Киевский звук «еврейских фоноваликов»

Несколько месяцев назад, готовя обзорное интервью с директором Института рукописи Национальной библиотеки имени Вернадского Любовью Дубровиной о фондах и работе этого учреждения, я совершенно не предполагала, что, переступив «рукописный» порог, окажусь не в научном царстве педантичного уныния и академической тишины, а в несколько другой атмосфере. При близком знакомстве институт оказался настоящим кладезем удивительного, своеобразным архивно-историческим сундуком, под замком которого можно было отыскать фрагменты, свидетельства или даже целые коллекции прошлых эпох. Здесь витал образ какого-то полусказочного старика, из рукава которого спокойно можно было вытащить то киевские глаголические листки IX века, то абиссинские рукописи, то служебник-требник Петра Могилы с его личными записями и экслибрисом. А еще рукописные и пальмовые листы из Индии и Цейлона, армянские кодексы XIII века, коллекцию рукописей Николая Гоголя. Уникальные экспонаты хранятся в 660-тысячной коллекции фонда Викентия Хвойки и собрании Михаила Брайчевского.

Сегодня из сокровищницы богатейшего даже по мировым стандартам Фонда иудаики института «ЗН» удалось «достать» одну из ее главных жемчужин — уникальную по своей палитре фоноколлекцию еврейской музыкальной фольклористики 1912–1948 годов, записанную на чудом сохранившихся валиках Эдисона. Темно-коричневый цвет, полая цилиндрическая форма, испещренная неплотным рядом стройных круговых дорожек — так выглядел один из знаменитых «еврейских фоноваликов» в руках у кандидата исторических наук, заведующей отделом Фонда иудаики Ирины Cергеевой:

— Фоновалики изобрел великий Томас Эдисон. Мы привыкли говорить «фоновалик», но официально этот цилиндр называется восковой фоноцилиндр Эдисона. Цилиндры изготавливались на основе воска с добавлением определенных компонентов, но, несмотря на видимую хрупкость материала и такие травмирующие факторы, как свет и перепад температур, хорошо сохранились.

Запись на цилиндр производилась на фонографе: восковой валик насаживали на крутящуюся основу и специальной иглой записывали звук. Глубина дорожки соответствовала определенным звуковым модуляциям. Точно так же его и воспроизводили, только выход звука шел не на динамики, а на огромную граммофонную трубу.

Фактически до появления первых восковых цилиндров работы по полевому записыванию звука были практически невозможны. Когда в конце ХIХ — начале XX века интеллигенция поняла, что полевые исследования весьма перспективное направление в развитии отечественной фольклористики и этнографии, фоноцилиндр Эдисона оказался незаменимой вещью. Как сами валики, так и фонограф можно было использовать в экспедиции для записи от непосредственного исполнителя (информанта) старинных народных сказок, песен и легенд, то есть любого вида фольклорного творчества. Как ни парадоксально, но такая технология записи применялась в Украине вплоть до 1948 года, хотя уже в 20-е годы ХХ века для тиражирования использовали виниловые диски, а в 30-е запись велась на магнитные ленты. Одним из первых в отечественной полевой фольклористике фонограф применил известный этнограф Ф.Колесса, до него музыкальный фольклор на Полтавщине в 1903 году записывала Ленева. Несмотря на то что восковой фоновалик был вещью не всегда удобной для транспортировки, он позволял работать, причем очень эффективно. И хотя на один такой цилиндр помещались только три звуковые дорожки (не более пяти минут каждая), для экспедиционных записей этого вполне хватало.

На сегодняшний день в Украине сохранились три уникальные коллекции фоноваликов. В Киеве — это валики, хранящиеся в Институте этнографии, фольклора и искусствоведения им. М.Рыльского, сделанные украинскими этнографами-фольклористами (часть из них находится в отделе рукописей Института литературы им. М.Рыльского), и записи еврейского народного фольклора 1912–1948 годов в отделе Фонда иудаики Института рукописи НБУВ. Третья коллекция записей, сделанная Львовским музыкальным обществом, находится во Львове.

— Каким образом фоноцилиндры американского изобретателя попадали в Украину? Их специально завозили или они производились у нас?

— Насколько я знаю, существовали специальные заводы, и у нас в том числе. Правда, место изготовления на самих валиках не указывали. Единственное, что писали на каждой упаковке — «Патент Томаса Эдисона, зарегистрированный в Соединенных Штатах в июне 1907 года».

— Вероятно, история появления этой коллекции в ваших фондах также необычна, как и необычна и запутанна ее историческая судьба…

— В нашей библиотечной коллекции хранятся 1017 валиков с совершенно потрясающей, почти детективной историей, начавшейся еще в 1912 году во время первой этнографической экспедиции под руководством Семена Акимовича Ан-ского (Шлойме Зайнвила Раппопорта) по местам компактного проживания евреев. Этого еврейского писателя, фольклориста и этнографа, автора прославленного «Диббука» «…интересовало то, что сохраняется после слез и улыбок, после рождений и смертей целых поколений». Так напишет о целях его работы Александр Канцедикас в недавно изданном «Альбоме еврейской художественной старины Семена Ан-ского».

Для самого Семена Акимовича, инициатора, организатора и бессменного руководителя экспедиций, это был непростой путь возвращения к своим корням. В то время это было похоже на некий фольклорный бум. Вдруг все осознали: если сегодня не зафиксировать «натуральный» фольклор, то завтра будет поздно. Рубеж ХIХ–XX веков оказался крайне значимым. «Время разрушает традиционные уклады» — писал Семен Акимович в одной из своих статей. Действительно, после революции 1905 года происходит разрушение традиционного еврейского местечка, черта оседлости, искусственно созданная российским имперским правительством, с одной стороны, а с другой — замкнутый мир традиционного еврейского местечка с его жестко регламентируемым религиозной традицией укладом, размывается. Только благодаря работе этой этнографической экспедиции удалось собрать и сохранить уникальный музыкальный фольклор еврейского местечка. Как всякому, по-своему гениальному человеку ему Ан-скому, наверное, было свойственно предчувствие — то, что до Первой мировой еще не было разрушено в еврейской среде, после войны, революции и событий 20-х годов исчезнет безвозвратно.

К работе по сбору и обработке еврейского фольклора привлекались лучшие интеллектуальные силы (большей частью из среды еврейской интеллигенции). Рядом с Семеном Ан-ским работали Юлий Энгель и Зиновий Кисельгоф. Художником и фотографом экспедиций в 1912–1914 годах был племянник Ан-ского, впоследствии известный художник-график Соломон Юдовин, автор огромного количества профессиональных снимков, часть из которых сегодня хранится в Российском этнографическом музее и центре «Петербургская иудаика».

— Мне кажется, даже в те времена и цилиндры Эдисона, и подготовка экспедиции должны были стоить немало. Откуда брались средства?

— Все было очень «по-современному» — Ан-ский собирал пожертвования от меценатов. По сути, его спонсором был Владимир Гинцбург — киевский представитель рода баронов Гинцбургов. Именем его отца — Горация Гинцбурга, известного общественного деятеля и филантропа, и была названа экспедиция. Сам Семен Акимович, всегда и всем помогавший, был нищ как церковная крыса. Существовал на заработную плату и гонорары за литературное творчество. К концу жизни он не имел даже собственной квартиры, жил в небольшой комнатке при Еврейском этнографическом музее в Петрограде. Практически все, что зарабатывал, раздавал близким, друзьям, всем, кто к нему обращался.

— Я знаю, что на отдельных фоноцилиндрах еврейской коллекции, помимо народных, религиозных песен и других фольклорных вещей, записаны еще и голоса известных личностей, в частности Шолом-Алейхема.

— Да, в 1913 и 1914 годах к полевым фольклорным записям прибавились народные песни, исполненные профессиональными певцами — гостями работавшего в те годы в Петербурге Еврейского историко-этнографического общества, где всем знаменитым людям предлагали «сказать доброе слово» или спеть что-нибудь. На основе таких вот «добрых слов» в 1914 году была сделана абсолютно уникальная запись голоса Шолом-Алейхема, который говорит на идиш очень трогательную речь по случаю открытия при обществе Еврейского этнографического музея, желая ему счастья и процветания. В настоящее время эта запись является единственной из сохранившихся.

— Ирина Анатольевна, возвращаясь к вопросу исторического прошлого фоноваликов — какой была их дальнейшая судьба?

— Петроград. Ноябрь 1917 года. Как вы понимаете, это было не самое удачное время и место для хранения уникальных коллекций. Именно потому одну часть собрания решили спрятать в Еврейском музее на Васильевском острове, а другую передать на временное хранение Российскому этнографическому музею.

Надо сказать, что Киев конца 20-х — начала 30-х годов вполне мог претендовать на то, чтобы после ликвидации петербургского Еврейского историко-этнографического общества все документы и материалы попали в его научные учреждения. В эти годы у нас существовали две достаточно серьезные академические структуры — отдел гебраики-иудаики (писался латынью) во Всенародной (Национальной) библиотеке Украины (то есть в нашей) и Институт еврейской пролетарской культуры, в структуре которого был отдел этнографии и фольклора, руководимый известным фольклористом, музыковедом Моисеем Береговским. Таким образом фоноцилиндры Эдисона и попали в Украину.

Когда фоновалики оказались в Киеве, Моисей Яковлевич продолжил работу над расшифровкой записей экспедиций и приступил к сбору новых (к сожалению, я не могу точно сказать, сколько валиков им было записано). В 1936 году Институт еврейской пролетарской культуры ликвидировали. Уцелел лишь самый «безобидный» (с точки зрения идеологии) отдел — этнографии и фольклора, которым и руководил Моисей Береговский. В 1948 году он и его коллеги еще активно работали: делали записи, производили текстовые и нотные расшифровки, вели инвентарные книги, в которых было скрупулезно отмечено все — место записи, дата, имя того, кто исполнял то или иное произведение и даже возраст исполнителя. С точки зрения организации этнографической работы это была идеально отработанная методика. Работали малыми силами, но невероятно качественно. В начале 50-х, в связи с «борьбой с безродными космополитами», отдел этнографии и фольклора — в то время уже Кабинет этнографии и фольклора — закрыли. Собственно говоря, именно тогда НБУВ получила фоновалики, нотные и текстовые расшифровки. Наверное, у этих восковых фоноцилиндров действительно есть некий ангел-хранитель, потому что до сего времени эти хрупкие вещи не только физически сохранились, но и успешно пережили советское время, в которое коллекции, признанные «непрофильными», попросту уничтожались. Хотя сохранились, конечно же, не все записи: есть те, к которым нет расшифровок или, наоборот, сами расшифровки есть, а валиков нет. Сейчас практически невозможно установить, на каком этапе документы были утеряны или почему не прошли полной научной обработки.

— Когда именно началась непосредственная работа вашего отдела над коллекцией?

— В 1990 году, когда в библиотеке был восстановлен отдел Фонда иудаики и валики перевезли к нам, и была начата систематическая работа. Сегодня фонд полностью описан, систематизирован и доступен для читателя (фонд № 322). В 2001 г. был выпущен «Фоноархив еврейского музыкального наследия в фондах Национальной библиотеки Украины», автором которого является музыковед Людмила Шолохова, сейчас научный сотрудник известного нью-йоркского Института еврейских исследований YIVO. Для нас это большая потеря, а для наших американских коллег — удачное «приобретение». Но мы продолжаем с ней сотрудничество. Очень помогает нашей работе и заместитель директора этого института Пол Глассер, на котором лежит «побуквенная» вычитка большинства документов на идиш, сопровождающих записи на валиках.

— Перед началом интервью вы упоминали о сотрудничестве с Институтом проблем регистрации информации и оцифровки валиков...

— В 1998 году, когда финансирование было весьма символическим и нерегулярным, Национальная академия наук Украины поставила перед библиотекой и институтом задачу воспроизвести звук с фоноваликов. Сотрудники Института проблем регистрации информации (ИПРИ) НАН Украины взялись за решение проблемы по переносу записей (не люблю слова «оцифровка») на современные носители. Инициаторами этой работы были директор НБУВ, академик НАН Украины Алексей Онищенко и директор ИПРИ, член-корреспондент НАН Украины Вячеслав Петров. В течение трех месяцев, без дополнительного финансирования, исключительно «из любви к искусству», сотрудники применили совершенно уникальную методику перезаписи. Уникальную потому, что до 1998 года наша библиотека вела переговоры о перезаписи валиков с Центральным австрийским фонограммархивом, немецкими звукозаписывающими фирмами, рассматривала методики по перезаписи специального отдела Библиотеки Конгресса США. Но все они травмировали первоначальный носитель. Как объяснял нам директор австрийского фонограммархива Дитрих Шулер, они буквально физически подбирали под каждую дорожку специальную иглу, которая и считывала запись. В идеале валик должен озвучиваться на родном фонографе, то есть на том, на котором его записывали, — тогда это не очень травматично для звуковой дорожки. Если же речь идет о другом фонографе, чуть другой толщине иглы или каких-то других механических тонкостях, восковой цилиндр сильно травмируется, и в следующий раз воспроизведение звука может стать невозможным.

Сотрудники ИПРИ изобрели бесконтактный способ считывания информации, при котором фоноцилиндр абсолютно не страдает. Более того, даже если он запылен, имеет какие-то микробиологические повреждения (микромицеты) или незначительные трещины, то процесс воспроизведения все равно остается возможным. При помощи лазерной установки — на данный момент это единственный экземпляр в мире — делается оптическая копия, после чего образ дорожки переносится в компьютер (фактически это фотография записи), который и воспроизводит звучание. Сегодня все валики, не считая тех, которые сильно повреждены, перезаписаны: сделаны и страховые копии, и так называемые мастер-копии, используемые при дальнейшем тиражировании дисков. Во всяком случае, мы уверены, что не потеряем коллекцию.

— В каком году вышел первый диск с еврейским фононаследием?

— В 1998 году. Но если первый диск был скорее «показательным выступлением», для которого собирались фрагменты из разных коллекций, то наша последующая продукция — это исключительно научные издания. К каждому диску прилагается брошюра, в которой подробно расписана каждая запись. Фактически текст этой брошюры является научной статьей. Я думаю, что наши следующие диски будут сделаны в новом формате, с нотными расшифровками и текстами. Если исследователь захочет, то сможет сразу и прослушать музыку, и просмотреть ее в нотном и текстовом форматах.

— Какой тираж у издаваемых дисков?

— По-моему, тысяча экземпляров. Для научного издания это достаточный тираж, обеспечивающий потребности специалистов в области народной музыки.

— Как они распространяются? Идут в какие-то библиотечные фонды, на продажу или же тиражируются с расчетом «под заказ»?

— Изданные компакт-диски обязательно передаются в библиотеки. Так как мы сами требуем выполнения закона об обязательном экземпляре, то стараемся его не нарушать. Диски являются совместным изданием НБУВ и ИПРИ. Поэтому, естественно, делается официальная рассылка. Кстати, не так давно мы нашли спонсора, который готов поддержать дальнейшую работу по этому проекту. 22 декабря в Киеве состоялась официальная презентация Центра исследования истории культуры восточноевропейского еврейства. Это исследовательская благотворительная организация работает при поддержке израильского фонда «НАДАВ» и сотрудничает с «Бейт Ха-Тфуцот» — Музеем еврейской диаспоры (Тель-Авив). Очень надеюсь, что в 2007 году выйдут два следующих диска. Таким образом, будет издано уже пять дисков. Вся научная серия рассчитана на 12 томов в цифровом формате.

— А какое количество фоноваликов сумеют охватить эти 12 дисков?

— Все, которые можно воспроизвести. На обычный диск ложится около 50 дорожек. В основном они коротенькие — от одной до пяти минут звучания каждая, и до пятидесяти таких записей совершенно спокойно ложатся на один диск. В перспективе хотелось бы сделать и мультимедийный диск, на котором звуковая запись могла бы сопровождаться соответствующим видеорядом, например, фотографиями местечек, памятников архитектуры или исторических мест, портретным рядом, если таковой сохранился. Но такой вариант цифрового издания не совсем академичен. Это скорее показательный проект, а мы ориентированы на научное издание.