Головы на чемоданах. К проблеме эмиграции украинских ученых

Процесс формирования элиты в украинском обществе в основном завершился. Еще немного, и можно будет спокойно ее изучать, не боясь, что выводы быстро устареют. Про нее можно говорить что угодно, но это — данность. Собственно, последними выборами (хоть по гамбургскому, хоть по «харьковскому» счету) было снова честно и откровенно явлено: представители элиты передают собственность из одной руки в другую за спиной, меняя лишь выражение лица, в то время как главный признак реальной смены элиты должен быть иным. Не персональная замена нескольких десятков или сотен лиц высшего состава, а, так сказать, социальное перемещение, при котором большинство из нового высшего состава при прежнем режиме не имели бы шансов туда попасть. Реальной смены власти не произошло один раз, другой, третий… и она не состоялась снова. К сожалению, таков принцип украинской политики. Яркое проявление этой дурной бесконечности — стремление политических сил на ходу стричь избирательное законодательство, редактируя его по мере острой необходимости. Беспощадно ясно: ничего не меняется, кроме принятых форм вранья...

И вот, на фоне такого положения вещей, фактически – безверия, из Украины истекают — нет, уже не потоки, а последние ручейки эмиграции. Речь об интеллектуальной эмиграции, об оттоке из страны ее крови — хорошо образованных людей. Последних. Начиная с 1991 года за рубеж на постоянное место жительства из Украины выехало около 700 докторов и более 1150 кандидатов наук. Большинство из них покинули страну в 90-е годы. По данным НАН Украины, за последние 15 лет наша страна потеряла 600 сотрудников этой организации. Продолжают уезжать специалисты и сейчас. Украина исходит интеллектом, он сочится по капле, оставляя в остатке сухую неплодородную массу. Мне кажется, на это важно обратить внимание. Статистикой процесс уже не «ловится» — были волны, были потоки, а сейчас можно говорить уже лишь об отдельных каплях. Собственно, потому-то и тревожно — хорошо образованных людей осталось очень мало. Трудно отследить их передвижения — нет у государственной статистики такой оптики. Счет, я бы сказал, уже не на тысячи — на сотни. И даже если сплотить этих людей воедино, их на строительство научного вертограда не хватит.

Здесь есть и другая сторона проблемы. Еще в послевоенные годы ориентирование на рост научно-технического потенциала довольно часто приводил к сверхбыстрой научной карьере — едва окончив вуз, молодой ученый при наличии некоторых способностей и связей через пару лет становился кандидатом наук. Сейчас, учитывая поддельные и купленные дипломы, эта тенденция возросла неимоверно. «Ученые» заполонили собой все более девальвирующее вузовское пространство, а в среде украинской элиты появилась мода на «степенизацию». Дерущиеся в кулуарах и сквернословящие вельможи — сплошь доктора. Одним удается получить степень, скомпилировав чьи-то труды, другим — купив диссертацию, третьим помогает принадлежность к власти и т.д. Все это дискредитирует понятие «ученый», размывает критерий научности. Вместе с тем все наше украинское научное сообщество публикует научных статей в три раза меньше от объема, выходящего в свет под эгидой одного Манчестерского университета.

Кроме того, в Украине существует проблема «старения» научного сообщества, постепенного разрушения, «умирания» научных школ. За последние 10—12 лет количество вузов выросло на порядок. Надо ли говорить, сколь трудно качественно подготовить необходимое количество преподавателей, создать хотя бы минимально отвечающую требованиям классических университетов научную базу? И если раньше — 30, 40 лет назад — пришедшие в науку доктора могли почивать на лаврах в окружении сонма младших сотрудников и в этом огромном море терялись последние авторитеты — те, кто действительно мог учить новые поколения, то сейчас иные получившие степень попросту уезжают. Те, кто молод и полон сил, знаний и уверенности в себе, ищут счастья за границей. В целом мобильность ученых в XXI веке — явление обычное. Они легко пересекают границы, работают по контракту, обмениваются опытом. Интернет позволяет работать на любого заказчика из любой точки мира. Но если в западных странах можно говорить об обороте интеллекта, то применительно к Украине — о его утечке. Похоже, это не только сегодняшняя проблема. Так было всегда. Лучшие математики, физики, химики, инженеры уезжали. Уехали Илья Мечников, Иван Пулюй, Георгий Гамов и многие другие. Они прославили науку других стран.

Рынок, практика обмена способностей и интеллекта на деньги, выдвигающие на первый план калькуляционную сторону, сильно подтачивают европейскую науку. В науке, образовании следует заново найти то, что не подлежит конвертации в деньги. Ведь сегодня установка такова: все можно купить. Вложить в молодого ученого деньги и при некотором таланте и сноровке иметь успех. Жаль, немногие понимают, что таким образом не получить уровень выше среднего, сколько ни вкладывай; здесь нужно создавать культурные условия, среду. И это прежде всего проблема образования. Но и финансовый вопрос крайне важен. Посмотрите на жалкие лаборатории и НИИ, населенные, тем не менее, молодыми людьми, которые хотят заниматься, искренне тянутся к знаниям. Некоторые из них стараются уехать за границу еще и потому, что в Украине очень слабая материальная научная база. Опыты, покупку необходимых приборов приходится оплачивать из своего кармана. Разница в уровне жизни ученых в Украине и, скажем, во Франции огромна. Там, окончив аспирантуру, можно рассчитывать на 1800—2500 евро в месяц. Для сравнения, в Украине — 20—30 ведущих научных центров, на модернизацию каждого из которых необходимо потратить три-четыре млн. долл. Большинство приборов, которыми располагают НИИ, — еще советского производства. Хочешь познавать, исследовать — неси из дому материалы либо покупай их. Люди работают на голом энтузиазме, одержимые идеей. Зарплата младшего научного сотрудника в большинстве институтов Киева — 1300 гривен. Это на уровне зарплаты офисной уборщицы. Равнодушно, если не презрительно отношение украинского общества к науке. Только один процент населения с уважением относится к профессии ученого. Для сравнения, в США эта цифра составляет 56%.

Сегодня в нашем обществе уже очень ощутимо отсутствие того тонкого слоя, который определял бы уровень культуры для всей страны. Думают ли «наверху» о масштабах и последствиях происходящего? Кажется, у людей, стоящих у руля власти, совсем иная картина мира. Ее алгоритм довольно прост. От вас, ученых и образованных, можно ожидать больших денег? Нет. А открытий, от которых страна утонет в деньгах? Нет? Ясно. Пункт два. Как насчет славы? Чтобы во всем мире говорили: лучше украинских ученых нет. Этого можно достигнуть за пять-десять лет? Нет? Вопрос закрыт. Нам вся эта штука вообще ни к чему. Мы будем строить для себя загородные дома, возводить заборы, а детей учить за границей. Хорошо образованные могут оставаться, могут уезжать — это личное дело людей, которые никому не нужны. Стране не нужны, нам, представляющим эту страну, не нужны.

А там, в другом обществе, перед людьми умственного труда встает нелегкая задача: влиться в новый социум. Появляется дилемма: либо законсервироваться в себе, либо ассимилироваться, слиться, стать как все. Ибо среда решает многое. В эмиграции люди, как правило, очень меняются. В некоторых случаях покинувший страну человек не интересен для соотечественников, и наоборот — на оставленное общество, он смотрит как на сброшенную шкуру. Полярной лисе нужно быть белой, а не рыжей — нельзя ей выделяться на фоне снегов и льда, иначе съедят. Так и человек. Другая среда, другое питание, другие мысли, действия, ценности, декларируемые пусть и внешне... Проходит время, вроде человек тот же, но уже с «белыми прогалинами» во всю спину. Создается замкнутая ситуация, обрекающая личность на консервацию либо на растворение в социуме.

В последнее время часто слышу о желании уехать от людей, от которых совершенно не ожидал,— как правило, тех, у кого недавно появились дети. Жаль, но людям все меньше хочется, чтобы их дети росли в современной Украине. К демографической проблеме это отношения не имеет. Эмиграция в аптекарских дозах социологически не видна, она ни на что не влияет. На фоне десятков миллионов населения вопрос — уедет или нет, скажем, 10 тысяч, не стоит как проблема. Проблема в ином: эти 10 тысяч — последние образованные люди в Украине. Останутся те, с корочками-дипломами. Среди них много умных, почему нет. И они успешно работают. Я лишь о том, что этой уже не прослойки, а жилочки в составе Украины не будет.

Страна, конечно, без нее проживет. Из Германии во второй половине XIX века в Америку выехало 11% населения. Волна эмиграции остановилась, когда появились рабочие места в промышленности, и Бисмарк ввел, по тогдашним представлениям, революционную социальную программу. Бисмарковская модель социальной защиты и сегодня считается одной из наиболее эффективных. Наша страна проживет без своего Бисмарка. Можно жить без науки, без образования, с теми художниками, которые такое рисуют, с режиссерами, которые вот это снимают. Но это будет несколько иная страна и несколько иной народ. Семьдесят лет назад дворян извели — страна была. И эта будет, почему не быть, раз можно жить. А кому нельзя — тех уже здесь нет.