Даешь цветочную революцию?!

Но это терновый геройский венец —

Идти одному против смрада,

а тут — бубенец

и второй бубенец —

уже получается стадо

Е.Евтушенко,
«Под кожей статуи Свободы»

На фоне всевозможных революций, от Великой октябрьской до научно-технической, одна стоит особняком, хотя вспоминают о ней не так часто. Вершилась она не руками политиков и не штыками классовых антагонистов. Не «обагрила кровью родную землю за правое дело» и не привела к перевороту в мире новых технологий. Тихо шагая босыми ногами, позвякивая колокольчиком, оплетая бисером и уводя в сферы нирваны, цветочная революция привела в этот мир хиппи. А вместе с ними изменила сознание и мировоззрение последующих поколений.

Кто первым сказал «хай, пипл!», сплел из бисера фенечку, повязал на голову «хайратник»? История, как скупая мещанка, утаивает эти подробности.

Говорят, что день рождения слова hippie приходится на 22 апреля 1964 г. Так в передаче одного из нью-йоркских телеканалов назвали группу длинноволосых людей в затертых джинсах, протестующих против вьетнамской войны. Название было презрительным, что-то вроде «умники» (в те времена в ходу было выражение to be hip, означающее «быть в курсе», «просекать»). Тенденция, однако: годы спустя кто-то обозвал новых молодых бунтарей подонками — и появились грязные панки…

Впрочем, известны нам и другие этимологические версии. Согласно первой, «хиппи» — производное от слова happy, то есть «счастливый». Согласно второй — от латинского hypochondria (болезненная мнительность, причудливое состояние меланхолии). Может показаться, что обе версии противоречат друг другу. Как человек может быть одновременно в депрессии и счастлив? А это яркий пример единства противоположностей — хиппи счастлив в своей выдуманной стране грез и мечтаний, хотя внешнему миру может казаться замкнутым, угнетенным и подавленным…

Хипповство — удел тех, кому «еще не тридцать». Джон Апдайк в своем романе «Иствикские ведьмы», описывая одного из своих героев, дал такую характеристику хиппи: «...он был слишком стар, чтобы стать солдатом движения погромщиков витрин и курильщиков ЛСД, и это усугубляло его неприкаянность...».

Надев строгие очки-половинки и проанализировав историю развития хипповского движения, мы заметим определенную цикличность в активности этой контркультуры. Началось все в далекие для современного поколения шестидесятые. Мир настолько выдохся в бездумных мировых войнах, что послевоенная молодежь с пренебрежением и отчужденностью относилась к милитаристам. Правительства США и СССР нагнетали обстановку, пытаясь столкнуть свои народы в жесткое противостояние. Но, как известно, сжатая пружина имеет дурную привычку — распрямляться с двойной силой. Холодная война, Карибский кризис, наконец, американское вторжение во Вьетнам — тут-то и поднялась волна антивоенного движения. «Make love, not war!» — призывали длинноволосые девушки, вставляя цветы в дула автоматов. Вспоминаются кадры из знаменитого фильма «Форест Гамп»: площадь перед Белым домом, огромная разноцветная толпа и возгласы: «А видели мы вашу войну…» Кто собрал эту толпу, кто надоумил их выйти на пикетирование? Имена затерты ржавым «пацификом» на страницах учебников. Остались воспоминания очевидцев о массовом бегстве в коммуны, свободных поселениях хиппи за чертой городов, длинных удавах-маршах перед зданиями правительств и вечернем вдыхании марихуаны.

Почему американское общество поощряло бездельников и романтиков свободной жизни? Еще один парадокс. Наверное, индустриально развитое государство может позволить себе такую роскошь, как свободу действий молодежи. Пока кто-то работает, другие сидят на грязном асфальте, затягиваются «травкой» и тихонько бубнят себе под нос о мире и свободе. Не то, чтобы к хиппи относились враждебно, как, например, в Советском Союзе, — им, скорее, отвели роль внешних раздражителей. «Волосатые» не возражали и по полной оттягивались в антивоенных маршах и антидядисэмовских коммунах, разъезжали в разукрашенных микроавтобусах по сытому американскому захолустью, шокируя добропорядочных жителей всяческими выходками. Идея, распространенная среди хиппарей того времени, — живи в свое удовольствие, не мешая наслаждаться жизнью другим. Снова парадокс: сообщество, называющее себя контркультурой «миру денег и обывательства», жило за счет этого «грязного» мира.

В совершенном мире, вымечтанном первыми хиппи, не было насилия, лживых мифов о комфорте, деньгах и бесконечном потреблении. Хиппи взламывали стены привычных американских стереотипов о крепкой семье, надежной работе и теплом доме. Стены — «это не то, что ограждает мир от нас, а, скорее, наоборот — нас от мира». Слиться с природой и понять, какие мы внутри, под толстым слоем документов, номеров, квитанций, тряпок и косметики… Увлечение восточной мистикой и медитациями увлекало хиппи в глубь себя, в то время как между ними и внешним миром возводилась стена. Но внутри неформального сообщества стены были не нужны. Один «волосатый» мог без стеснения попросить другого о помощи, и обязательно получил бы ее. Расширение сознания предполагало не только самопознание, но и постижение другого как себя. Хотя порой для достижения этих целей выбирали не лучшие средства. Почти вся первая волна американских хиппи вымерла от передозировок наркотиков и самоубийств. Чистые идеи — «Мир во всем мире» и «Нет — войне! Да — цветам!» обернулись ловушкой для миллионов идеалистов…

В 1970-х увлечение хипповством плавно идет на спад, выпуская на сцену более агрессивных и эпатажных панков. Вторая волна «хипповства» накатила в конце 80-х, когда мир ощутил победу капитализма. «Нет мировой глобализации!» — сквозь дым растаманских трубок пронеслось над миром. И снова возникло движение — неохиппи, просуществовавшее всего лет пять. Оставило оно по себе воспоминания о первых неформалах СНГ и перепевании строчек из Pink Floyd. Можно сказать, что это был этап возникновения активного хипповского движения в странах Восточной Европы, истосковавшихся по джинсам и дешевой морали стран Запада. Так нравилось говорить «бэг» вместо «рюкзак» или «тикеты» вместо «билеты»… Тех, кто принадлежал ко второй волне, сейчас называют «олдовыми» хиппи, то есть старыми и умудренными. Идеи в большинстве своем сохранили прежний характер — мир, ненасилие и свободная любовь. Только вот общество с его проблемами было для неохиппи не то, что фиолетово, а совершенно прозрачно, до состояния лампочки. В 1993—95 годах зародилось «неформальное движение» — сообщество рок- и фолкмузыкантов, дистанцированное от тягот и забот социума, и в то же время питающее свои песни этой реальностью.

Третья волна хиппи, поднявшая волосатые головы на «рубиконе нового тысячелетия», настолько отличается от отцов-основателей, что трудно поверить. Главный лозунг «Миру — мир, любой ценой!», стиль одежды зачастую — милитари, плюс флаг с изображением Че Гевары. Эти новейшие хиппи составляют умеренное крыло антиглобалистического фронта. Они могут лечь под танки и «маршем мира» пойти на полицейский заслон. Как и прежде, это молодежь от 18 до 30. И цель у них, как ни странно, все та же — изменить мир к лучшему. Но все равно что-то изменилось. Современные европейские и американские хиппи научились на ошибках родителей. Нет — наркотикам и бездумным половым отношениям, главное — мир. Спасти саму жизнь, целостность этой планеты среди религиозных, национальных и политических разногласий. Не правда ли, звучит наивно и идеалистично? А как еще можно думать в двадцать лет, когда точно знаешь, что тебе ведом путь к истине?

Были ли первые хиппи по сути такими же борцами и бунтарями? Признаем честно: порой за их миролюбивыми утопическими идеями скрывались просто-напросто нереализованность в жизни, закомплексованность и тотальное чувство равнодушия. Большинство из них были просто бездельниками, попрошайками и бродягами. Так и канула в небытие первая волна — одни окончательно сели на наркотики, другие приняли общественную мораль и стали такими же потребителями, как и все.

Другое дело — советские хиппари. Многие из них серьезно пострадали от тоталитарного режима, и хиппарство стало для них средством борьбы. Как кич, как способ плыть против течения, как самовыражение через протест — жесткий, не приукрашенный светлыми идеями. Хиппи, угнетенные жизнью и не изрекающие светлых пророчеств. У служителей Системы они вызывали, по меньшей мере, идиосинкразию…

Яркое пятно в жизни отечественных «волосатых» — проведение масштабных фестивалей по строгим правилам: не пить, не употреблять наркотики и не впадать в беспредельный половой омут. Так называемые «радуги», то есть собрания хиппи, ставили своей целью одно — внутреннее самопознание и духовное общение единомышленников. Именно эти хиппи, путешествующие автостопом в Казахстан, играющие не на сцене, а на улицах, оставили современникам идеи пацифизма в своих песнях…

Среди музыкантов времен перестройки ходила шутка: «Когда появился первый милиционер? Примерно тогда же, когда на Красной площади распустил волосы первый хиппи». А как распустил — тут-то его и повязали.

Сегодня за длинные волосы и цветастую рубашку никому не заламывают руки и не сажают на пятнадцать суток. Да и идеи хиппи, вызвавшие когда-то настоящую революцию, — отрицание общества, основ государства, собственности, антиглобализм, ненасилие, свободная любовь, терпимость к нетрадиционным сексуальным ориентациям и расовым различиям, любовь к природе и естественности,— современным человеком воспринимаются как вполне обыденные. Вроде бы и система рухнула, вот она — настоящая свобода. Делай что хочешь! Что же ты снова цепляешь на шею «ксивник» и играешь бунтарские песенки? Чего тебе не хватает сейчас, одинокий «незалежный» хиппи? Или твое появление в ХХІ веке — очередной виток моды, как рваные джинсы на фотомоделях?

Да нет, пожалуй. Настоящий хиппи вырастает из идей и ощущений, и только потом обрастает фенечками, перышками, колокольчиками и дырками на джинсах. А исходное ощущение, которое породило первых хиппи и заставляет нынешнюю молодежь обращаться к призабытому образу «ребенка цветов» — тотальное разочарование в окружающей действительности. Да, нынешнее общество отличается пестротой, и хиппи в нем уже не особо выделяются. Но разве в современном мире стало меньше проблем?

Хиппи не умирают — они просто перестают звенеть. Но все так же узнают друг друга в толпе и все так же не согласны с потребительством, серостью и бессмысленностью этого мира. Как же они живут? Да очень просто: отработал свое — и дуй на улицу, мимо пропахших бензином автостоянок, мимо прошитых ненавистью очередей, мимо разноцветных толп «майданов» за черту города. Подальше от «картонного Вавилона» с его кризисами, забастовками, выборами и вершением судеб нации. Рекам и лесам все равно, кто следующий поднимет цены на газ…