Властелин Днепра

10 октября исполняется 80 лет со дня пуска ДнепроГЭСа. Тот, кто хотя бы раз с берега легендарного острова Хортица видел изящный изгиб грандиозной бетонной плотины, сдерживающий звериную мощь Славутича, навсегда запомнит этот выдающийся памятник человеческому разуму.

Вместо предисловия

Издревле люди селились по берегам рек, зная, что река всегда напоит и прокормит - не только рыбой и раками, сочной травой для скота, но и приведет в движение мельницу, оросит пашни. Она была главным торговым путем, позволявшим городам, стоявшим на ее берегах, активно развиваться.

Точно также и Днепр всегда был важной транспортной магистралью; знаменитый путь «из варяг в греки» пролегал вдоль его берегов, спотыкаясь лишь о вековое препятствие - Днепровские пороги. Только в прошлом веке эти особенности Днепра стали еще и незаменимым поставщиком энергии, давшей жизнь огромным украинским территориям.

Непреодолимое препятствие

Перенесемся во времена доледникового периода… Возле Киева Днепр наталкивается на так называемый украинский щит. Почему щит? 2,6 млрд. лет назад земная кора, состоящая из твердых пород (в основном гранита), взяла и вздыбилась в этом месте. Горизонталь стала вертикалью, которая напрочь изменила спокойный характер реки. Размеры щита впечатляют - он тянется широкой дугой от южного водораздела притока Днепра реки Припять вдоль Днепра, пересекает его по линии нынешних Днепропетровска - Запорожья, и оканчивается в районе Донбасса.

Возле Днепропетровска воды реки прорывались через длинную гранитную гряду, наполняющую русло огромным количеством порогов и каменных перекатов. На пути к Запорожью стояли девять порогов и несколько десятков каменных гряд. Общая протяженность неприступных баррикад, коварно расставленных тут и там для утлых суденышек по всей ширине Днепра, составляла около 75 км. Самым проклятым местом был Ненасытец - порог, который из-за чрезвычайно быстрого течения даже зимой не замерзал. Здесь коварные выходы гранитных глыб в русле Днепра довольно часто ставили могильный крест на путешествующих и торгующих.

Со времен императора Византии Константина Багрянородного, описавшего мытарства странствий по Днепру, каждый из порогов - Кодакский, Сурской, Лоханский, Звонецкий, Вовниговский, Будиловский, Лишний или Вольный - был опасен, и поэтому на самой большой реке Украины веками не было сквозного судоходства: даже в «продвинутом» XVIII веке сообщение осуществлялось на участках от Херсона до Александровска (Запорожья), от Александровска до Екатеринослава (Днепропетровска) и от Екатеринослава до Черкасс. Товары, вот незадача, приходилось перегружать и тащить волоком, минуя пороги по суше! Да что товары - эскорт императрицы Екатерины Великой, приехавшей в 1787 году лицезреть успехи князя Григория Потемкина, едва прошел через бурлящие пороги.

Вверх по течению сплавлять товары было еще сложнее - всем известна знаменитая картина Ильи Репина «Бурлаки на Волге», характеризующая рабский труд тех, кто реально первым тянул лямку экономики России эпохи становления капитализма. На Днепре же бурлаков не было, практиковалась в основном конная тяга. Коноводами, вытягивавшими с помощью лошадей баржи с товаром с нижнего течения Днепра вверх, работали прибрежные жители, которые после оформления договора на выводку судна приезжали со своими лошадьми. Людям приходилось идти целый день, в зной и холод, иногда под дождем, по размокшей или плохо расчищенной тропе вдоль Днепра, по которой шли упряжки лошадей, перебираясь вброд через встречные ручьи и речки. Осенью промокшим и озябшим людям негде было согреться и обсохнуть, помогало только сено, запасенное для лошадей, в которое можно было хотя бы зарыться.

Казалось, так будет вечно.

«Не верю!»

Электричество было практически неизвестно даже тем гражданам, чей удел был жить возле крупных городов, вплоть до революции. За тридцать верст от Киева в конце ХІХ столетия была тьма несусветная. Крупные землевладельцы устанавливали небольшие электростанции, но число их было неизмеримо мало. Лучина, лампада, вонючие и покрывающие сажей все вокруг светильники на топленом сале, керосиновые лампы у зажиточных селян - вот и весь набор осветительных средств в ту пору. До начала Первой мировой 33 небольшие электростанции пытались осветить миллионы квадратных километров Российской империи. Куда там! Да и к 1917 году число станций хоть и выросло вдвое - до 75, но мощность практически не изменилась. Даже в Москве перед революцией электричества не было в 70% жилых домов.

Заезжий английский фантаст Герберт Уэллс иронически писал: «Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасла торговля и промышленность? Такие проекты электрификации осуществляются сейчас в Голландии, они обсуждаются в Англии, и можно легко представить себе, что в этих густонаселенных странах с высокоразвитой промышленностью электрификация окажется успешной, рентабельной и вообще благотворной. Но осуществление таких проектов в России можно представить себе только с помощью сверхфантазии».

30 сентября 1920 года, по случаю отъезда английского писателя, был дан обед в Петрограде. Председательствовал Максим Горький. Как вспоминают очевидцы, Уэллс с видимым усилием ел «роскошный обед», а оголодавшие петроградские литераторы с упоением поедали поданные ростбиф и кулебяку - из прошлых времен. Много написавший о возможном развитии миров, противоречивый Уэллс, встречаясь с Лениным, назвал его «кремлевским мечтателем». И еще две вещи удивили его: Россия - «это единственная страна в мире, где рабочим играют классическую музыку». «Люди обносились… Вряд ли у кого в Петрограде найдется, во что переодеться», - так прямо и написал рискнувший приехать в СССР Уэллс в своей книге «Россия во мгле».

С тем и уехал к своим, не менее туманным берегам.

Кто придумал план?

У ревностных критиков советского строя в кармане всегда есть сильнейший, на их взгляд, аргумент: так называемый план ГОЭЛРО, позволивший воздвигнуть электростанции в Европейской части России и не только, был выпестован задолго до революции. Они отчасти правы. В 1910 году столыпинским правительством по соглашению с американским концерном «Вестингауз» было начато строительство Волховской ГЭС, мощность которой должна была приблизиться к 58 МВт. Тогда же начато обсуждение строительства станции на Днепре. Немцы - концерн «Сименс», который запустил еще в 1892 году трамвай в Киеве, и американская компания «Вестингауз», предложили проложить канал в обход будущей ГЭС; по их мнению, он сделал бы пучину судоходной. Цена вопроса - 600 млн. золотых рублей. Строительство должно было начаться в 1915 году, но выстрел Гаврилы Принципа в Сараево поверг мир в другую пучину.

Пуск Волховской ГЭС состоялся 19 декабря 1926 года: молодая страна получила День энергетика, а отчеты свидетельствуют об увеличении мощностей в разы - 18,5 тыс. кВт вместо 1000 в 1917-м! Прикладное значение электростанции тоже велико: 14 мая 1932 года на Волховском алюминиевом заводе благодаря ей был получен первый советский алюминий.

После успешного пуска ГЭС на Волхове лозунг «электрификация всей страны» перестал быть таковым; на повестку дня выдвигается задача строительства новых гидроэлектростанций.

Любопытно то, что внимание строителей было направлено в сторону Юга России, но лишь на необходимость свободного прохода судов через Днепровские пороги; гидроресурсы Днепра их не привлекали. Достаточно сказать, что первые судоходные проекты появились еще в 90-х годах ХІХ века, а первый план строительства электростанции - в 1905 году (гениальный инженер Г.Графтио). Зато после революции в плане ГОЭЛРО строительство Днепровской станции занимало первое место: уже в 1921 году было принято постановление Совета Труда и Обороны «О строительстве ДнепроГЭСа».

Без советчиков обойдемся!

Профессор И.Александров разработал оригинальный проект гидроэлектростанции близ острова Хортица - там, где скалистые берега продолжали сужаться, а глубина увеличиваться, достигнув у колонии Кичкас наибольшей своей величины в 40 м при ширине русла в 175 м. Это место называли Волчьим горлом. Рядом с ним в начале ХХ века был построен Кичкасский мост, а позднее запроектирована та самая плотина ДнепроГЭСа.

На правительственном совещании, созванном в конце декабря 1926 г., обсуждался вопрос об осуществлении этого проекта с помощью иностранных специалистов.

«Зимним днем созвали десятка два спецов в Кремль, в СНК, - вспоминал один из участников совещания, Александр Винтер. - Идет вопрос о постройке Днепровской гидростанции. «Не можем рекомендовать строить самим. Дело слишком большое, опыта нет у нас в этих делах», - так высказывается большинство. Трое высказались против, в том числе совершенно безоговорочно и я: «Если будет дано нужное оборудование - сами сделаем». Решение принято: нас троих и назначить на работу». Эти трое были: Б.Веденеев, до этого строивший Волховскую гидроэлектростанцию, П.Роттер, известный строитель из Украины, и - Винтер.

Думается, что решение строить своими силами стало возможным еще и потому, что недавно был отлучен от руководства комиссией по строительству ДнепроГЭСа Лев Троцкий. Впоследствии он напишет об этом периоде более чем откровенно: «Сталин, а значит, и Молотов, выступали решительными противниками Днепростроя. …Сталин пускал изречения такого рода, что нам строить Днепрострой то же, что бедному мужику покупать граммофон. Когда же после выхода моего в отставку был произведен поворот на 180° и я выразил по этому поводу свое недоумение на заседании ЦК, Сталин объяснил, что раньше-де речь шла о полумиллиарде, а теперь всего лишь о цифре в 140 миллионов».

Сталин ошибся! Тут я подумал, что если бы я написал эту фразу в те тревожные годы, то, уверен, повторил бы судьбу прадеда и деда, расстрелянных в далекие 1930-е!

Цифра в полмиллиарда действительно звучала, но в связи со всеми объектами Днепровского промышленного комбината, новыми заводами, которые должны были стать главными потребителями энергии ДнепроГЭСа; именно их стоимость - 250-300 млн. плюс Днепрострой и составляли врезавшиеся в память вождя полмиллиарда рублей! Однако эти заводы сами по себе входили в строительные планы собственных отраслей промышленности; без Днепростроя они бы просто не появились.

Вспомним к тому же 600 млн. золотых рублей, которые планировалось направить на работы на Днепре перед Первой мировой; на их фоне стоимость советского строительства грандиозной ГЭС и заводов на Днепре просто мизерна…

15 марта 1927 г. на живописном берегу Днепра, на скале под названием «Любовь», взвился алый флаг с надписью «Днепрострой начат».

* * *

31 января 1927 года Политбюро, уже без Льва Троцкого, приняло все же уклончивое решение о стратегии возведения Днепростроя: «собственными ресурсами при условии привлечения компетентной иностранной помощи». Принятое решение вызвало немало возражений. В иностранной печати появились критические статьи по поводу проекта, на Западе не могли даже представить, как это «русские вознамерились в течение пяти лет построить самую мощную в мире гидроэлектростанцию».

Социализм на отдельно взятых берегах

Если взять калькулятор и произвести несложные операции, то выходит, что 250-300 млн. (заводы) и 140 млн. (ДнепроГЭС) - никак не полмиллиарда рублей. И это действительно так!

7 февраля 1927 г. Александр Винтер был назначен главным инженером, а вскоре начальником Днепростроя. Те «недостающие» миллионы рублей благодаря этому человеку не ушли в песок и не были разворованы. Крайне интересно то, с чего он начал. Не будучи политиком, а только лишь инженером, Винтер, тем не менее, принял все меры, чтобы стройка в кратчайшие сроки вступила на путь интенсивной работы: Винтер начал строить… жилье для строителей и будущих эксплуатационников и развернул сооружение вспомогательных объектов. Заботиться о людях, чтобы иметь право требовать, - от этого правила Винтер не отступал никогда. На правом берегу Днепра были построены удобные жилые дома, фабрики-кухни, хлебозаводы, детские сады, столовые, бани (одна из них работает до сих пор! - А.А.), высажены деревья, цветы и кустарники, запущены водопровод и канализация. Даже сегодня, проезжая через Правый берег Запорожья - такое название сохранила эта историческая местность со времен Винтера, можно увидеть Соцгород - функциональные коттеджи для специалистов и иные конструктивистские сооружения тех лет, автором которых стал будущий академик архитектуры Виктор Веснин.

Не будем забывать при этом, в какое время все это строилось!

Если бы Винтер начал где-либо проводить такую социальную политику сегодня, то его бы сходу избрали нардепом. А может, сочли бы популистом и подвергли обструкции в СМИ и Интернете. Получается, что понятие «черный рот» очень древнее, а методика очернения, оказывается, берет свое начало с незапамятных времен; в Москву посыпались жалобы на то, что, вместо сооружения плотины, Винтер занялся не тем, ради чего был назначен руководителем. Если бы не поддержка наркома Григория Орджоникидзе, быть бы Александру Васильевичу в ГУЛАГе. А так прочный тыл стройки был создан, что позволило развернуть основные работы на самом высоком уровне и достичь максимальной производительности труда. Стройка была основательно механизирована, оснащена вспомогательными производствами - механическими мастерскими, лесопильным, бетонным, кислородным заводами, компрессорными станциями, транспортным хозяйством. По тем временам Днепрострой был образцовым предприятием, но проблем хватало: хотя зарплата была неплохой - до 4 рублей в день, текучесть среди чернорабочих составляла 300%!

Вместо послесловия

За годы строительства рабочие выкопали и переместили 8 млн. кубометров грунта, вручную уложили в тело плотины 1 млн. 200 тыс. кубометров бетона. За один сезон 1930 г. предстояло уложить 427 тыс. кубометров бетона. Максимальной тогда считалась укладка бетона на строительстве Вильсоновской гидроэлектростанции в США, где объем бетонных работ в течение одного сезона составил 380 тыс. кубометров. Куда там - 550 тыс. кубометров на Днепре! Никакими репрессивными мерами этого нельзя было бы добиться - подневольный труд никогда не дал бы такой выход и, главное, качество: доказано временем.

Один из американских консультантов строительства X.Томсон, назвавший встречный план (550 тыс. бетона против 380) «детской игрушкой и бахвальством», вскоре изменил свое мнение. «Мы видели, - заявил он, - бетонирование в различных частях света в течение долгого времени, но впервые кому-нибудь из нас приходилось наблюдать бетонную лавину. Эта картина производит сильное впечатление. Самое замечательное - это то, что лавина продолжает катиться с неослабевающей силой, и все без исключения воодушевлены новым порывом и захвачены быстрым стремлением вперед!»

К 1939 году ДнепроГЭС достиг проектной мощности 560 МВт. 78 ГЭС общей мощностью 8,4 МВт, работавших в России перед началом Первой мировой, как-то слишком мелко выглядят рядом с Властелином Днепра.

* * *

А я все же думаю, что весь успех - в той днепровской скале под названием «Любовь».