Обманут ли нас еще раз, и согласимся ли мы с этим

Была некогда древняя шутка о двух мешочниках, отце и сыне. По-современному это — представители среднего класса, малого бизнеса, гражданского общества. Это уже как вам будет угодно.

Едва они впихнулись в поезд, запыхавшиеся, с мешками, как тот тронулся. И более расторопный, заметив смену пейзажа в окне, мгновенно выкрикнул сакральное: «Хватай мешки, вокзал отходит!»

Как изменился стиль жизни украинцев за время войны? Не забываем про сон, секс и заботу о собственном здоровье

Логика, критическое мышление — все же было на месте, как и мешки. Небось, тоже полные стратегий и нарративов. Трудолюбивые и упорные люди сильно спешили с вещами именно на вокзал и едва успели. Они действительно знали, куда так быстро спешили.

Ну а поезд… Что такое поезд? Какая-то менее важная, эстетически несовершенная часть вокзала. Не стоит такого пристального внимания, как то сакральное место, куда они стремились.

То есть мешочные (рынковые, сейчас бы сказали) ценности, мотивационные ориентиры, логистика сработали очень хорошо. Но что делать, если вдруг оказывается, что вымечтанная геолокация намеревается куда-то коварно шмыгнуть?

Первое — надо хватать ценности в охапку. Второе — проявить активную жизненную позицию, то есть открыть двери навстречу новой реальности. Может, еще удастся вокзал как-то догнать. Кто-то небезразличный услышит, дернет стоп-кран вокзальный. И все снова встанет на свои места. Отстроится предыдущая реальность.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Когда же кто-нибудь придет и порядок наведет

Эта немудреная присказка о том, что картинка в окне нашего общего поезда меняется быстрее и внезапнее, чем представлялось до сих пор.

Есть классические расхождения между каждой властью и каждым обществом. В зависимости от страны, они большие или меньшие, пропорциональные или не очень. Они дышат, меняются в размерах, и это такой извечный раздражающий процесс диалога, заменивший междоусобицы, начиная от древнеанглийской «Магна Карта».

Посполитым эта вся политология не очень интересна. И это справедливо. Потому что они видят и говорят о том, что их конкретно беспокоит. И это никакая не метафора боли, а вполне понятная физическая боль потерь, которую никаким единым марафоном не вылечить. Ну и дальше возникают вопросы. Фишка в том, что в начале вторжения, когда вопросы возникали, ответы быстро находились, потому что всего функционала и было что мы с вами. Это вот теперь все сложно, несвоевременно и все такое прочее.

Разберем немного эти претензии. Здесь прежде всего следует разграничить условную власть на логистически-организационную составляющую и на партийно-политически-электоральную.

«Мои знакомые стали улицами». Как и почему надо чествовать героев, и какие этому есть угрозы

По первой части в обществе есть люди (хоть и немного, к сожалению), уже годами прекрасно ориентирующиеся в финансово-правовых аферах бюрократии и аргументированно выставляющие очередной власти свое очередное «шозанах». Потом, переведенное на хороший английский, «шозанах» правильно впаривают партнерам Украины в ранее невпихуемые политические места. И оно все вместе с мешками наших ценностей исподволь как-то движется в направлении метафорического вокзала.

Здесь процесс прозрачен и эффективен большей частью потому, что клептократия по инерции старается воровать деньги западных партнеров Украины. Они, конечно, понимают и уважают наши культурные традиции, но до определенного предела.

В партийно-политически-электоральной части все печально. В первую очередь потому, что она не просто существует, а старается цвести и буйствовать в условиях войны. То есть она себя вполне отстроила, согласно собственным лозунгам, и пробует крышевать упомянутое выше на новый лад уже под новыми лозунгами.

Медовый месяц власти и общества миновал больше чем полгода назад. В самом начале вторжения (а где-то и предусмотрительно) власть преимущественно испарилась, особенно на местах. Самоорганизация украинского общества по качеству была очень далека от сегодняшней похвальбы на эту тему, но по крайней мере она точно состоялась. Начала складываться какая-то действенная конфигурация миллионов взаимно мотивированных людей, где лидерство определяется исключительно эффективностью действий.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Психическое здоровье. Позаботься о себе сам

Глядя на это несертифицированное и волюнтаристское безобразие, власть начала потихоньку и вежливо проситься назад в общество. Великодушная украинская общественность, уважая вековую традицию наступать на грабли, радушно распахнула объятия. Дальше все было и есть, как в сказке. Точнее, как в сказке «Рукавичка».

Лозунги восстановления Украины не могут никого оставить равнодушным, учитывая масштабы разрушений. Это же действительно берет за живое. Но эти лозунги, в частности (по самому смыслу термина «восстановление») означают возврат к какой-то довоенной системе общественно-политических взаимоотношений.

И дальше начинается тонкий лед уточнений: какую именно модель Украины, при каком конкретно президенте или гетмане можно считать достойной восстановления? В этом месте обычно повисает гнетущая тишина, после которой традиционно налетает шторм из разных ботоферм. Который традиционно заканчивается ничем, кроме подъема культурно-исторической пены.

Учитывая это можно сказать, что восстановление Украины в его демагогической части идет полным ходом. Потому что всем этим лозунгам и спорам больше тридцати лет, начиная с «Украинской духовной республики» и выдачи удостоверений гражданства УНР в начале 1990-х, не говоря уже о дискуссиях «Народного Руха».

О чувстве патриотизма: спокойно, уравновешенно, без театральных жестов

Хотел было сказать, что параллельно со всем этим идеологическим вертепом идет страшная кровавая война. Но, похоже, что уже не параллельно, а перпендикулярно.

Объясню эту мысль так. В общем демократическое украинское общество развивало свою демократию не столько вследствие развития соответствующей законодательной базы и механизма неукоснительного исполнения законов, сколько вследствие постепенного снижения принципиальности.

Выдавали это за извечную народную мудрость и правильное понимание туземцами принципов демократии, за что нас одной рукой хлопали по плечу, а второй отбирали ядерное оружие и оружие вообще.

Мы шизофренически признавали не просто существование коммунизма как идеологического явления, а компартии Украины (только вслушайтесь в это прекрасное словосочетание) как полноправного участника государственного строительства страны, которую они и их предшественники физически уничтожали, морили голодом, тюрьмами, ссылками. Да, гражданское общество как-то там периодически высказывалось против этого. И что с того? Это общество показывали в демократических медиазоопарках Европы и США — видите, плюрализм!

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Советы психолога: как распознать посттравматическое стрессовое расстройство

Потом мы демократически признавали бандитов, потом — олигархов (это же капитализм, что вы хотите!), пока наконец не выбрали себе президентом алчного хама, который подавился Майданом.

(Внутренний протест читателей против авторского «мы» легко преодолевается, если вспомните, как десятилетиями во время подсчета голосов в прямом эфире с одинаковой динамикой менялась телевизионная раскраска с Запада на Восток. Так оно и сейчас никак не изменилось.)

Повторю еще раз. Создание украинской политической нации поставило под угрозу благосостояние и благополучие глобальных политических игроков.

И они, визуально противоположные, принялись прививать украинцам глобальную беспринципность под вывеской демократии, толерантности, плюрализма и всякого такого прочего. Главное — чтобы не мстили за поругание, не уничтожали своих врагов, не преследовали их по закону или по совести, не ограничивали их в правах.

Чтобы даже мысли такой не возникало. Имеешь убеждения, имеешь принципы — фу-фу, не демократ, положительная дискриминация тебе и визовые ограничения.

Как украинцы относятся к России и ее гражданам? Братьями мы никогда не были

Так вот, война, вне всех этих афер, породила огромное количество людей с убеждениями и принципами. Для всей этой пацификационной агентуры влияния, что кацапской, что западной, прекрасно чувствующей себя в Украине вследствие мудрой государственной кадровой политики, это очень неприятный фактор.

В чем заключается эта неприятность? Все прошлые времена, включая войну 2014 года, эта упомянутая толерантность-беспринципность позволяла существовать разновекторным слоям общества параллельно. Этакий геометрический парадокс. Разных там радикалов, националистов, добровольцев, патриотов можно было перессорить, расщепить, взаимно натравить, купить. Потому что эти социальные группы были параллельны с другими. То есть подобными, но другими. А следовательно, можно было найти горизонтальные инструменты влияния, вербовки, кооптирования, коррупции.

Ну, однако же так не бывает. Ты либо иной, либо подобный. А эта хитрохвостость наша, чтобы и тут, и там иметь выгоду, одноразовая же. Один раз тебя использовали, и все.

Так вот. Говорить как-то о текущей психологии людей на войне всерьез — обманывать себя и других. Если вы понимаете, о чем речь, то нет надобности это как-то детализировать. А если до сих пор не понимаете, так с какой стати вам это надо объяснять, чтобы что? Если у вас есть локальные личные проблемы в адаптации кого-то с кем-то, то на втором году большой войны есть уже куча вполне разумных специалистов, которые вас утешат за небольшую плату.

А я ограничился бы лишь фактором социального влияния и возможными рисками. Замечу, что рисками с точки зрения финальной эффективности, а не «несвоевременно». Также я бы обошел морально-этическую составляющую, и вот по каким причинам. Весь моральный ропот и поэтические заклятия с точки зрения их эффективности не достойны одного патрона 5.45. Я уже не говорю о «Баррете». Под эффективностью я имею в виду необратимость результата, а не то все, что я видел тридцать лет.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Война. Как изменились отношения украинцев с Богом и церковью

Так вот, у нас большое количество людей с вопросами без ответов, которые перпендикулярно врезаются в наше тыловое смузи с пиксельным шоколадом. Сразу замечу, что даже как бывший писатель-фантаст не рассматриваю «переворотные» сценарии событий. Изучал их отдельно, и они по генезису совсем не такие, как в кино, и, прости Господи, в популярной политологии.

Сейчас будет олдскульный вопрос. Вы когда-нибудь пробовали вставить британскую электрическую вилку в европейскую розетку? И ток такой же, и все вот-вот заработает, только не лезет немножко. Нажмешь, а оно все трескается.

Люди войны, назовем это так, кроме того, о чем лучше помолчать, видят сквозь свою оптику две цели. Во-первых, «ждунов», говоря деликатно. А неделикатно — немалое, не скажу что абсолютное, количество прокацапского населения с гражданством Украины на только что освобожденных или прифронтовых территориях. Ну, тех замечательных граждан, чьему демократическому электоральному выбору мы еще не так давно радовались. Это же и за них воюем, за их право быть паскудами.

Во-вторых, видят условную «власть», которая, если смотреть через военную оптику, этих «ждунов» крышует, потому что это же потенциальный электорат, и «не все так однозначно». Да, СБУ кого-то там периодически ловит, но большие рыбы — это как на гуманной западной рыбалке. Заплатил деньги, поймал, отпустил размножаться.

Это немножко гротескная картинка, черно-белая, но другой оптики на войне нет. В тепловизоре оно все еще хуже выглядит.

Возвращаемся к шутке о вокзале и поезде. Высокомотивированные люди с четкими намерениями могут системно ошибиться в приложении своих усилий. И, безусловно, им всячески будут помогать допустить такую ошибку.

Переходной возраст языка

Вот воображаемый ветеран возвращается с виртуальным автоматом и идеологическим БК, и на первом же политическом блокпосту его стопнет политкорректный патруль с плюрализмом наготове: а есть документ на право владения и ношения принципиальности в снаряженном и готовом к употреблению виде?

Есть романтический запрос на то, что вот придут ребята с фронта и все быстро порешают (далее — длинный список, кого порешают, как и почему). Бессмысленный он по той простой причине, что трансформационные этапы развития общества (как и дезинтеграционные, если речь идет о кацапах) волюнтаристским путем еще никто никогда не внедрял.

Дело не в том, что они могут принести. Эти инструменты не влезут в процесс политических трансформаций, по крайней мере бескровно не влезут. Дело в том, чего они могут не отдать, — принципы.

Весь процесс манипуляции их поведением будет сводиться к тому, чтобы они схватили мешки с ценностями и выпрыгнули из вагона. Как это делали все их наивные и патриотические предшественники.

Эффективное поведение — это найти проводника, добраться до начальника поезда, по необходимости взять за жабры машиниста. Тогда будет вероятный ответ на вопрос, кто куда едет. И нужен ли нам весь этот вокзал.

Добавлю несколько общих тезисов, которые помогут согласовать усилия и не тратить время на пустопорожнюю болтовню.

1. История никогда никого ничему не учит. Ни давняя, ни недавняя. Это вредный просветительский миф. Желание людей вообще чему-то учиться сильно преувеличено. Никто не делает никаких практических выводов ни из ошибок (своих или чужих), ни из достижений. Да и историю испокон веков бессовестно переписывают под потребности пропаганды, как только меняется политический режим или правитель.
2. Никакие войны, катастрофы и разрушения, включая прямые материальные и телесные убытки, не меняют убеждений людей. Драматизм ситуации только усиливает мировоззрение, сформировавшееся у человека ранее. Если оно, конечно, вообще было. Грешники не раскаиваются, негодяи не искупают вину, вата не перекрашивается.
3. Мировоззрение — это не заимствованные лозунги из хорошей книжки, которые меняются, как только тебе подсовывают еще лучшую. Это конструктор поведенческих моделей, формирующийся прежде всего в семье. Имитация государственной заботы о патриотическом воспитании лишь порождает идеологических баранов и прохиндеев в вышитых сорочках, которые традиционно стригут с них электоральную шерсть. Наличие у граждан собственного патриотического мировоззрения всегда является проблемой для власти, которая традиционно натягивает сову своих ночных мечтаний на глобус Украины.
4. Замена веры в идеи Маркса—Енгельса на веру в идеи Поппера—Сороса, замена российского суржика псевдоанглийскими языковыми уродцами, замена коммунистической цензуры на травлю именем политкорректности, комсомольцев — на грантивистов ничего не меняет в поведении масс, которые по большей части даже не в курсе этих эпохальных перемен к лучшему.
5. Мы недооцениваем количество идиотов, которые нас окружают, и их разрушительный потенциал. Это всегда превышает наши самые смелые ожидания. Глупость никак не влияет на другие человеческие качества. Дурак — рандомное создание, не поддающееся обучению, ваше интеллектуальное преимущество не даст вам шансов прогнозировать и менять дурное поведение.
6. «Наша власть должна быть страшной для наших врагов» (с).