БЕСОВЩИНА

Чудище обло, озорно, огромно, стозево и лаяй.

«Телемахида», том II, кн.ХVIII, стих 514

Смерть неумолима. Умирают не только люди, но целые государства. Примеров тому в истории не счесть. Ведь у нее свои мерки, свои критерии. И даже то, что раньше казалось величественным в своей значимости, от времени стирается в человеческой памяти. Таковы уж временные масштабы истории. Но идущие вослед все же должны знать правду о тех временах. Особенно если речь идет о человеческих трагедиях. Ведь беспамятство сродни бессовестности.

Время беспощадно. Случается, порой оно разрушает, деформирует истину. Облагораживает трагедии. Притупляет чувство боли. Нередко выволакивает из своих тайников полуправду, которая куда как страшнее лжи. Ибо это - ложь, которая рядится в одежды правдоподобия, тщится выдать себя за истину. Так из небытия возникают политические трупы, отравляющие своими миазмами все живое, совращающие легковерных.

О мертвых ничего или хорошо? Может быть. Смотря какие мертвые. Но как быть, коль мертвые хватают живых, а «живые трупы» стараются реанимировать ушедшее в небытие? И не просто оживить, но превратить в действующие символы, сотворить очередное чудо святого Иоргена и сделать их «живее всех живых».

Страшны не политические трупы. С ними все ясно. Страшны миазмы их тлетворности, отравляющие все окрест.

Именно поэтому мы не вправе забывать наше прошлое. Не только потому, что недавнее прошлое - трагедия нескольких поколений наших соотечественников, но и потому, что это все чрезвычайно опасно для судеб мира, неотвратимо угрожающе для потомков. В конце концов, память о прошлом - предупреждение для будущего.

Жизнь вынесла тому прошлому свой приговор. Тайное стало явным. Время все расставило по своим местам. Hо хватит ли всего этого, чтобы мир не был вновь ввергнут в очередную трагедию?

Что греха таить, немало еще у нас тех, кто хотел бы выбелить в нашем сознании чудовищные преступления большевизма. Предать забвению, вытравить из памяти людей самые страшные десятилетия бесчеловечного безвременья. И все потому, что в самых сокровенных тайниках своих душонок все еще лелеют надежду вернуть себе власть, возродить проклятое народами бесчинство беззакония на новом, качественно новом витке.

Об этом все чаще задумываешься, когда видишь очередное скопище озлобленных людей, плетущихся под отринутыми жизнью лозунгами и знаменами, ведомых излучающими сытое благополучие розовощекими «борцами за народное дело». Эти политические лихоимцы, ловко спекулируя на общенародных «негараздах», которые именно их, этих розовощеких, не коснулись, вновь навязывают людям умственную диету, вновь зовут их «заре навстречу». Дебилизация людей продолжается.

Внемлящей же им «массовке» прошлое чаще всего освещено не заревом революционных борений, но потускневшим отсветом былого. Вот и плетутся эти обездоленные люди в призрачных надеждах обретения ощущения былой молодости. Даже не той, что была на самом деле, а, скорее, - мифологизированной.

Глядя на эти шествия с ритуальными песнопениями и столь же культово подбадривающими лозунгами, звучащими из мегафонов «ведущих», невольно вспоминаешь древнюю историю. Тогда римский император Тиберий, возвышаясь над толпой пока еще свободных римлян, изрек: «О Боже, как они хотят быть рабами!».

И как один умрем... за это...

Еще в 1918 году великий Иван Павлов, предвидя, во что может выплеснуться октябрьский переворот, писал: «Если то, что делают большевики с Россией, есть эксперимент, то для такого эксперимента я пожалел бы даже лягушку». Он понимал, что дурман мифов и легенд для многих зачастую может оказаться убедительней реальности. Так уж устроен мир. И это при том, что история России щедро изобиловала не самыми праведными и гуманными событиями, что каждая строка её кровоточит. И как не согласиться с замечательным поэтом Федором Тютчевым, писавшим, что «русская история до Петра Великого - сплошная панихида, а после Петра Великого - одно уголовное дело».

С уголовщины начался и октябрьский переворот. «Бессмысленный и жестокий» бунт, спровоцированный большевиками, сразу же был направлен в уголовное русло лозунгом «Грабь награбленное!». Политические «паханы» потешили толпу робингудовскими забавами «отобрать и поделить». Тешили, ибо знали, за тем массовым разбоем, за той организованной яростью последует в конечном итоге главное: быдло - в стойло.

Таков был изначальный замысел. Толпа грабила по мелочам, не ведая, что главное у неё уводят из-под носа. Отобрали же и поделили на самом деле большевики. Между собой. Захватили власть!

Они никогда не были партией в общепринятом цивилизованном смысле этого слова, начав с кучки заговорщиков-прихлебателей, выродились в преступную организацию типично мафиозного характера, отвергавшую любые понятия морали. Насилие, грабежи, подлость, ложь, двурушничество и растление людей - изначально были основными методами решения всех их проблем.

Идеалисты по наивности говаривают, что-де революции свершают, мол, они, идеалисты, а вот плодами пользуются негодяя. И очередной миф. Все проще. Как правило, насильственные революции свершаются ограниченными фанатиками. Добычей же они становятся тиранических лицемеров - вождей. «Вожди» - именно так и называли себя большевистские заправилы. Неудачники своего времени, они ко всему были не только фанатиками, но и тиранами. Фанатиками власти и тиранами её сохранения, удержания. И в этом, пожалуй, был главный смысл их путча. Октябрьского переворота.

Заметьте, все время старательно обхожу слово «революция». И не случайно. А была ли на самом деле в октябре 17-го года революция? Тем более социалистическая? Не произошло ли все-таки тогда что-либо другое? Вопросы отнюдь не праздные.

Революция, как известно, - коренное изменение в общественном и государственном строе, ведущее к низложению отжившего и утверждению более прогрессивного миропорядка. Нового и прогрессивного.

В феврале 1917 года монархия была свергнута, произошла революция. К власти пришла коалиция социалистических партий. Социалистических! Было создано демократическое правительство: социал-революционеров и социал-демократов (меньшевиков). Никакая другая партия в правительство не входила, не было власти помещиков и капиталистов. Более того, предстоял созыв избранного народом Учредительного собрания-парламента, в котором большинство тоже составляли представители социалистических партий, предстояло определить и узаконить демократическое будущее страны, иными словами, законодательно закрепить демократию взамен свергнутой монархии.

Произошел переворот. Правительство арестовали. Учредительное собрание разогнали. То есть насильственно было устранено социалистическое правительство и были ликвидированы зарождающиеся демократические институты. А что взамен? Во имя какого прогресса свершен переворот?

Большевики неустанно повторяли, что революции свершаются народом. Свою революцию нарекли социалистической, пролетарской. Но ведь пролетариата, рабочего класса то есть, в России того времени было менее двух процентов от всего населения. Значит? Значит, то был захват власти меньшинством. А где же народ? Безмолвствует?..

Примечательно, но именно это вскоре стало предпосылкой создания фашистских диктатур в мире. С самого начала это было подхвачено итальянским марксистом Бенито Муссолини, развившем теорию «передовых меньшинств», способных «завоевать веру и волю нерешительных масс». Тем более что Ленин обозначил теоретически и реализовал практически личную диктатуру «партийных лидеров» в партиях, которые «должны быть насколько это возможно тайными», «отказаться от демократического принципа». А главное, «воля класса должна исполняться диктатором».

Тут уж Ильич явно лукавил. Диктатор на то и диктатор, дабы исполнять свою волю. А что до партии или класса, то они требуются претенденту лишь для захвата власти. И опоры на них, для её удержания.

Что же касается термина «социалистический», то и здесь особо мудрствовать не стоит. Не только потому, что и гитлеровская, и муссолиневская партии были «социалистическими» и «рабочими» тоже. Но потому, что сам Ленин четко определил будущее России после большевистского переворота. Историческим этапом после захвата власти он видел утверждение в стране капитализма. Правда, государственного. В этом он был непреклонен. «Государственный капитализм был бы для нас гигантским шагом вперед», - писал он. Более того, «государственный капитализм для нас - спасение». Кстати заметить, и Гитлер своей конечной целью видел утверждение в рейхе государственного капитализма. Нe только потому, что вся последующая практика большевистских десятилетий была подтверждением неукоснительного исполнения ленинских заветов, но потому, что в условиях диктатуры подобного рода только рабский труд на государство не посягнет на его политические основы, ибо, как определил Ленин суть своего государства, - «организация насилия для подавления какого-либо класса». Демократического государства.

Не потому ли этот большой демократ через два дня после захвата власти прихлопнул свободу слова, закрыв все инакомыслящие печатные органы, сведя гласность к «Правде» и «Известиям» под контролем Совнаркома и ЦК. И создал, надо думать, для утверждения все той же «ленинской демократии», кровавый ЧК.

Так назовем же вещи своими именами. Не было никакой социалистической революции. Был путч, переворот. Была контрреволюция. Было насильственное утверждение диктатуры. Диктатуры личности с непомерным, патологическим властолюбием.

Этой бесовщины XX век познал немало. И не только Ленина или Сталина, Гитлера или Муссолини. При желании список можно продолжить. Что же касается «коммунизма» или «национал-социализма» - весь этот камуфляж использовался «великими вождями» как идеологическое обеспечение. И не более. Все использовалось во имя достижения личной абсолютной диктаторской власти.

Бывший министр Временного правительства Василий Шульгин, совершив нелегальное путешествие по послеоктябрьской России, писал: «Мертвящий коммунизм ушел в глупые слова, в идиотские речи... Коммунизм был эпизодом. Коммунизм был тот рычаг, которым новые властители сбросили старых». Вот и все!

А достигалось это кровопролитиями народа. Не случайно же «вождь» неустанно повторял слова своего кумира Робеспьера, что «террор - это не что иное, как справедливость». Этой «справедливостью» он оперировал, создавая государственную тиранию, доселе неведомую миру, утверждая свою власть классическим средством контрреволюции - террором. Диктатура пролетариата, по излюбленному выражению Ленина, была «своего рода дубиной, и ничего более». Она-то и превратилась в главное орудие утверждения власти. С дубины какой спрос. Дубина - она и есть дубина, особенно в умелых руках, в руках умелого «правоведа» Ульянова, который, отвергнув начисто понятие «личной ответственности» и «презумпции невиновности», ввел понятие ответственности классовой, коллективной. Отсюда пошли заложничество, концлагеря, массовые репрессии, групповые казни. «Революционные суды должны расстреливать», - неустанно повторял Ленин.

Переломным моментом ленинского терроризма стал его же декрет в январе 1918 года, в котором он с марксистским изяществом призвал к «очистке земли русской от всяких вредных насекомых». Что под этим подразумевалось, он с исчерпывающей полнотой определил в своей телеграмме в Нижний Новгород местным революционным властям: «Вы должны приложить все усилия, образуйте тройки диктаторов, моментально вводите массовый террор, расстреливайте». И вслед за этим в санкционированной им директиве ВЧК местным советам предписывалось «находить, арестовывать и немедленно расстреливать врагов». К врагам же «вождь мирового пролетариата» причислял «мелкобуржуазную стихию», то есть большинство страны - крестьянство, «пресловутую интеллигенцию» и даже «самых крайних революционеров». Его друзьями оставались лишь «сознательные пролетарии». Пока оставались. Ведь всего пролетариев в 1918 году было меньше 2% населения страны. А вот сколько «сознательных», должны были определять его преторианцы из ЧК. Уж они разберутся.

А посему, подытоживая «революционный опыт», в своем письме от 17 апреля 1922 года Ленин писал наркому юстиции Курскому по поводу новых законов, что «статью о терроре необходимо сформулировать как можно шире, так как только чувство революционной справедливости и революционная совесть могут определить условия его применения».

«Революционная совесть»... «Революционное правосознание»... Зловещие слова, которые перекликаются напрямую с «высшим партийным законом». А ведь именно им станет вскоре Адольф Гитлер оправдывать свои массовые кровавые бесчинства в Германии. Правда, между гитлеризмом и ленинизмом все же соблюдалась разница. Гестаповцы незамедлительно уведомляли родственников о казнях, высылая при этом счета за кремацию.

Большевики же даже не утруждали себя уведомлениями родственников своих жертв о их смерти. Где взять столько денег?

Нет, не случайно еще в 1916 году В.Менжинский, ставший впоследствии председателем ОГПУ, характеризовал Ленина как «политического иезуита, незаконорожденное дитя русского абсолютизма, естественного наследника русского трона». А Максим Горький, чьей дружбой так гордился сам Ленин, писал, что тот «настоящий вождь: у него отсутствует мораль и он по-барски безжалостно относится к жизни народных масс». Ибо, как поучал своих присных «вождь», «полагаться на убеждения, преданность и прочие превосходные качества - это вещь в политике совсем несерьезная». Так как «во имя достижения своих революционных целей, своих желаний - все дозволено». Все дозволено. И вот для этого-то и был создан, по выражению первого наркома юстиции И.Штейнберга, «слой революционных убийц».

И уже сразу же после учреждения приснопамятной кровавой ЧК - этой преторианской гвардии большивизма - очередным декретом Совнаркома были созданы концлагеря. Что же касается самой ЧК, то её истинные цели определил заместитель «железного Феликса» М.Лацис: «Чрезвычайная комиссия - это комиссия не для расследований и не трибунал. Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс». А вот как это происходит, один из его присных высказался куда как определеннее: «Для расстрела нам не нужно ни доказательств, ни допросов, ни подозрений». Мы находим нужным и расстреливаем. Вот и все».

Тем более что режим личной власти не испытывал недостатка в добровольцах различных национальностей. Павликов Морозовых было предостаточно. Нет, далеко не случайно замечательный русский писатель Михаил Пришвин записал в своем дневнике: «Нужно знать историю русского преступления - поймешь русскую революцию».

Точной статистики большевистского террора в годы утверждения их власти вести было невозможно. И все же еще в 1923 году в серии статей о большевистской России эдинбургская газета «The Scotsman» предприняла такую попытку по свежим следам. Итоги просто потрясают. Даже нас, переживших ужасы сталинизма, кошмары нацизма. Итак: 28 епископов, 1219 священников, 6000 профессоров и учителей, 9000 докторов, 54000 офицеров, 260000 солдат, 70000 полицейских, 12950 землевладельцев, 355250 интеллигентов, 193000 рабочих, 815000 крестьян.

Таков был первый результат «революционной справедливости», «революционного правосознания». Эти люди сложили свои головы не в боях, а в результате торжества «высшего партийного закона».

И все это было только началом. Впереди еще предстояло стране пройти через тридцатые, сороковые, пятидесятые. Так путем большевистской селекции создавался новый человекообразный подвид - коммунистический гомункулус. Кремлевским бонзам требовалась не просто фанатичная вера в вождя, но искренняя вера в мессианское предназначение его, своеобразная разновидность религиозного фанатизма. А что до сотворения этого, то методику исчерпывающе однозначно определил «любимец партии» интеллектуал Николай Бухарин: «Пролетарское принуждение во всех формах, начиная от расстрела,.. является методом выработки коммунистического человека из материала капиталистической эпохи».

А вместо сердца пламенный мотор

В тридцатые годы вся страна с упоением распевала песню, в которой были примечательные слова: «Нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца - пламенный мотор». Горланили на парадах, демонстрация, даже не задумываясь над зловещим смыслом этих слов. Задумываться было, во-первых, запрещено. Каралось. А во-вторых, поэтому-то и страшно. Ведь не случайно для задумывающихся один из первых самых больших советских концлагерей на Соловках был украшен кумачовым лозунгом: «Железной рукой загоним человечество к счастью». И в этой метафоре была вся суть утверждавшегося режима. Думать, задумываться- значит, преступить закон. А то еще ненароком вспомнят, с какими лозунгами большевики пришли к власти. Помните!?

«Мир народам»! - и страна была ввергнута в многолетнюю братоубийственную бойню - гражданскую войну. Да и потом, долгие десятилетия, сотни тысяч «воинов-интернационалистов» погибали в разжигаемых на разных материках войнах.

«Хлеб голодным!» - и крестьянство было напрочь разорено, а голодоморы смертельным смерчем обрушились на страну. Да и по сей день страну своими силами прокормить не могут.

«Землю крестьянам!» - и ввели крепостничество, которое и по сегодняшний день не стало историей.

«Заводы рабочим!» - и была введена такая система эксплуатации, которой мир не видывал со времен рабовладельчества.

Так что о голове и мозгах речи быть не могло. Куда уж дальше, если «веский продолжатель дела Ленина» солнцеподобный Сталин изрек свое знаменитое, что каждый советский человек - винтик одного механизма, именуемого государством. И незаменимых людей нет... как предупреждение каждому гипотетически несогласному. Отныне советский человек, а это «звучит гордо», вполне мог обходиться железными руками и моторным сердцем, правда, пламенным. Так надежней. Безопасней. Это касалось не только всей массы народа, но и партии, о членах которой «вожди» были не самого высокого мнения.

Семинарист-недоучка, криминальный экспроприатор, освоивший Маркса и Нечаева, терзаемый различными комплексами, не мог не знать, как «основоположники» Маркс и Энгельс относились к своему Союзу коммунистов, к его членам. Так, в своем письме от 13 декабря 1851 года, кстати, через три года после публикации «Манифеста», Энгельс писал Марксу: «...разве мы в протяжении стольких лет не делали вид, будто всякий сброд - это наша партия и люди, которых мы, по крайней мере, официально считаем принадлежащими к нашей партии, скрывая за собой право назвать их между нами неисправимыми болванами? Какое значение имеет «партия», то есть банда ослов, слепо верящих нам?»

Понимают ли это нынешние марксисты-неоретрокоммунисты. А вот Сталин понимал. И будучи последовательным марксистом-ленинцем, разделяя взгляды своих гуру, любил говаривать своим соратникам, стоя на мавзолее, в преддверии очередной демонстрации: «Сейчас снова баранов погонят!» Все-таки прогресс. Не ослов и болванов, а только баранов. Вот ведь как...

До мозгов ли тут. Вполне можно обойтись пламенным мотором. Вождям нужны были бездумные, бездуховные, покорные массы. Требовалось создать, по выражению Бертольда Брехта, «исполнителя великих политических преступлений». Это же было заветной целью и Гитлера.

Для этого требовалось создать нового человека, новый генетический вид. Беспрекословно принявшего не только саму власть партии, но и её право распоряжаться чужими жизнями во славу той же партии. Нe потому ли именитый партдеятель Г.Пятаков заявлял, что «если партия потребует считать белое черным - я это приму и сделаю своим убеждением». Не менее именитый партиец Г.Петровский с трибуны XIV съезда партии изрек: «По нашему большевистскому мнению, что представители всей партии скажут, - это и есть истина». Эта бездумность, сопряженная с безудержной партийной ложью, лицемерием и безудержной жестокостью, развращала общество. Ибо любой сомневающийся, а тем более несогласный, автоматически становился врагом, врагом народа. Именно образ «врага народа» занимал одну из главенствующих позиций в подавлении любого свободомыслия, ведь подчинить людей, объединить их в вечном страхе, а значит, удержать власть в руках, легче всего перед лицом опасности, настоящей или мнимой, образ «врага народа» стал движущей силой воспитания людей с железными руками и сердцем-мотором. Не просто заткнуть рты, но повязать круговой порукой преступлений, сделать «врагами народа», врагами самих себя.

Отсюда и проистекает ленинское: «Каждый член партии должен быть агентом ЧК, то есть смотреть и доносить!» И более позднее бухаринское и микояновское: «Все должны стать агентами ГПУ!» И все это было закреплено законодательно. Постановлением ЦИК СССР от 10 июля 1934 года донос на «врага народа» стал обязательным для всех. Недоносительство - наказуемо в уголовном порядке, повальное стукачество - магистральный путь партии. Стукач - это звучит гордо!

Так уж устроен мир, что энтузиасты даже самых грязных дел, павлики морозовы всегда найдутся. Тем более, если это поощряется. Вот и стали появляться в украинской прессе тех лет сообщения о доблестных стукачах. Один из них в Киеве донес на 69 человек. Другой киевлянин заложил целую сотню. В Одессе бдительный коммунист донес на 230 человек. А в Полтаве не менее бдительный «разоблачил целую организацию». Количество не сообщается. Это сделают потом.

В феврале 1990 года КГБ предало гласности цифры расстрелянных в годы сталинского террора, в годы «ежовщины» только по политическим мотивам - 786098 человек. И это по официальным, далеко не полным данным. Все эти люди были посмертно реабилитированы.

О кровопусканиях того времени написано предостаточно. Не стану повторяться. Ограничусь самым малым. 20 января 1939 года ЦК ВКП (б) своим директивным письмом узаконил ранее практиковавшиеся «методы физического воздействия к арестованным... как допустимый и приемлемый метод». Пытки узаконила партия. Ранее, 7 апреля 1935 года, был издан закон, по которому смертная казнь распространялась и на детей с 12-летнего возраста. Впервые в мировой практике было введено в уголовное право доселе неизвестное преступление: «член семьи изменника Родины», которое каралось от заключения в концлагерь до расстрела. Надо ли после всего этого что-либо еще добавлять. Называть цифры, факты. Ведь точной статистики большевистского беззакония у нас все еще нет. И по сей день архивы спецслужб на замке...

Всякое инакомыслие подавлялось. Так была выстроена партийная репрессивная система, ставшая синонимом государственности. И при этом вся собственность страны была сконцентрирована в одних руках. Даже не партии, а диктатора, вождя. И все это ни в коей мере не противоречило ленинизму, ибо, следуя максиме Сен-Жюста, что «революции нужен диктатор», Ленин на IX съезде партии провозгласил, что «советской социалистической демократии... диктатура не противоречит». Именно он определил демократическое государство (а они называли страну именно так) «как организацию силы, организацию насилия», а сам социализм - «не что иное, как государственно-капиталистический монополизм».

Другой марксист в не менее емкой форме писал о государственности: «организованная, концентрированная, авторитарная демократия». Не правда ли, похоже? Это Муссолини о фашизме.

Кстати заметить, партия Гитлера тоже называлась рабочей, как и ленинско-сталинская. Её программной целью было построение «немецкого социализма», и боролась она тоже против плутократии, т.е. капитала и буржуазии. право же, не случайно Гитлер говорил: «Вообще-то между нами и большевиками больше объединяющего, чем разделяющего. Из мелкобуржуазного социал-демократа и профсоюзного бонзы никогда не выйдет «настоящего национал-социалиста, из коммуниста - всегда». И это были не пустые слова. К примеру член политбюро французской компартии Жак Дорио, кстати, потомственный рабочий, вышел из партии и со своими единомышленниками-коммунистами создал фашистскую партию. Под стать ему и бывший лидер компартии Швеции, основатель коммунистического интернационала Нилс Флюг. Тоже вышел из компартии и тоже создал фашистскую партию Швеции. Так оно и было в 20-30-е годы. Так нередко случается и нынче.

Я.Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма» писал: «Сталинизм перерождается в своеобразный русский фашизм. Ему присущи все особенности фашизма; тоталитарное государство, государственный капитализм, национализм, вождизм. Сталин-вождь, диктатор в современном фашистским смысле». Болгарский же ученый-публицист Желю Желев в исследовании «Фашизм» трактует фашизм и коммунизм как две ветви тоталитаризма. «Фашистская модель, которую мы считаем антиподом коммунистической, отличается от неё лишь тем, что была достроена... экономическая, база», но, как говаривал Гитлер в 1942 году, его цель - государственно-монополистический капитализм, как в СССР.

Аналогий между фашизмом и коммунизмом не счесть. Это и смехотворные требования Гитлера и Сталина называть себя «великими полководцами». И, естественно, культ вождя. И чисто демонстративные, фиктивные функции представительных органов - Верховного Совета и рейхстага. И система выборов-назначений в них. И жесточайшая система репрессий и массового террора, осуществляемых через концлагеря и архипелаг 8 ГУЛАГ. Правда, нужно отдать должное Сталину, - в этом отношении Гитлеру в борьбе с собственным народом далековато до «великого ученика» Ленина. К примеру, в период второй мировой войны в сталинских лагерях на Колыме было от 3 до 5 миллионов заключенных. В это же время в гитлеровской империи под арестом по политическим мотивам находилось 27369 обвиняемых, 112430 осужденных и 162745 - превентивно заключенных. Какое уж тут сравнение. Не тот размах у фюрера по сравнению с вождем. Мелковат фюрер, мелковат. Нет, не тот размах. Ведь только за два года «ежовщины» было репрессировано по политическим мотивам более 3 млн. 800 тысяч человек. Из них было расстреляно примерно 800 тысяч человек. Впоследствии все они были реабилитированы.

Не потому ли один из лидеров русского фашизма К.Радзиевский, захваченный в 1945 году, в своем покаянном письме Сталину просил прощения, так как сразу не уразумел, что «сталинизм - это как раз то, что мы ошибочно называли русским фашизмом».

И если в Советском Союзе все беззаконие оправдывалось кремлевско-цековскими бонзами законами классовой борьбы, то в Германии их место занимали законы расовой борьбы. Вот и вся недолга. Хоть и здесь потребуется определенная корректировка, уточнение. «Классовые» подходы потребовались большевикам на первых этапах - захвата власти и её упрочения, но со временем, особенно в послевоенные годы, были задействованы «теория элиты» и нацистские постулаты. Расовые. Так, кагебистский генерал, член ЦК партии Кобулов в узком кругу «обкатывал» теорию, что «в силу наследственности народ делится на избранных, которые, как и их потомство, должны руководить и занимать ведущее положение в обществе, и неизбранных, которые должны только работать». Особа, приближенная к Сталину и Берии, человек дисциплинированный, импровизациями баловаться не привык.

В это же время в стране начали внедрять и расовые законы. Достаточно вспомнить, сколько народов было репрессировано в сороковые и последующие годы. А в 1950 году марксистский философ Чесноков создал теоретическую основу этих репрессалий. С одобрения самого Сталина пока для «служебного пользования» была опубликована чесноковская работа «О народах, недостойных социализма». Сам же Чесноков стал вскоре на XIX съезде КПСС членом Президиума ЦК партии...

И то были не пустые «научные изыскания». Компания против космополитов. «Дело еврейского антифашистского комитета». Затем и «Дело врачей». Все это было прелюдией к «окончательному решению еврейского вопроса в СCCP». То, что не успел сделать Гитлер в Европе, хотели продолжить Сталин в СССР. Был разработан сценарий от казни на Красной площади «убийц в белых халатах» до массовой депортации в концлагеря всех евреев страны. И только смерть «вождя народов» спасла людей. Не случайно Гитлер, нет, не случайно, с похвалой отзывался о Сталине, видя в нем своего единомышленника в антисемитизме. В чем сам посчитал его нужным заверить при посредстве Риббентропа и личного фотографа фюрера Гофмана.

Произошло это «заверение» в 1939 году во время подписания германо-советского пакта. Но Гитлер, и помимо своих приближенных, был достаточно наслышан о патологическом сталинском антисемитизме. Но вернемся в август 1939 года.

Подписанный договор завершился в соответствии с дипломатической практикой большим приемом. Отличие его от обычных кремлевских было в том, что, дабы не раздражать гостей из Германии, Кагановичу и Мехлису, непременным участникам таких сборищ, было категорически запрещено присутствовать.

Как и приличествует в таких случаях, звучали тосты, здравицы. Сталин поднял тост за Гитлера, которого «любит немецкий народ». Затем и за ...Гиммлера, как «гаранта немецкого порядка». Кстати, представляя Риббентропу наркома Берию, «вождь», не погрешив против истины, сказал нацистскому министру, что это «наш Гиммлер». Мол, и мы не хуже...

Молотов поднял свой бокал за «дружбу, скрепленную совместно пролитой кровью». Надо думать, речь шла о многих сотнях немецких коммунистов, которые в эти дни советское правительство передавало на растерзание «немецкому Берии». Все они потом будут уничтожены в Дахау.

Вернувшись в Берлин, получив, кстати заметить, от Сталина в подарок громадные охотничьи угодья на планируемых к присоединению польских землях, Риббентроп с удовлетворением проинформировал Гитлера, что «русские были очень милы» и вообще он «чувствовал себя среди них, как среди старых национал-социалистов». Лучше и не скажешь. Круг замкнулся...

Р.S. Говорят, время лечит... От чего? От бездумья? Тех, кто желает забыть прошлое? Кто так и не выдавил из себя раба?

Вот и появляются в газете наших, украинских, неокоммунистов «Горькая правда», с позволения сказать, вирши: «Мы всех паразитов достанем, и ясно поймет каждый гад, сколь добрым когда-то был: Сталин, и в этом лишь был виноват». Стишата, как мне сказали, «импортные». Присланы из Москвы.

В этом обожествлении усатого нелюдя, ведь его многочисленные портреты «свежей выпечки» - непременная атрибутика всех необольшевистских «массовок», просматривается не просто очевидное стремление эпатировать нормальных людей, но и непреодолимое желание возродить кровавые времена повального террора, стоившие Украине многие миллионы человеческих жизней. Времена, когда массовые убийства были простой приметой времени, обыденности, быта. И в этом просматривается стремление воскресить времена всеобщего страха - с момента рождения и до самой кончины.

Тоска по временам, когда напрочь исчезала грань между жизнью и смертью, бравирование своей приверженностью им еще и еще раз свидетельствуют о неизлечимой болезни коммунобольшевизма. И имя этой болезни - прогрессирующий паралич фашизма. Именно поэтому коммунобольшевизм и стал политическим трупом. Сам по себе. Не по чьей-то злой воле. Что же до правопреемников, с приставкой «нео-», современных шариковых и швондеров, то их политическую платформу, тщательно закамуфлированную традиционно звучной демагогией, с полным основанием следует назвать «каннибалы за вегетарианство». Направленной на превращение народа в толпу, в поголовье страны, в население, в электорат.

Что и говорить, орлы не сбиваются в стаи. Стаи - участь воробьев и стервятников.