Александр Кабанов: «Поэты—менеджеры среднего звена, пишущие замечательные стихи»

В литературной среде имя Александра Кабанова ассоциируется с современной сложной поэзией, которая ныне в моде. Сам Александр по этому поводу отшучивается: «Сейчас нам кажутся простыми Пушкин и Есенин, а через пятьдесят лет «простыми» назовут большинство современных поэтов...»

Стихи А. Кабанова отмечены литературными премиями: международной литературной премии им. Юрия Долгорукого (2005), премией журнала «Новый мир» (2005) и премией «Планета поэта» им. Л.Вышеславского (2008). Независимая комиссия из ста российских критиков, ста поэтов и ста прозаиков присудила ему звание «Поэт России 2003 года».

Александр — главный редактор журнала культурного сопротивления «ШО», один из фундаторов украинского слема. Его стихи переведены на украинский и немецкий языки Сергеем Жаданом и Энрикой Шмидт. Публиковались в изданиях (в том числе онлайн): «Континент», «Интерпоэзия», «Новый берег», «Сетевая словесность», «Топос», «Поэзия. ру» и др. Автор поэтических сборников «Айловьюга», «Аблака под землей», «ВЕСЬ»(2008).

— Александр, существует расхожее мнение, что настоящий поэт — не от мира сего. Вас считают одним из ярких представителей современной поэзии, но вместе с тем вы крепко стоите на земле, издаете жур­нал, книги, проводите популяр­ный фестиваль поэзии «Киевские лавры». Как вам это удается?

— Образ поэта — безработного, с грязными волосами, мучающего семью хроническим алкоголизмом, достался нам еще от советских времен. Этого малопривлекательного героя всячески угнетает советская или иная власть, и за ним тянется целый шлейф друзей и родственников с поломанными судьбами. Возникает образ нищего, но высокого духом человека, который сеет прекрасное, доброе, вечное, но за которым нужно ухаживать и всячески ему помогать…

Сегодняшние же поэты — состоявшиеся люди, работающие в массмедиа, переводчики и т.д. Если проводить серьезное статистическое исследование, то выяснится, что поэты более-менее прилично зарабатывают, то есть это, грубо говоря, менеджеры среднего звена, пишущие замечательные стихи. Например, Алексей Цветков — редактор Радио «Свобода», Бахыт Кенжеев — переводчик Международного валютного фонда, а Тимур Кибиров, получив­ший недавно самую крупную литературную премию России «Поэт»
(50 тыс. долл.!) — редактор радиостанции «Культура».

То же самое сегодня происходит и в США, хотя раньше там, как и у нас, поэтами были хиппи, битники и прочая богемная публика. И этот образ сохраняется, поскольку ни банкир, ни миллионер в сознании людей не может быть поэтом… Кстати, можно привести исторические примеры: неприлично богатый поэт статский советник Гете, безумно богатый прозаик Лев Толстой и небедный Пушкин. Да и Достоевский, если бы не проигрывал денежки в казино, мог бы вполне прилично существовать…

Я не призываю богатеть, но необходимо зарабатывать, чтобы существовать — с помощью поэзии это вряд ли можно сделать. Поэт — креативный человек, почему бы ему не быть директором или дизайнером рекламного агентства? Изменились времена — изменились и поэты…

— Ваше имя сегодня на слуху, а вот о раннем Кабанове знают немногие…

— А между тем я пришел в поэзию в очень юном возрасте — пишу стихи с шести лет. Первую в своей жизни поэтическую премию получил в журнале «Парус» (с миллионным тиражом), выиграв ее по публикациям за год, целых 60 рублей! Трудно поверить, но я даже получил премию и грамоту Министерства обороны за стихи о Родине.

С 1980-го по 1992 год у меня вышла масса публикаций, в том числе в легендарном московском журнале «Смена». Перестроечный перелом вымел из сознания людей все эти вещи. Люди бросились выживать, ездить торговать в Польшу — было не до журналов.

Тираж «Нового мира», который составлял до перестройки около миллиона экземпляров, упал до семи тысяч. Это показатель того, что произошло в умах.

— Поступать в Литера­турный институт не пытались?

— Нет, окончил мореходное училище, посещал литобъединение и школу молодого журналиста. В 10 классе уже знал, что нужно поступать туда, где пишут, но в Литинститут было сложно — и далеко, и требовались какие-то характеристики… Поступил на факультет журналистики Киевского национального университета им. Т. Шевченко.

Со второго курса забрали в армию, служил в Германии, в так называемой Черной сотне. Занимался разведкой и радиолокацией, поскольку по морской специальности я — радист. Вернулся на журфак в совершенно иную страну, где уже пели не запрещенные никем рок-группы. Это был 1989 год…

С удивлением обнаружил, что в Киеве заработали какие-то новые театры и литобъединения, а наш университет начал проводить литературные конкурсы для студентов. В том же 1989 году в конкурсе победили трое: Саша Чекмышев, Юра Бедрик (известный поэт-переводчик) и я, т.е. двое авторов, пишущих на украинском, и один — на русском. Мы получили от комсомола путевки в Грецию, ГДР и Болгарию. И не было никакого разделения по языковым признакам…

Закончив журфак, проработал два года в легендарной газете «Комсомольское знамя» (в народе — «КоЗа»), переименованной позже в «Независи­мость». И тут известный журналист Слава Пиховшек пригласил меня в свой Украинский центр независимых политических исследований, где я получил грант от фонда «Фридомхаус» — год проживания в Москве, откуда нужно было писать интервью о российской жизни для публикаций в Украине. Так и появились мои интервью с М. Горбачевым, В. Жириновским, Э. Лимоновым и другими неоднозначными героями…

— После каждого отъезда вы возвращались в Украину как в другую страну?

— Удивительно, но получалось именно так, то было время больших перемен. К моменту моего возвращения все независимые газеты превратились в «олигархические». «Независи­мость» доживала свои последние дни — изменив название, она сразу растеряла миллионы читателей, тираж упал до 500 тысяч. Хлынул глянец, на ТВ набирали обороты сериалы…

Я прекрасно понимаю людей, приехавших с заработков из всех этих польш и пытавшихся обустроиться под перестрелки бандитов и распределение денежных паев в Киеве. Они уходили в эту замечательную жизнь на голубом экране, и им совершенно не нужен был Солженицын или Довлатов. А сейчас мы имеем то, что имеем.

Продолжать писать о политике я просто не мог. И тут начался новый период моей жизни: меня пригласил к себе работать хороший поэт и переводчик, главный редактор газеты «Бизнес» Костя Донин. Я возглавил отдел «Практика предпринимательства», сразу столкнувшись с новыми для себя темами и понятиями, например, «рынок кроссовок» или «маркетинг производства пуговиц». Довелось общаться с нашими бизнесменами, которые пережили много разного, в том числе и «от тюрьмы — до сумы»… Мне было интересно и важно понять: как человек становится успешным?

Позже Борис Ложкин предложил мне отдельный проект: создать газету «Деловая неделя», что и было сделано «под ключ»…

— А стихи в то сложное время рождались?

— Я успел издать до 1994 года, перед тем как замолчал практически на восемь лет, две первые книги. Сборник «Временная прописка» выпустили ребята с мехмата нашего университета в 1989 году. Вторую книгу, «Время летающих рыб», издал в 1993-м Слава Пиховшек.

Однажды в компании с издателем Дмитрием Бураго задумался: что подарить жене на день рождения? И вдруг он предложил: «Знаешь что, собери свою старую любовную лирику и сделай книгу!» Так после долгого молчания родилась книга «Ласточ­ка». Дима издал в своей жизни много замечательных авторов, таких как Иван Жданов и Леонид Вышеслав­ский…

В те времена как раз активизировался Интернет, и захватили его не «физики», а «лирики» — люди, что-то пишущие и получающие мгновенный отклик у читателей. Туда сразу кинулись редакторы «толстых» изданий — искать талантливых авторов. Именно таким образом мои стихи обнаружил Алек­сандр Житинский, представляющий издательство «Геликон плюс», который совместно с издательством «Ам­фора» выпустил мою книгу «Айловьюга». Ее неоднократно переиздавали, меня начали приглашать на литературные вечера, пошли новые стихи, стало интересней жить…

— Вы ведете ночной образ жизни, раньше двух часов дня ваши телефоны не отвечают. Это чисто поэтическая особенность?

— Днем я работаю журналистом, а это, как известно, суетная профессия. Поэзия не терпит суеты. Сесть за рабочий стол удается не раньше двенадцати ночи, да и то неизвестно — родится ли из дневной сумятицы какая-то строчка или ничего не произойдет?

У прозаиков совершенно иная творческая «дыхалка», иные творческие «легкие», рассчитанные на длинные дистанции. Я подбираюсь к прозе уже десять лет. Проза — более коммерческий формат, а поэзия уникальна тем, что небольшое стихотворение может вместить в себя два романа — там все концентрировано слоями.

— Вы много выступаете в других городах…

— В среднем у меня получается 30—40 выступлений в год: в Москве, Казани, Питере, Удмуртии, Виннице, Днепропетровске, Харькове, Одессе… Поездки необходимы для новых впечатлений и популяризации книг (учитывая разрушенную систему сбыта). Бы­вают случаи, когда меня приглашают «голые и босые» ребята, которые сбросились по пять гривен, тогда я этих денег не беру. Ну а если приглашает какой-нибудь фонд, скажем, в Варшаву, — можно позволить себе самолет… Благодаря поэзии и такому уникальному явлению, как Интернет, мы не утратили способности понимать друг друга и говорить на общем языке.

— Что побуждает вас ежегодно проводить поэтический фестиваль «Киевские лавры»?

— Когда ежедневно наблюдаешь процесс «обыдления» Киева (закрываются журналы, галереи и т.д.), это напоминает процесс накопления мусора на кухне: становится затхло. Нужно срочно выметать, чтобы хоть на пару дней стало чисто, потом опять завалят, но тем не менее…

Должно же быть какое-то сопротивление происходящему!

— Некоторых шокируют «откровенные» публикации в вашем журнале «ШО» и элементы фестивалей, например, поэтический слем…

— Нужно просто знать Серебряный век русской поэзии. Маяковский с татуированными щеками, который дрался с Есениным. Или турниры поэтов, где неизменно побеждал король поэзии Северянин. Или солнечные ванны на крыше дома Максимилиана Воло­шина, которые принимали абсолютно обнаженные Ахматова и Цветаева, в результате чего рождались доносы жителей Коктебеля местному градоначальнику о том, что на их глазах происходит жуткий разврат…

Человеческая природа и природа творчества совершенно не изменились. Есть люди, которые возмущаются, увидев на наших страницах «откровенную» картину известного художника. И они же вечером едут в корпоративную баню с голыми девками…

Слем — это турнир молодых. Мы первыми в Европе издали книгу «Слем», это слово американского происхождения, что означает «сдвиг», т.е. отрыв.

— Говорить с вами о поэзии как о хобби, естественно, бессмысленно. Расскажите о других увлечениях.

— Рыбалка. Рыбачу на Днепре, у родителей в Херсоне и в Египте, где жить примерно в пять раз дешевле, чем в Киеве, а море чище. Кандидат в мастера спорта по шахматам. Читаю абсолютно все и с большим удовольствием — будь то хороший детектив или хорошая авторская литература.