АЛЕН ДЕЛОН ПРОТИВ ВРЕМЕНИ

- Месье Делон, на берлинском кинофестивале в этом году вы за работу в кино получили «Золотого медведя». Вы рады этой награде?

- Конечно - рад, хотя в общем, равнодушен к премиям. Если «Медведя» понимать как награду за всю мою кинокарьеру в целом, то я согласен. Думаю, во французском кино я сыграл важную роль, как, впрочем, и в кино европейском, а может, даже в мировом.

- Вы знакомы с широкой палитрой фильмов от жанрового до художественного кино, воплотив самые различные образы - от киллера до Казановы.

- Казанова? Почему вы вспомнили именно его? Эта роль несколько выходит за рамки моих обычных работ. Печально видеть, что даже профессионалы частенько не замечают разницы между ролью, которую просто исполняешь, и ролью, для которой перевоплощаешься. Казанова - как раз такая роль в том, что касается грима, костюма, веса, который я себе добавил, длинных волос и глубоких морщин. О фильме «Возвращение Казановы» писали: «Делон небрит, прихрамывает и завывает». Это же не я! Всю жизнь я играл героев, но как только брался за роли несчастных или слабых людей, зрители меня отвергали. Такие роли, как в фильме «Спасай свою шкуру, киллер», я играл походя. Но именно в них снимался постоянно.

- Вы делали большое кино с большими режиссерами. Есть ли режиссер, которым вы восхищаетесь более чем всеми другими?

- Нет. Лукино Висконти универсален и интеллигентен, Рене Клеман лучше всех работал с актерами. А Жан-Пьер Мельвиль был прекрасным выдумщиком. Каждый в свое время.

- Когда вы решили стать актером?

- Я совсем не хотел им быть! В мое время все молодые люди мечтали о том, чтобы их «открыли» на улице. А вот со мной именно так и случилось.

- А когда вы решились браться за сложные роли?

- Чтобы состояться, нужна пара лет. Мне повезло, я работал с величайшими деятелями кино в самых благоприятных условиях, благодаря этому я учился.

- Так вы стали и бизнесменом?

- Совсем нет!

- Зачем же основали «Адель-Фильм продюксьон»?

- Я стал продюсером для того, чтобы вести творческую работу. Актер, даже гениальный, всегда остается интерпретатором. «Первые шпоры» я заработал на фильме «Алжирский ад». С коммерческой точки зрения это был полный провал. Моим настоящим «ребенком» стал «Борсалино». Я подыскал сюжет, нашел сценаристов, подобрал режиссера, а Бельмондо и Делон стали главными исполнителями. В силу различных обстоятельств я взялся за режиссуру. Но к первой любви всегда возвращаются - для меня это актерская игра.

- Но вы все-таки и деловой человек!

- Когда я делаю фильм, я занимаюсь всем, но только не бизнесом. В процессе производства фильма «Месье Кляйн» я чуть не лишился последней рубашки. После него вновь пришлось сделать коммерческий фильм. Позже я занимался и бизнесом.

- Скачками, боксом, мебелью, духами...

- Все это я мог позволить себе только благодаря актерской работе. Я покупал лошадей, картины и рисунки.

- Это было вложением денег?

- Коллекционированием занимаются лишь ради удовольствия. У меня были лошади. Где тут вложение денег? У меня была пара рысаков, и мне повезло, что один из них стал мировым чемпионом. В бокс я тоже ничего не вкладывал, а лишь организовал матч, которым никто не хотел заниматься: Жан-Клод Буатье против Карлоса Монсона, потом еще парочку. Случайно я заработал на этом немного денег.

- Со своей швейцарской фирмой вы зарабатываете не только «немного» денег.

- В один прекрасный день я стал сомневаться в своей кинокарьере, сказав себе, что когда-нибудь работа в кино закончится. Между тем у меня трое детей, и на пособие по безработице семью не прокормишь. Для детей я заложил теперь основу. Несмотря на это, позже они смогут сказать: мой отец - актер из «Борсалино»!

- Под своим именем вы продаете духи и очки, а в Японии - и сигареты.

- Ах, всего и не перечислишь. Если желаете, я пришлю вам каталог.

- Сколько же денег вы делаете?

- Прежде всего у меня очень много забот, потому что это означает очень много работы.

- Ну да, работу теперь делают другие, а вы только заботитесь о престиже.

- Мое имя - это уже престижная марка. Но в каждой стране работа идет по-разному. Итальянский галстук не отвечает японским вкусам, а для латиноамериканцев он должен быть чуть более броским.

- Где лучше всего расходится ваша продукция?

- В Гонконге, Сингапуре, на Тайване, в Таиланде, в Южной Корее. Во всяком случае сейчас я зарабатываю больше, чем в самые лучшие мои актерские времена.

- А как насчет проката вертолетов и авиакомпании?

- Ну, это было 15-20 лет назад. Я вообще занимался многими вещами. Моя задача была в том, чтобы по воздуху доставлять в Германию турецких рабочих. Машины должны были летать, а «Эр Франс» постоянно отказывала мне в разрешении создать частную компанию. Если бы я получил заказ на перевозку рыбы, я бы отправил по воздуху и ее.

- Что вы думаете о предстоящих президентских выборах?

- В любом случае я выбираю правых, а кого - увидим.

- Либеральные правые? В Германии вас считают сторонником Жана-Мари Ле Пена. Он ведь ваш друг?

- Да, у меня есть друзья, проповедующие крайне правые взгляды, к числу моих друзей относятся также некоторые известные полицейские и некоторые преступники. Ле Пена я знал еще до того, как он стал известен, поэтому и теперь я не поворачиваюсь к нему спиной. К моим несомненным достоинствам относится верность друзьям.

- У вас много друзей?

- «Если у тебя есть один друг, то ты уже богатый человек», - говаривал мой отец. Я считаю себя богатым, потому что у меня два или даже три друга. Иметь больше едва ли возможно. Это вопрос личности и менталитета.

- Семнадцатилетним вы на четыре года добровольно отправились в Индокитай. Какой опыт вы там приобрели?

- Тогда ужасный, но я так хотел.

- Без этих четырех лет в Индокитае ваша жизнь сложилась бы иначе?

- Конечно. Армии я обязан всем. Поэтому часто оказываюсь в конфликтных ситуациях, создающих впечатление, что я все усложняю.

- Что произойдет, если вам сегодня предложат интересную роль?

- Меня интересует не роль сама по себе, а нечто иное. Режиссеры, которых я любил, уже умерли. Играть в театре у меня нет желания. Хотя бы уже потому, что в воскресенье пришлось бы находиться на сцене. Если я на самом деле захочу перейти на подмостки, я возьму театр в аренду и буду играть что хочу и с кем хочу.

- Восхищает ли вас сегодня кто-нибудь в кино?

- Некоторых я уважаю, но восхищаться? С нынешними электронными трюками я вообще не хочу иметь дела. Конечно, такой фильм, как «Форрест Гамп», технически сенсационен: например, когда Том Хэнкс пожимает руку Кеннеди. Но если это всего лишь электронные трюки, люди больше не верят.