Поддержать
Историю ожидания прихода настоящего лидера, который наконец «все порешает», обычно принято вести от слов Шевченко: «Чи діждемося Вашингтона з новим і праведним законом?». Характерно, что это цитата из «Юродивого».
Но я бы выводил ее от отчаянных киевлян из «Повести временных лет», когда князь Владимир приказал сбросить Перуна вместе с другими идолами в Днепр, а посполитые бежали по берегу и взывали: «Выдыбай, Боже, выдыбай!».
Лидера их таки вытолкнуло на речной берег, но в окончательном историческом зачете это им не сильно помогло.
Долгая наша традиция искреннего восхищения разными вождями и лидерами (большей частью посмертно) носит характер языческого верования, где персона становится идолом с неограниченными возможностями. Штурм и натиск, воля и сила должны изменить реальность после правильных жертвоприношений. Но реальность обычно совсем не в курсе таких романтических ожиданий. Ритуальное жертвоприношение — это лишь проявление заученной беспомощности, перекладывание ответственности за свою судьбу на высшие силы.
Даже социальная реальность как часть физической природы существует согласно каким-то своим скучным и бездушным законам эволюционного развития. Между заклинаниями с помощью бубна, трембиты или искусственного интеллекта нет никакого принципиального отличия с точки зрения ожидаемых эффектов.
Но мы продолжаем упорно бить в бубны ноутбуков, чтобы вытрясти из них эмпатический ответ, который нас утешит.
На чем базируется новая волна ожиданий новых лидеров? Потому что нет чего-то такого, что бы взялось просто ниоткуда.
Стремительно меняется карта социальной среды Украины. Если раньше на ней очень выразительно были видны разные социальные группы, малые и большие, их локальные ценности и ожидания, то теперь эта карта стала контурной. Общая топография сохранилась, но внутри сплошные пунктиры.
Новая фрагментация общества это не поляризация, ничего катастрофического в этом нет. Если бы война поляризовала общество, не было бы волонтерского движения. Украина стремительно повзрослела и больше не влазит в свою подростковую одежду, как это со всеми бывало. Это происходило как-то внезапно, правда же? Вроде ж еще модное, почти целое, можно носить, просто выбросить — жаба давит. Но уже на пузике и в бюсте немного не сходится, и ничего с этим не поделаешь.
Есть две опции, на которые обращу ваше внимание. Гражданское общество в Украине, в прошлые времена выглядевшее как маргинальный интеллигентский кружок инакомыслящих имени Карла Поппера, начиная с 2014 года быстро приросло количеством и качеством.
С началом полномасштабки эта скорость перешла в стремительность. Говорить о какой-то серьезной влиятельности еще слишком рано, но это точно уже не субкультурка завсегдатаев художественных кофеен.
А вот власть, если говорить о бюрократических учреждениях, системно не изменилась, от слова «совсем». То, что мы видим как «изменения и реформы», — это высокозатратные попытки во весь дух грести против эволюционного течения. Последствие этого — стабильность, а моральную оценку этой стабильности дайте сами.
То есть одна часть социума резко пришла в себя и начинает задавать недетские вопросы по сути, а другая — морозится и включает дурака.
Вторая опция: украинские посполитые десятилетиями упорно обучали друг друга лидерству в разных академиях, семинарах, школах. И даже, прости Господи, на курсах и тренингах. В результате все хотят быть менеджерами, а просто работать некому. Самодисциплина, подчинение, безпонтовость, свое место в шеренге — это не наше, потому что мы бесценные личности, свободолюбивые, недискриминационные. И с таким списком требований в отношении к себе, который фонит еще издалека, как Чернобыль в 1986-м.
Ну вот и ходят по Украине неорганизованные толпы дипломированных лидеров, власть на них смотрит настороженно. Чмырит и дискредитирует потенциальных руководителей руками «полезных идиотов», но еще не сильно боится.
То есть вопрос стоит так: явится ли из адских фронтовых недр лидер, который всех этих лидеров (большей частью неглупых и образованных людей) как-то соберет вместе? И чтобы что?
В современной психологии существует несколько актуальных моделей лидерства, ни одна не универсальна.
Есть трансформационная модель, когда лидер должен вдохновлять своих подчиненных, создавать мотивационную среду и обеспечивать поддержку для достижения общих целей. То есть иметь универсальную харизму, которая сама по себе порождает дополнительные возможности.
Есть ситуативное лидерство, когда лидер должен приспосабливаться к ситуации и контексту, это мы все видим на каждых выборах, и кому-то удается. Вот как нынешним.
Стиль демократического лидерства предполагает, что лидер должен быть открыт к идеям и предложениям группы. С этим у нас традиционно катастрофа, потому что через неделю в каждой новообразованной группе начинается борьба за лидерство всех со всеми.
Лидерство в достижениях: лидер должен ставить перед собой такие высокие цели, что подчиненные будут в восторге от самой постановки проблемы. Но она должна быть понятной и реалистичной. Здесь ключевое — ставить в первую очередь перед собой, а не гнуть народ к Черчиллевым «крови, поту и слезам», а самому — в «батальон Монако».
Военнослужащие сейчас — это гигантское мотивированное, но ситуативное сообщество. Ни одна власть нигде после войн не была заинтересована в неконтролируемом саморазвитии такого сообщества. Просто формы контроля колебались от всесторонней социальной поддержки и недешевых программ реинтеграции в общество, как в США или Израиле, до репрессивного контроля и перерастания в гражданскую войну, как произошло в Китае.
У нас, как в стране гибридной демократии, есть признаки и того, и другого. В конце концов, все мы были свидетелями разных судеб социально активных ветеранов после кампании 2014 года, с их походами во власть под разными партийными флагами, избирательными репрессиями, и чем это все закончилось. Никто из действующих «пиджаков» и «юбок» не собирался ни с кем делиться властью, а тем более растить какого-то нового, не дай Бог, эффективного лидера.
Все это будем позже наблюдать в десятикратно большем объеме. Но есть нюанс.
Закон Парето, также известный как принцип 80/20, — это эмпирический закон, утверждающий, что 80% результатов достигается с помощью 20% усилий или причин. Если показатель меньше 20%, то влияния нет либо оно незначительно.
Рост гражданского общества — это показатель, заменяющий некритическое количество новым качеством. Конечно, это тоже эмпирическое предположение, потому что у нас и демографических показателей точных нет. В целом мы только знаем, что есть общий процесс стремительного старения населения, критически низкая рождаемость, прослойка людей 20–30-летнего возраста очень мала (в Израиле эта возрастная группа составляет больше половины населения) и так далее. То есть эта биология будет иметь определяющее влияние на восприятие тех или иных лидерских амбиций. Молодежно-либеральные фейсбучные фантазии на тему перспектив социального развития — это просто культурные галлюцинации лидеров общественного мнения своих пузырей.
Биология поведения, демография и социология вместе с мифологическими запросами национального характера дают возможность предположить, что трансформационную модель лидерства общество может принять.
Но как работает трансформатор, который преобразует напряжение? Он, грубо говоря, состоит из двух обмоток провода, расположенных рядом, но не соединенных напрямую. Когда к первичной обмотке подводится переменное напряжение, она создает магнитное поле в сердечнике. Это поле создает переменное электрическое напряжение соответствующей частоты во второй обмотке — вторичной. Соотношение количества витков вторичной и первичной обмоток определяет величину преобразования напряжения.
Воспользовавшись метафорой трансформатора, можно сказать, что у военной и гражданской составляющих общества есть свое, отличающееся напряжение. Так сейчас общество объединяет противостояние врагу. Но, несмотря на это, социология показывает приоритет обычных, жизненных ценностей, которые у каждой группы никуда не делились, хотя и эти группы подвергаются сильным изменениям. Но в рамках своих возрастных и географических кластеров.
Лидер-трансформатор не должен объединять эти группы, потому что их «закоротит», «пробьет». Это то, над чем активно работает враг. Здесь, конечно, как идол Перуна, рушится весь пафос призывов о безальтернативном объединении всех со всеми. Но в природе так не бывает. Не объединяется сердце с печенью, хотя в античном мире и считали, что печень — есть отражение космического порядка, вместилище души и тридцати шести небесных божеств. У всего есть свое особое назначение, у социальных групп тоже.
Лидер — это тот магнитный сердечник генератора, который поглощает лишнее тепло и является источником электрического поля. Но он многослойный, да еще и с катушками. То есть гипотетическая личность будущего лидера нации (назовем это пафосно так) должна вмещать очень разный жизненный опыт, не только травму войны.
Война возвышает его, продолжая физические сравнения, «коэффициент магнитной проницаемости». То есть насколько легко он сможет проникать в общественные слои, которые не могут или не хотят взаимно сливаться, потому что у них и без этого «искрит».
Наблюдения показывают, что парадоксальным образом наибольшую популярность взыскивают те, кто не выказывает ярких партийно-политических амбиций. Иначе они — максимум лидеры своей новообразованной секты. Такова природа харизмы: когда лидер становится чиновником, харизма исчезает. А когда он строит из себя чиновника еще на старте, то это член упомянутого общества дипломированных лидеров, «имя которым — легион».
Поэтому, как говорит народная мудрость, сохраняем спокойствие и чистим оружие. Впрочем, оно и так давно начищено. Поэтому просто сохраняем спокойствие.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google