался.

В 1390 году, спустя три года после Земпаха, швейцарские кантоны (их союз расширился до восьми участников — к Швицу, Ури и Унтервальдену присоединились Люцерн, Цуг, Цюрих, Берн, Гларус) заключили с Габсбургами мир на семь лет; в дальнейшем его продлили на 50 лет. Но в 70-х годах XV ст. молодежь, скучавшая в суровых горах, начала без разрешения властей отправляться на «заработки» в Италию и Францию. Висконти, герцог Миланский, первое соглашение (1373 г.) заключил с лесными кантонами. Результат известен из хроник — «пастухи» так ретиво начали хозяйствовать во время боев в Тоскане и Венецианской республике, что папа Григорий XI выпустил отдельную энциклику с осуждением швейцарцев.

Блестящая «иезуитская» операция французского короля Людовика XI по уничтожению своего гордого и воинственного бургундского «вассала» Карла Смелого, осуществленная руками швейцарцев и герцога Лотарингского, является как минимум европейской составляющей истории военного искусства. «Попытка швейцарских историков представить дело так, якобы кантонам угрожала опасность со стороны Бургундии, совершенно не выдерживает критики. Самое большее — один кантон Берн имел некоторые интересы в том, чтобы Бургундия не укоренилась в Эльзасе и Шварцвальде, однако Берн заставил заплатить себе точно так же, как и семи остальным кантонам, которые вели войну как, собственно говоря, наемники, без малейшего следа собственных интересов» (Ф.Меринг). В этом соглашении была еще одна заинтересованная сторона — Габсбурги, опасавшиеся бургундского влияния в этом регионе и заключившие «вечный мир» с кантонами.

Карл Смелый являлся (вместе с «грозой турок» Яношем Хуньяди, выдающимся полководцем и регентом Венгрии) последним рыцарем Средневековья. Упадок нравственности, вызванный во многом поражением идеи крестовых походов, почти не затронул бургундцев. Они стремились даже приспособиться к веяниям времени — пытались найти опору в огнестрельном оружии и артиллерии. Но французский король Людовик XI, сумевший постепенно «собрать» под свой скипетр все крупнейшие вассальные (часто номинально) владения, очень тонко подметил, что швейцарские квадратные колонны, с их дисциплиной и тактической сплоченностью, являются весомой силой в борьбе с рыцарским войском Карла Смелого.

Трижды в течение трех лет встречались на поле сражения бургундцы и швейцарцы. Под Эрикуром ополчение кантонов (18 000 солдат) буквально смяло позиции рыцарского войска (10 000 солдат); впрочем, главную роль сыграло почти двукратное преимущество «свободных крестьян» над «феодалами-захватчиками» (как писали советские историки).

И вот в битве у Муртена (22 июня 1476 г.) швейцарцы впервые вышли очень далеко за пределы своих гор. Они «сражались, скорее, за интересы французского короля, нежели за интересы своей страны; в дальнейшем их военная сила начала работать вдали от родины на службе чужим интересам» (Г.Дельбрюк). 35 000 бургундцев на равнине снова не смогли ничего противопоставить напору швейцарцев (до 27 000). Потери в войсках Карла Смелого (год спустя он погибнет в битве у Нанси, где швейцарцы и лотарингцы разгромили бургундцев) насчитывали только убитыми 8000 солдат; победители потеряли всего лишь 1000.

Как следствие, другие народы, окончательно пришедшие к убеждению в значительных преимуществах швейцарской военной организации, начали ей подражать. Крупнейших успехов добились на этом поприще немцы-ландскнехты и испанцы. Попытки военной реформы во Франции — создания ордонансных (от ordonance — патент) рот, французской пехоты милицейского типа с горделивым названием «легионы», а также в многочисленных государствах Италии не удались. Это случилось не из-за национальных особенностей характера. Скорее, из-за неравномерности хода исторического развития в этих странах. Ведь нельзя забывать, что итальянские кондотьеры в XIII — начале XIV века были лучшими воинами в Европе, а французы при Наполеоне I многие годы были непобедимы.

Завершу рассказ словами Никколо Макиавелли из «Государя»: «Наемные и союзнические войска бесполезны и опасны; никогда не будет ни прочной, ни долговечной та власть, которая опирается на наемное войско, ведь наемники распущены, честолюбивы, склонны к раздорам, задиристы с друзьями и трусливы с врагом, вероломны и нечестивы... не страсть и не любое другое понуждение удерживает их в бою, а только скудное жалованье, чего, конечно, недостаточно для того, чтобы им захотелось пожертвовать за тебя жизнью. Им весьма по душе служить тебе в мирное время, но стоит начаться войне, как они показывают спину и бегут».

К швейцарцам эти слова относятся менее всего. Они, в отличие от немцев и особенно итальянцев, были сильны прежде всего своей патриархальной организацией и духом. Но недолговечно время новых формаций.

А теперь мы можем увидеть этих солдат в папской гвардии. Швейцарцы в форме эпохи позднего Ренессанса стали эдаким реверансом традиции. Тем не менее без этих «шароварщиков» современный Ватикан представить трудно.