«Альтернатива» о вопросах, прорастающих из мефистофельской бородки Винниченко...

Сначала несколько слов о свободовской программе «Альтернатива». Название обещает борьбу противоположностей, небанальные драматические столкновения и крепкий хребет концепта. Пятнадцатиминутный формат программы требует лаконизма, специфического построения предложения и своевременного использования точной метафоры. Узкое пространство и зажатость между глобальной риторикой прямых эфиров исключает даже попытку ответов на вопрос. Тем не менее точная и сильная постановка вопроса — отдельное и самодостаточное искусство. В эфирном подзаголовке программы звучат несколько слов об эксперименте в политике, науке, искусстве и просто в жизни... Несмотря на некую детскость претензии, в идее эксперимента ничего плохого нет. Собственно, попытка засветиться на страницах «Зеркала...» — тоже эксперимент, суть которого имеет шанс проявиться через несколько подач. В основе нынешней — страх авторов программы за будущее Украины. Мы помним, чем закончилась украинская революция в начале прошлого века. Кто-то склонен трактовать тогдашние события как историю предательства. Кто-то ответственность за трагедию перекладывает на плечи самого народа, а еще кто-то ответ на вопрос вытаскивает из мефистофельской бородки Винниченко. Как бы там ни было, а между нынешней оранжевой революцией и тогдашним переворотом с его «дерьмом и кровью» возникает некая параллель. Кто-то четко зрит и осязает ее, для кого-то эта параллель — не что иное, как виртуальная реальность. Как бы то ни было, но мы все-таки имеем право задать нашим предводителям вопрос о цене ошибки или же слабости в переломный момент в жизни нации.

Андрей ОХРИМОВИЧ

Командиров, способных отдавать приказы стрелять в народ, еще хватает...

Нынешние двадцатилетние, скорее всего, не помнят рок-группу «Банита-Байда». В 91-м пацаны отрывались под ярмообразной аркой у Киевской филармонии и потрясали тогдашних тугодумов бритыми черепами и тяжелометаллическими нотами украинского языка. Клавишника «Баниты...» Виктора Недоступа знали еще как соучастника преступления в создании поэтического гурта «Пропала грамота». Нынче он усердно шифрует музыкальные проекты и сотрудничает с радио «Свобода». Фанам украинской поэзии и музыки будет любопытно знать реакцию Виктора Недоступа на последние события в украинской истории.

Несколько угомонился Майдан, подписана пара-тройка компромиссных соглашений, и жизнь потекла дальше, неся на своих волнах, кроме всего прочего, прекраснодушную украинскую интеллигенцию. По телевизору показали пресс-конференцию с вечнозелеными украинскими художниками и издателями, и, по малороссийскому обычаю, ссылаясь на авторитет российского академика Бахтина, начали эйфорически разглагольствовать о карнавальной культуре. Мол, благодаря юмору и карнавальности оранжевая революция победила! Вот где красота и сила! Украинские смешки одолеют все, а вражинушки сгинут сами по себе, как роса на солнце! Мы победили!..

Это почему-то зацепило и вынудило задуматься. Так ли уж победили? Так ли уж все карнавально? Ведь в разгар событий некоторые командиры спецподразделений раздавали боевые патроны и были готовы отдать приказ стрелять. Бритоголовые на стадионе «Динамо», видимо, тоже были элементом карнавальной культуры. Дальнейший бело-голубой десант (из более адекватных работяг) порой кормили армейским сухпаем украинского производства. До сих пор неясно с таким элементом карнавала, как русский спецназ. И самое главное — люди, приехавшие в Киев из всей Украины; киевляне, несущие на Майдан еду и теплые вещи и берущие на ночлег приезжих... Все они едва ли пришли на Майдан, чтобы помахать для собственного карнавального удовольствия оранжевой лентой. Не за праздником и развлечениями они собирались, а свои права отстаивать.

Теперь о победе. Что-то не чувствуется. Слава Богу, что Украина не провалилась в пропасть, как обычно это случалось. Заглянем в родную историю и увидим Центральную раду, тоже решившую покарнавалить, а заодно разбазарить армию и разрыхлить государственность как раз тогда, когда большевики двинули на Украину, неся расстрел, голодоморы и лагеря. Вспомним инфантильную эйфорию 90-х вокруг независимости — именно в то время начался «дерибан» украинской экономики, развал украинской армии и профанация украинской идеи. Именно во время эйфории возникли финансовые пирамиды, сожравшие пенсии. Именно тогда последовательно внедрялись приемы уничтожения украинской культуры. Именно тогда на мировой арене промосковские украинские дипломаты сдавали позицию за позицией. В метрополии между тем телевизоры разрывались от торжественных речей о миролюбивости и трудолюбии украинского народа.

Ну и немножко о настоящем времени. Командиров, способных приказать стрелять в народ, еще хватает. Олигархи все живы-здроровы и ищут возможность найти поддержку у кремлевских пацанов. Чиновничий аппарат — совковой неповоротливой модификации, да к тому же с прочно впаянной пятой колонной в затылке. Недавние сепаратистские стриптизы губернаторов это четко продемонстрировали. Из поста президента пытаются сделать кресло свадебного генерала. Из парламента — биржу труда. А по телевизору — все та же попса выкидывает коленца.

Карнавала не было. Его придумали художники и издатели. Случившееся политологи назвали революцией. А случилось простое и настоящее: люди Украины на короткое время ощутили себя нацией. Руководство на короткое время испугалось этого народа. Но надолго ли?

Виктор НЕДОСТУП

1917—1921 годы: триумф и поражение Украинской революции...

Виталий Пономарев, профессиональный историк и журналист радио «Свобода». Характерные признаки — черная борода моджахеда и аккуратность в работе. Последняя черта как нельзя лучше способствует составлению исторических хроник.

Украинская революция началась сразу после свержения монархии в России. Уже 17 марта 1917 года представители различных общественных организаций образовали в Киеве Украинскую Центральную Раду. 29 марта, в День праздника революции, на Думской площади (нынешний Майдан Незалежности) на эшафоте была повешена статуя Петра Столыпина. 1 апреля участники стотысячной демонстрации несли почти 300 транспарантов с требованиями автономии Украины в составе федеративной России и только 10 лозунгов — с требованиями государственной независимости.

Опираясь на решения всеукраинских крестьянского и воинского съездов, Центральная Рада 23 июня своим I Универсалом провозгласила автономию Украины в составе федеративной России и образовала украинское правительство — Генеральный Секретариат. Ряд уездных и губернских земских управ, профессиональных союзов, общественных организаций и союзов национальных меньшинств заявили о признании Центральной Рады высшей властью в Украине.

Но летом настроенность Центральной Рады на федерацию уже не соответствовала революционному подъему отдельных групп общества. Поэтому в ночь на 17 июля полк имени Павла Полуботко захватил часть центра Киева и призвал Центральную Раду провозгласить государственную независимость. В ходе уличных боев «полуботковцы» потерпели поражение от воинских частей, верных Центральной Раде.

В августе на Киевщине, Полтавщине, Черниговщине крестьянская молодежь из середняцких и зажиточных семей для защиты от бандитов начала формировать отряды «вольного казачества», уже осенью насчитывавшие 60 тысяч человек. Одновременно развернулась массовая «украинизация штыка» — самостоятельное создание украинских воинских частей. В октябре делегаты ІІІ Всеукраинского воинского съезда заявили о поддержке Центральной Рады тремя миллионами военнослужащих.

Но уже в декабре с началом агрессии советской России против Украинской Народной Республики большинство украинских частей стремительно отступали или, поддавшись большевистской пропаганде, объявили о нейтралитете. Многие солдаты разбрелись по домам. Затем, 30 января 1918 года, у станции Круты от красной армии Муравьева Киев защищали лишь 300 молодых ребят, а против большевистского восстания на заводе «Арсенал» в самой столице сражались только «сечевые стрельцы» и «вольные казаки».

Социалистические эксперименты Центральной Рады и ее неспособность защитить Украину от «красного террора» повлекли массовое разочарование населения и значительно облегчили Павлу Скоропадскому осуществление государственного переворота 29 апреля. Но и против гетмана, как только 14 ноября он издал грамоту о федеративной связи с Россией, вспыхнуло вооруженное восстание. Спустя три дня сечевые стрельцы под Мотовиловкой разгромили лучшие гетманские части, а к концу ноября огромное войско Директории контролировало всю территорию Великой Украины, кроме Киева. 14 декабря повстанцы вошли в столицу, и гетман Скоропадский отрекся от булавы.

Высшим взлетом Украинской революции стало провозглашение 22 января 1919 года Акта воссоединения Украинской Народной Республики и Западно-Украинской Народной Республики в единое соборное государство. Но уже 2 февраля Директория оставила Киев ввиду наступления большевиков.

В течение следующих месяцев в беспощадной «войне всех против всех» и красном терроре энергия революции постепенно угасала. В марте мятеж против Директории подняли атаман Волох на станции Вапнярка и социал-демократы с эсерами в Каменец-Подольске. В апреле под ударами атамана Григорьева французский экспедиционный корпус эвакуировался из Одессы и Херсона, а атаман Оскилко поднял мятеж в Ровно. В июне попытку государственного переворота в Проскурове осуществил полковник Болбочан. Летом основной частью территории Украины овладели крестьянские повстанцы порядка 250 тысяч человек, среди них подавляющее большинство — махновцы.

Символическое значение имело освобождение Киева от большевиков объединенной поднепровской и галицкой армией 31 августа. Однако в тот же день в столицу вошли части русской Добровольческой армии, и после вооруженных столкновений и мирных переговоров украинская армия оставила Киев.

Осенью объединенная украинская армия вела отчаянные бои против большевиков, поляков и деникинцев и, зажатая в печально известном «треугольнике смерти», потеряла от тифа и в боях до 70% личного состава. 6 ноября командование Украинской Галицкой Армии заключило мирное соглашение с Деникиным.

17 ноября украинское войско оставило свою последнюю столицу — Каменец-Подольск. 4 декабря Петлюра решил перейти к партизанской войне, и пять тысяч украинских солдат отправились в Зимний поход по тылам большевиков и деникинцев. Остальная часть Армии УНР перешла на оккупированную Польшей территорию Западной Украины, где была разоружена и интернирована.

Последним взлетом Украинской революции стало освобождение от большевиков объединенным польско-украинским войском украинских земель от Збруча до Днепра. 7 мая 1920 года союзники вошли в Киев, но уже 11 июня оставили его. Их отступление под нажимом большевиков продолжалось все лето, и только 18 августа под самой Варшавой Красная армия потерпела полнейший разгром. В сентябре Армия УНР освободила украинские земли между Днестром и Збручем. 5 ноября в Варшаве представители правительства УНР заключили с Русским политическим комитетом конвенцию о совместных военных действиях против большевиков, а барон Врангель признал Директорию в качестве правительства Украины. 12 ноября объединенная украинско-российская армия с боями перешла Збруч в восточном направлении, но уже 21 ноября снова отступила на запад и была интернирована польскими властями.

В октябре польское правительство отреклось от союза с УНР и в марте следующего года заключило с Россией мирный договор. По нему Украина по Збручу была разделена между Польшей и советской Россией.

В течение всего 1921 года советская Украина была охвачена крестьянскими восстаниями. Против большевиков действовали 464 партизанских отряда численностью от 20 до 500 человек каждый, а войско Махно контролировало целые регионы в центре и на юге Украины.

Последним всплеском Украинской революции стал Второй зимний поход Украинской повстанческой армии в ноябре 1921 года. Армия была сформирована из интернированных в польских лагерях украинских солдат. Ее Бессарабская группа спустя несколько дней возвратилась в Румынию. Подольская группа во главе с Юрком Тютюнником 7 ноября 1921 года захватила Коростень, но 17 ноября была разбита котовцами, 359 солдат из ее состава взяты в плен и расстреляны у города Базар. Волынская группа прошла с боями до самого Киева, однако в конце ноября, не поддержанная измотанным семилетней войной населением, вынуждена была отступить за Збруч.

Виталий ПОНОМАРЕВ

Историка к живым процессам истории подпускать не стоит — может перерезать горло...

Владислав Верстюк, историк и профессиональный знаток социально-национальных цунами. Его специальность — теория революции. Очевидно, он знает, что было с Киевом после Крутов, о расстреле трехсот в Базаре, голодоморах, депортации, борьбе с УПА в Западной Украине и прочее... Все это было после эйфории и опьянения свободой в начале прошлого столетия. Украина тогда тоже праздновала победу. Сначала. Думаю, что страх, скрытый в моем первом вопросе к господину Верстюку, получил некоторое объяснение.

— Могут ли экскурсы в прошлое быть наглядным примером для нашего историко-творческого времени?

— Во время украинской революции начала прошлого века был популярен лозунг: история — это магистра вита, то есть учительница жизни. Сейчас профессиональные историки скептически относятся к этому латинизму. Жизнь не является каким-то поступательным движением по марксистской спирали. Но, безусловно, какие-то осторожные параллели делать можно. Думаю, что события 1917—1920 годов в определенной степени касаются феномена оранжевой революции.

— К этому опыту, очевидно, не помешало бы и присоединить 1991 год...

— Вы правы. Именно тогда начались мощные изменения в мировоззрении людей младшего и среднего поколений. Они пересмотрели концепцию истории Украины, которая перестала быть частью истории СССР или же России. Со временем все это через учебники передалось детям, студентам. Последствия этих процессов мы увидели на Майдане.

— Понятно, но мои опасения касаются дальнейшего развития событий, учитывая тот негативный опыт, который оставили нам некоторые деятели национал-демократии в начале XX века. Меня интересует ответ на вопрос, не демонстрируют ли нынешние вожди тенденцию зайти в ту же реку, о которой Гераклит сказал, что в нее дважды не ступишь...

— Говорить о таких ошибках можно было бы лишь теоретически. Почему? А потому что характер, движущие силы и состав лидеров тогдашней революции радикально отличаются от тенденций времени нынешнего. Коротко объясню почему. В 1917 году движущими силами революции были солдаты и крестьяне, составляющие семьдесят процентов украинского этноса. В Украине не было государственности. В первых рядах революции выступили литераторы, историки, я бы сказала — гуманитарная интеллигенция. Сегодня все это изменилось. На Майдане мы видели представителей преимущественно среднего класса. Это люди, имеющие и собственность, и определенный интеллектуальный опыт, и мировоззрение, отличающееся от крестьянского... С другой стороны, посмотрите на нынешних лидеров. Среди них нет романтиков, писателей. Эти люди прошли военную подготовку в государственных структурах, занимали довольно высокие должности в государственном аппарате. Кроме того, Украина — независимое государство, и речь здесь идет только об изменении власти. Это принципиально меняет ситуацию. Вопрос, заданный вами, я сформулировал бы так: есть ли у лидеров право на ошибки?

— Давайте рассмотрим одну из них. Винниченко, имея перед собой такого сильного и коварного противника, как Россия, вместо того чтобы строить армию, разрушал ее. Цена идиотизма — миллионы, десятки миллионов жертв...

— Я не стал бы так единолично обвинять Винниченко. Просто ситуация тогда была более сложной. Но важно чувствовать настроение момента и своевременно принимать взвешенные политические решения. Приведу несколько другой пример. В начале июля 1917 года большевики в Петрограде подняли мятеж. Обернулось это кровавыми событиями: Временное правительство раздавило восстание. Но в октябре большевики сделали еще одну попытку и победили. Здесь возникает вопрос, насколько точно руководители чувствуют настроение масс, насколько они готовы к захвату власти. Если на эти вопросы нет ответа, то революцию лучше не затевать. Думаю, сейчас эти моменты были учтены. Хотя подготовка была не столь глубокой, чтобы брать штурмом, например, администрацию Президента. Они правильно сделали, когда пошли по пути не всем понятного компромисса, что, тем не менее, вывело нас на выборы.

— Нужно было выдержать стиль бархатной революции?

— Сначала происходит возмущение сознания, революция в головах. Нельзя сказать, что киевлянам не хватает хлеба или еще чего-то, на фоне остальной части Украины они обеспечены лучше. Но они вышли... Многие не ожидали этого от киевлян. Нельзя отрицать того, что после революции настроений может произойти совершенно другая революция. С кровью и насилием. Обе стороны должны остерегаться такого варианта развития событий.

— Поведение Путина и других симпатиков Украины, сепаратистский «движняк»... История знает об этом достаточно. Юго-восточный проект наши «братья» разрабатывали еще в начале прошлого века. Первая столица в Харькове была инициативой Москвы. Наконец, оккупация Украины опять же начиналась оттуда...

— Если говорить о стратегических ошибках, то лучше рассматривать не семнадцатый год, а конец восемнадцатого, когда после антигетманского восстания Директория потеряла время, поскольку у Винниченко были договоренности с московским большевистским руководством о какой-то поддержке. В действительности, когда Директория подняла антигетманское восстание, Москва направила сюда войска и в Курске создала временное рабоче-крестьянское правительство Украины. Фактически на плечах Винниченко она оккупировала Украину и провозгласила здесь советскую власть. Поэтому доверять нельзя никому. Прежде всего нужно обеспечить четкий национальный интерес, а остальное — потом.

— Реальная политика — это всегда жесткая прагматика, часто связанная с малоприятным опытом. Возьмем для примера Россию...

— Я бы не стал так оптимистично оценивать опыт России. В Западной Украине они истребляли УПА, сегодня хотят уничтожить чеченскую оппозицию, а фактически — народ. Что касается сепаратизма в интересующих Россию областях, то я бы не сказал, что он настолько глубок. Различие здесь не в языковой проблеме. Существует, скорее, цивилизационное разделение. Мир живет в информационном, постиндустриальном обществе, в то время как в Донбассе законсервирована архаическая экономика. Это доменные печи, мартены, уголь, который сегодня добывают способами XIX века... В северо-западной части Украины нет металлургии, ей нечего консервировать. За последние пятнадцать лет, пока власть занималась собой, общество совершило огромный рывок вперед. Малый и средний бизнес активно развивается. Образцом для него является Западная Европа. Это миф, что Донбасс с его шахтами и домнами кормит всех. Мне приходилось путешествовать по Соединенным Штатам. Там я не видел фабрик или заводов. Все это давно вытеснено в страны третьего мира. Металлургия — позавчерашний день. Когда мы говорим о юго-восточной республике, то должны понимать, что ядром там являются всего две области — Донецкая и Луганская. Харьковская, Днепропетровская, Николаевская существенно отличаются от них. Мне кажется, что вопрос сепаратизма довольно надуманный. Рабочим в Енакиево или Червонограде делить нечего. Живут они примерно в одинаковых условиях.

— Давайте вернемся к проблеме взятия и удержания власти...

— Очевидно, вопрос не ко мне. Историк имеет дело с уже завершившимися процессами. Только их он может препарировать, по аналогии к тому, как патологоанатом режет труп. К живой истории историка подпускать не стоит, может перерезать горло...

— Параллель с Грушевским?

— В определенной степени да.

«Як хочеться дожити до сенсації, почути у якійсь із передач, що до Москви у складі делегації відбув уперше наш перекладач»

Сергей Борщевский, поэт и дипломат. Познакомился я с ним несколько лет назад в кофейной «точке» на углу Пушкинской и Прорезной. Речь шла о поэтике произведений Бродского, Шевченко, Плужника, Борхеса... Последнего г-н Борщевский переводил. Рассказал о дипломатических буднях на Кубе, общении с Маркесом и Фиделем Кастро. Я взял у него интервью для литературной программы «Каламар». Потом Сергей Борщевский на несколько лет исчез из моего поля зрения. Сегодня наши пути вновь пересеклись. На углу Пушкинской и Прорезной он стоял в оранжевом шарфике и пил кофе. Рассказал, что работает в Минске и подаст в отставку, если победит Янукович. На мой вопрос о том, какие уроки и предостережения из украинской истории должны были взять на вооружение организаторы оранжевой революции, он разразился монологом.

— Я не очень-то люблю слово «революция». Революция и револьвер — однокоренные слова. В Украине все произошло мирным путем. Это успех. Что касается истории, то ее лучше всего обозревать на расстоянии. Ныне легче говорить о Великой французской революции, нежели о дне настоящем. И все же иметь опыт предшественников полезно. Хотелось бы предостеречь от эйфории. Можно по-разному оценивать этот большой пакет, но думаю, что международные наблюдатели, особенно из стран Западной Европы, будут обращать внимание именно на это. Они говорят, что им безразлично, кто будет президентом Украины, только бы выборы оказались честными. Они не столько поддержали Виктора Ющенко, сколько выступили против массовых злоупотреблений в различных уголках Украины. Добавлю к этому еще и субъективные впечатления. Рядом с Януковичем я не увидел ни одного художника, ни одного уважаемого деятеля культуры или науки. В случае с Ющенко все наоборот. И в этом его выигрыш. Возле Ющенко есть достойные люди, каждый из которых много значит для этой земли, народа. Их знают во всем мире.

По поводу предостережений. Хотелось бы, чтобы наши вожди были достойны Майдана. Пусть они будут такими же вежливыми, как эти люди, пусть уступят в чем-то личном и не создают жалких ситуаций с тремя претендентами на одну папаху. Пусть дадут возможность сформировать настоящую демократическую коалицию. Ведь одно дело — прийти к власти, другое — удержать ее. Я видел фрагмент дискуссии между Александром Морозом и Юлией Тимошенко. Полагаю, теперь дискуссии неуместны. После победы нужно сотрудничать.

И еще одно. Сегодня мир поддерживает Украину. Она пока что — на первых полосах всех солидных изданий. Потом где-то что-то случится и об этом будут говорить. Нам важно сотрудничать с Европой на постоянной устойчивой основе. К ней мы относимся не только географически, но и ментально. Мы знаем примеры из истории, когда она нас «кидала». Такая опасность существует и ныне. К сожалению, она зависит от топлива из России. Короче говоря, дипломатия — дело тонкое... Важно, кто будет министром иностранных дел в правительстве Ющенко; важно, кто вообще будет представлять нашу страну за рубежом. Это должны быть люди небезразличные — которым не все равно, какую Украину они представляют.

Вместе с тем мир состоит не только из наших друзей. Украинская свобода не всем по нутру. Возьмите список стран, признавших результаты второго тура выборов. Сейчас они вынуждены сделать дипломатический шаг назад. В голове не укладывается, как можно было поздравлять с победой до завершения подсчета голосов. Это тенденция. Я убежден: России выгодно, чтобы у нас был президент с уголовным прошлым. Януковича из колоды вытащили неспроста. Это «неспроста», видимо, предполагало белорусский вариант — эдакий способ отсечь Украину от нормального мира и нивелировать украинскую независимость. Существует четкая тенденция: быть нашим оракулом, говорить за нас, говорить вместо нас. Думаю, именно поэтому Януковича поставили на кон. Сегодня, когда окружение его покидает, он многому научился. Хотя его ставка на раскол страны и угрозы гражданской войной заслуживают строжайшего наказания. Мы помним сценарий с первой столицей в Харькове. В начале века это закончилось вторжением России.

В 1993-м или 1994 году начались разговоры о том, должна ли Украина быть независимым государством и кому принадлежит Крым, по инициативе тогдашнего министра иностранных дел Украина обратилась в Совет Безопасности ООН. И это помогло. Цивилизованный мир признает Хельсинкские соглашения, признает границы такими, какими они есть. Но существует другая сторона медали. При нормальных обстоятельствах Генеральная прокуратура, Служба безопасности — все, кому положено, должны были бы всерьез заняться авторами заявлений, прозвучавших в Северодонецке. По этому поводу существуют конкретные статьи Уголовного кодекса. Их никто не отменял. Не знаю, быть может, работа в этом направлении уже ведется, но твердо уверен, что дело нужно довести до конца. Мир не знает прецедентов географических автономий. Если такие призывы будут звучать из-за границы, им необходимо давать решительный отпор; если они будут звучать из официальных источников — реагировать соответствующим образом. Зачастую мы видим засланных казачков-клоунов. То Лужков всплывет, то Жириновский, но ведь существует практика объявления таких людей персоной нон-грата. Думаю, одна из первых задач нового правительства — дать поручение Министерству иностранных дел подготовить список таких персон.

В последнее время я обратился к жанру политической эпиграммы: «Як хочеться дожити до сенсації, почути у якійсь із передач, що до Москви у складі делегації відбув уперше наш перекладач». Не важно, что все мы неплохо владеем русским языком, но существуют нормы международного права. Уважая себя, Украина заставит своих партнеров руководствоваться этими нормами.

Где вы видели революцию без жертв?

Андрей Дуда родом с Тернопольщины — края, богатого боевыми традициями национального партизанского движения. Дух этой земли передался ему сполна. Интересуется оружием, умеет неплохо стрелять, но в своей борьбе преимущественно использует слово. Считает этот способ обороны и нападения намного более эффективным. К идее исторических параллелей Андрей отнесся скептически, что, в принципе, видно из самого материала.

Сегодня немало говорят о возможных аналогиях оранжевой революции с уже пройденными этапами украинской истории. Например, с периодом Центральной Рады, Скоропадщины и Директории. Якобы все то же. Начинали с флагов, энтузиазма, массовых манифестаций, но из-за нерешительности грушевских-винниченко финал получился соответствующий.

На самом деле такие параллели являются псевдоисторическими и некорректными. Освободительные движения начала ХХ века действовали в условиях аграрного общества, соответственно, Украина имела абсолютно другую социальную базу революции (в разрезе как социальной стратификации, так и уровня интеллектуального восприятия) и совсем иной уровень материального и коммуникативного обеспечения.

Главное, за что сегодня в основном упрекают Виктора Ющенко отдельные политики и СМИ, — участие в переговорном процессе с преступной властью. Дескать, «власть лежит у ног», а «безвольный» В.Ющенко садится за стол переговоров с Л.Кучмой, более того — принимает участие в пакетном голосовании по политреформе. Я бы посоветовал воздержаться от оценок, основывающихся на анализе политических движений аграрных обществ. «Безвластие» при наличии аграрного и постиндустриального обществ — категории очень разные. В аграрных обществах, в условиях неразвитых коммуникаций взятие власти действительно зачастую зависит от решительности и скорости маневра, вначале главное — захватить телеграф, почту, банк и железную дорогу. В постиндустриальных обществах все эти мероприятия дают незначительный эффект. Украина начала ХХІ века — страна постиндустриального общества на переходе к обществу информационному. Постиндустриальное общество характеризуется несколькими чертами в революционных изменениях: 1) высокий статус жизни человека; 2) ненасилие как метод; 3) значительная роль СМИ, в частности «картинки», элементов шоу; 4) высокий уровень влияния международного права, зависимость от внешней легитимации.

Правда, последняя характеристика, хоть и в меньшей степени, была присуща и аграрным обществам (в период династического права). Анализируя любые государственнические движения, всегда следует помнить об этом аспекте — мало создать государство, необходимо его международное признание. Непонимание этого государствообразующего фактора зачастую приводит к ошибочным оценочным суждениям относительно «нерешительности», «безволия» отдельных лидеров. На самом деле любая революция требует международной легитимации. Именно поэтому Оливер Кромвель не воспользовался в полной мере своим лидерством в Английской буржуазной революции и не стал главой государства. Именно поэтому лидер другой буржуазной революции — украинской — Богдан Хмельницкий (которого, кстати, Кромвель называл братом) вынужден был искать подданство у московского и шведского монархов. Именно поэтому Наполеон Бонапарт стремился к браку с монархическим двором (и именно в его нелегитимном статусе следует искать истоки антинаполеоновской коалиции и более позднего Венского конгресса). Проблема не в безволии их как государственных деятелей, а в объективных условиях международного права.

Хотя индустриальное и постиндустриальное общество сформировало новую систему международного права, вопрос международной легитимации остался. Более того, возросли требования к международной легитимации внутригосударственных изменений. Конечно, есть немало прецедентов, когда государственнические элиты полностью или частично становились вне системы международного права и игнорировали международную легитимацию. Известнейший пример — создание Советского государства в 1917—1922 годах, современные примеры — Куба Кастро, Ирак Хусейна, Ливия Каддафи, Беларусь Лукашенко и т.п. Можно и так. Только заложником такого внесистемного, «независимого» поведения является народ, на собственных плечах несущий бремя внешней изоляции.

Для оппозиции и персонально В.Ющенко легитимация власти была основной составляющей стратегии оранжевой революции. На каком основании мировое сообщество должно было бы признать президента В.Ющенко, если бы власть к нему перешла силовым способом? При том, что около 12 миллионов избирателей Украины действительно голосовали за В.Януковича. Украина — не Пакистан, а Ющенко — не Мушараф. Попытка нелегитимного сценария с присягой на Острожской Библии показала, что это тупиковый путь.

Поэтому была избрана единственно правильная стратегия — «судебная война» и переговорный процесс с Л.Кучмой при участии международных посредников. То, как бездарно работал юридический департамент «Нашей Украины» и как ее штабы «провалили» процесс наблюдения во втором туре, — это уже другой вопрос. Но сама политическая линия была избрана очень правильно.

Ну и в конце концов, а кто сказал, что власть лежала у ног? А если и лежала, то каким образом ее нужно было поднять? Штурмом администрации Президента, Кабмина? Как участник акции протеста я могу с уверенностью говорить о том, что оппозиционные силы чисто технологически не были и не готовы сейчас к силовым акциям: 1) социальная база акции очень неструктурированная, уровень управляемости Майдана чрезвычайно низкий; 2) Майдан, за небольшими исключениями (члены УНСО и СНПУ-«Свободы»), не имеет возможности и опыта ведения силовых уличных акций, проведения штурмов, захвата публичных помещений и т.п.; 3) власть была хорошо подготовлена к силовым акциям оппозиции. Неготовность участников акции протеста к силовым действиям проявилась уже в первые дни революции, когда вечером 23 ноября была попытка штурма администрации Президента. Тогда оппозиции противостояло три тысячи милицейского и военного спецназа. Создание узкого коридора с помощью самосвалов позволяло спецназовцам рассеять демонстрантов без особых усилий. Тем более что колонна демонстрантов в значительной степени состояла из студентов и женщин. 9 марта 2001 года милиции и спецназа возле администрации Президента было значительно меньше, и противостояли им подготовленные бойцы УНСО, но, как известно, в том штурме захлебнулась «Украина без Кучмы». Думаю, это очень хорошо поняла Ю.Тимошенко, которая, вернувшись к демонстрантам на Банковой (после посещения АП), обнародовала слух о российском «Витязе» в форме крымского «Беркута», который находится в помещении администрации Президента и получил приказ стрелять «на поражение». Большинство стоявших в первом ряду демонстрантов поняли «юмор» Юлии Владимировны правильно — отступление должно было иметь достойную мотивацию...

Оранжевая революция — это революция постиндустриального общества, где смена власти происходит бескровно, где протест не сопровождается насилием и результат всегда компромиссен. Так было в Чехословакии, в ГДР, в Грузии. В декабре 2004 года этот список пополнила Украина. Мы, правда, пошли на жертвы — политреформу, но где вы видели революцию без жертв?

Андрей ДУДА