Ему воздалось за веру

Греко-католическому священнику Мыколе Шаварыну из Тернополя жизнь посылала суровые испытания. Он был очевидцем ликвидации Украинской греко-католической церкви в 1946 году, а почти полвека спустя — одним из участников ее восстановления. 89 лет — это большая книга судьбы. Отец Мыкола как старательный ученик внимательно перечитывает ее, однако в правильности жизненного пути ни на миг не сомневается. «Наверное, за принципиальную позицию Бог наградил меня здоровьем и энергией». Этот афоризм можно считать ключом к разгадке его долголетия. Сегодня Мыкола Шаварын — самый старший священник на Тернопольщине, продолжающий наставлять верующих УГКЦ и преподавать в духовной семинарии.

Его далекий прадед был казацким почтарем, и потому в семье Шаварынов часто звучали рассказы о далеких казацких подвигах и поражениях. В воображении ребенка вырисовывалась загадочно героическая эпоха, в которой Мыкола был и сам не прочь пожить. Но отец и мать воспитывали шестерых детей в религиозном духе, учили их придерживаться заповедей Божьих. Воинственность в малышах не приживалась.

В тогдашнем польском государстве маленький Мыкола слышал, что он не поляк. Но кто же? Детский ум не находил ответа. Родители-крестьяне стремились к тому, чтобы любознательность ребенка переросла в нечто серьезное. И потому по окончании начальной школы отправили Мыколу учиться в город. Мальчик становится учеником Тернопольской гимназии. В 20-х годах прошлого века это был центр патриотического воспитания. Именно здесь сельский паренек начинает понимать, что его национальность — украинец. Мыколе было с кем дружить и на кого равняться. Ведь в его классе учились смышленые ребята, которые позже стали известными людьми, — епископ УГКЦ в Станиславе Степан Дмитерко, один из видных деятелей ОУН Григорий Христинюк. На год старше был Александр Смакула, выдающийся специалист в области оптики и физики кристаллов. В гимназии читали теологические предметы, и именно они задали направление в жизни Мыколы Шаварына.

Выпускник гимназии сразу поступает в греко-католическую духовную академию во Львове. В то время это уже было богословское заведение европейского уровня. Ректор Иосиф Слипый, посетив западные государства и изучив опыт религиозных и научных учреждений Европы и Америки, сделал все, чтобы поднять академию на новую ступеньку развития. Мыкола Шаварын навсегда запомнил владыку и престолонаследника УГКЦ как доброжелательного, но сурового учителя, мудрого человека, который не только проповедует религиозные истины и приводит интересные факты из истории Церкви, но и дает молодежи важные жизненные установки. Иосиф Слипый учил семинаристов тому, что наука богословия и вера должны быть не мертвой теорией, а преисполненной жизни практикой. Поэтому необходимо выработать в себе достоинства и получить знания, которых требует и время, и духовный сан.

Не забудет благодарный ученик и реколлекцию митрополита Андрея Шептицкого в академии. Его ежегодные восемь дней науки-молебна, исповеди, слушания Святой Литургии, духовной музыки были далеко не ритуалом, а уроками жизни.

Во время немецкой оккупации деятельность богословской академии на несколько месяцев прерывается. М.Шаварын возвращается в родные места и работает в городке Скалате в референтуре ОУН как знаток языков и даже редактирует газету «Нове життя». Но оккупационная администрация академию не ликвидировала, и обучение парень все-таки завершает. В сентябре 1944-го принимает сан священника и получает приход в селе Подволочисского района.

Но только год Мыкола Шаварын занимался делами духовными. Немецкую власть сменила власть большевистская, которая вскоре начала закручивать гайки. Уже попахивало ликвидацией УГКЦ. Священнослужителей католической церкви восточного обряда убеждали добровольно переходить в православие. Для «просвещения» использовали родителей. А Шаварын отказывался.

Отец Мыкола понял, что тучи вокруг него сгущаются, и перешел на гражданскую работу. Был кассиром, а затем бухгалтером в конторе заготзерна, поскольку подготовленных кадров у большевиков тогда еще не было. В конце 40-х он возвращается к «сродной» работе и становится душпастырем в Тернополе в часовне редемптористов, а затем совершает богослужения в родительском доме. Но эмгэбисты уже сильно заинтересовались упрямым священником.

— Меня вызывали на допросы в районное управление МГБ, поскольку знали, что в православную веру я не перешел. С каждым годом напряжение возрастало. Ведь новые власть имущие располагали информацией обо мне и моей сестре Елизавете, которая была осуждена на 10 лет как связная ОУН.

Долго так продолжаться не могло. И вот поворотный момент в судьбе настал. В мартовский день 1950 года в дом вошли краснопогонники, вывели священника и посадили в грузовик. Дальше — железнодорожная станция и товарный вагон, до отказа набитый земляками. Поставили возле двери корыто для надобностей, и поезд тронулся. Привезли в Бережаны, на тюремный двор. В тот же день опергруппа МГБ выехала в соседний район за женой Марией и двумя маленькими дочурками — Ириной и Анной. «Вы арестованы» — краткий вердикт. Разрешили взять только постельное белье и одежду. А все прочее домашнее имущество, скот, зерно власти конфисковали и, как оказалось позже, разделили между собой. Семья также оказалась в Бережанах.

В тюрьме встретили Пасху. Запели «Христос Воскрес!», и в душах на миг просветлело. Но в Поминальное воскресенье арестантов снова посадили в товарный состав. И невольнический поезд, догруженный вагонами из других западноукраинских городов, тронулся. Только через неделю, в далекой Пензе, позволили выйти, отдохнуть и привести себя в порядок. И снова эшелон пополз — в Новосибирск! А потом был Томск и станция Асино. Казалось бы, все, конец света, ведь дальше нет железной дороги. На самом же деле это обычный пересылочный пункт, где собралось множество собратьев по несчастью. Оттуда плыли баржей более 300 километров к поселку Ергазы. Куда ни глянешь —дремучие леса, а в низинах все залито водой. Коллега по несчастью отец Козорис горько пошутил: «Что такое: кругом вода, а внутри черная беда». И сам ответил: «Это же залитая морем человеческих слез Сибирь».

Вначале узников поселили в палатках. Но для выживания, чтобы как-то обустроиться и не замерзнуть, они сами начали рубить лес и строить деревянные бараки. Когда подсыхал грунт, корчевали пни, разрыхляли землю и сажали картошку, в июне-июле заготовляли сено. И сталинские невольники, делает вывод отец Мыкола, не отличались от невольников периода царской России. Приходилось работать весь день при сорокаградусном морозе. Немало знакомых священников еще в молодые годы на всю жизнь лишились здоровья. Кагэбисты неоднократно предлагали верующему УГКЦ сотрудничество, обещая более легкую работу. Но он вновь и вновь отказывался, и все начиналось сначала.

Домой Мыкола Шаварын вернулся только через семь лет. С трудом нашел в селе бухгалтерскую работу. Встретил доброго человека — консультанта школьных дел в райкоме партии, который помог устроиться по специальности жене-учительнице. А уже в 60-х годах недавний политзаключенный прописался с семьей в Тернополе. О сане католического священника восточного обряда нечего было и мечтать. И он трудится на разных работах — то кассиром, то бухгалтером на сахарном заводе, в торгодежде, на базе культтоваров. И заодно сорок лет в семьях хорошо знакомых людей тайно совершал службы, крестил младенцев, венчал молодые пары в родительской вере. Мыколу Шаварына Бог и вправду оберегал от новых расправ, ведь на него ни разу не донесли органам!

— В марте 1990 года УГКЦ вышла из подполья в Украине, была легализована, — узник совести называет знаменательное событие «актом воскресения веры». — Я вначале не верил в это, побаивался, что большевики задумали новую провокацию, чтобы выявить верующих УГКЦ, а потом их арестовать. Но уже через месяц-два убедился, что процесс восстановления в Украине могущественной церкви, за которой стоят миллионы верующих, — необратим. И сказал себе: нечего бояться! Оптимизма добавили и другие отцы, пострадавшие за веру.

Вскоре епископ Игорь Возняк предложил отцу Шаварыну как человеку с фундаментальной теологической подготовкой и знанием нескольких языков преподавать в монастыре редемптористов во Львове. И более двух лет пожилой, но крепкий духом учитель читал будущим богословам курсы патрологии, истории церкви, учил их греческому, латинскому и церковнославянскому языкам. А в высшей духовной семинарии имени Иосифа Слипого в селе Большой Березовице неподалеку от Тернополя отец Мыкола Шаварын уже более 12 лет преподает греческий и латынь. И надеется еще долго учить студентов классическим языкам.

Богослужений 89-летний священник уже не совершает. Но перед большими религиозными праздниками он исповедует и причащает мирян в Кафедральном соборе в Тернополе. Недаром Папа Иоанн Павел II за «сподвижнический труд и заслуги на Божьем поприще» наградил митрофорного протоиерея Мыколу Шаварына знаком святого Христа. «Ему воздалось за веру», — говорят священники.

А сам отец и педагог не скрывает, что это отличие обязывает его думать о еще более ревностном служении Господу.

— Но что прибавляет мне силы и возраста? — спрашивает себя Мыкола Шаварын. — Просто — здоровый образ жизни. Я не пью, не курю, часто провожу свободное время на лоне природы, кошу сено, собираю целебные травы, грибы. И получаю от земли особую энергию, от общения с Богом через молитву. Потому и прожил почти 90 лет.

Верим, отец Мыкола Шаварын на этом свете Божье дело еще не завершил. Его знания, жизненная мудрость и духовная сила так нужны людям, особенно младшему поколению.