Танцы со звездами вокруг геометрии

Скандалы сопровождали конкурсы школьных учебников, проводимых Министерством образования и науки, с самого начала. Но, как правило, все участники сего мероприятия — как недовольные, так и тем более полностью удовлетворенные результатом — предпочитали не распространяться о правилах и условиях его проведения. Мол, скажу что-нибудь не так, а потом мне же и будет хуже — вообще закроют дорогу на всякие министерские конкурсы. Однако в этом году авторы учебников молчать не стали. Вероятно потому, что многие почувствовали себя униженными и оскорбленными возмутительным отношением организаторов конкурса как к самим авторам, так и к их работам.

— Я «звездной» болезнью не страдаю, — говорит автор учебника «Геометрия» для 7 класса Гали­на Апостолова, написавшая до этого несколько десятков популяр­ных пособий для школьников. — Для меня не столь важно, чей именно учебник получат дети — главное, чтобы он действительно был качественным. Но для этого конкурс школь­ных учебников должен быть прозрачным и честным. У меня к про­ведению экспертизы и самому кон­курсу есть несколько претензий.

Во-первых, к самим экспертным заключениям — они не отвечают никаким критериям научно-методического анализа. Разве можно считать серьезной рецензией на работу всего несколько строк рукопис­ного текста на листочке в клеточку? Во-вторых, во время проведения конкурса, как утверждают члены комиссии, шифр моей работы был изменен, в результате чего рукопись с третьего места переместилась на четвертое. То есть дети смогут по нему учиться, но только если закупят его за собственные средства.

— Откуда эксперты могли знать, что это именно ваш учебник?

— Дело в том, что он несколько лет проходил апробацию, экспер­ты работали по нему с детьми и потому сразу узнали — даже в рукописном виде и безо всяких пометок. Разумеется, после завершения конкурса я решила подать апелляцию. Но тут произошла и вовсе воз­мутительная вещь. Поскольку авторские права на учебник имеет издательство «Генеза», то его представитель и пошел подавать апелляцию. Однако ему объяснили, что делать это должен непосредственно автор учебника. У меня апелляцию приняли, но, как затем выясни­лось, даже не рассматривали, поскольку подавать ее должен был… владелец авторских прав! На мой вопрос, зачем же у меня в принципе принимали жалобу, ответили: «Потому что у нас демократия!», а почему же ее не рассматривали: «Не положено по закону!»

Казус вышел и с датой заседания апелляционной комиссии. Официально никого из подававших заявления о пересмотре решения конкурсной комиссии не преду­преждали, по крайней мере ни я, ни некоторые другие мои коллеги таких сообщений не получали. Со­вершенно случайно мы однажды утром обнаружили на сайте Ми­нистерства образования и науки сообщение, что в 16.00 состоится заседание апелляционной комиссии. Я в это время была в Белой Церк­ви. Пришлось срочно, в чем была, ехать на маршрутке, ловить такси, словом, добираться до Киева на чем только возможно. Кроме меня, успели лишь еще несколько человек — кто из дальних регионов, даже на такси не успел бы. Однако все было напрасно: как выяснилось, заседание проводилось лишь для того, чтобы официально объявить выводы комиссии. То есть нас даже не пожелали выслушать, не то что принять к сведению хоть какие-то аргументы «за»!

Из докладной записки председателя предметной конкурсной комиссии по математике А.Глобина:

«Комиссия считает необходимым повысить ответственность независимых экспертов за качество и полноту предоставленных рецензий. Как минимум, экспертное заключение должно отвечать предложенной схеме. Среди проанализированных членами комиссии экспертных заключений следует отметить те, что были предоставлены Сумским государственным педагогическим университетом. Большинство остальных не выдерживают никакой критики».

Надо сказать, что учебник Галины Вадимовны уникален и составлен таким образом, чтобы действительно каждый ребенок имел доступ к качественному образованию — независимо от того, есть у его родителей деньги на покупку дополнительных пособий и справочников или нет. Он принципиально отличается от традиционных учебников по геометрии. Как пояснила автор, учебник многоуровневый и помогает учителю дифференцированно подходить к обучению школьников. В нем есть задания и даже целые темы, не обязательные для изучения: по ним могут работать дети в специализированных классах, проводиться факультативные занятия либо в них могут просто черпать информацию любознательные.

— Геометрия в школе — падчерица, — сетует Галина Вадимовна. — Подавляющее большинство учеников не любят ее и, к сожалению, не понимают. Между тем школьная геометрия — прекрасный полигон для формирования логического и последовательного мышления. Эта наука не что иное, как большая логическая игра по определенным аксиоматическим правилам, которые выработали еще древние греки. Причем Эвклид и его предшественники (как и последователи) считали, что эти правила полностью отражают закономерности окружающего мира. Но как «оживить» геометрию? Как сделать ее доступной и интересной не только для отдельных талантливых учеников, но и для обычного ученика общеобразовательной школы? В своем учебнике я попыталась это сделать, приспособив изложение материала к возрастным особенностям семиклассников, у которых только начинается развитие логического и абстрактного мышления. По мнению психологов, оптимальный в этом случае способ подачи материала — исторический. Схему построения геометрии как современной науки можно сделать прозрачной, если провести их историческим путем возникновения геометрии, начиная с практических задач Древнего Египта. В самом начале изучения предмета детям предлагаются практические задания на измерение и разделение, построение египетского треугольника, практическое доказательство теоремы Пифагора — причем именно так, как это делали в древности, и так далее.

Практика показала, что метод Галины Вадимовны действительно удачный. Результаты апробации учебника в средних школах свидетельствуют, что с его помощью школьники значительно лучше усваивают материал. 95% родителей и учеников высоко оценили содержание учебника, 84% отметили, что по учебнику можно работать и самостоятельно — если ребенок вынужден пропустить школу, а 94% очень помогли в учебе многочисленные схемы, рисунки и таблицы, представляющие в сконцентрированном виде основные сведения параграфа.

Но речь в данном случае вовсе не о том, насколько хорош или плох учебник, написанный Галиной Апостоловой. В конце концов могут существовать и другие, не менее оригинальные. Вопрос в честном и квалифицированном отборе учебников для детей. А вот здесь претензии есть не только у авторов учебников, но и членов предметных конкурсных комиссий.

— Учебник Галины Апостоловой согласно протоколам заседаний предметной конкурсной комиссии по математике занял третье место, — утверждает член комиссии, методист Полтавского института повышения квалификации учителей Инесса Гарус. — Разумеется, все рукописи, поданные на конкурс, были закодированы, но именно с этим учебником я три года работала и потому сразу же узнала. Его шифр был 2707. Но после объявления победителей выяснилось, что победил совершенно другой учебник, причем «Геометрия» Апостоловой значилась уже совершенно под другим шифром. Как такое могло произойти, я не знаю. Может быть, содержимое папок было изменено? Шифры стояли только на папках — на листах рукописей их не было.

О нарушениях и, мягко говоря, странных условиях проведения конкурса говорит и другой член предметной комиссии, заслуженный учитель Украины, учитель математики Володарского лицея (Володарка, Киевская область) Ульяна Остапчук:

— У нас было 18 рукописей по алгебре и геометрии, прочитать которые за один день просто невозможно. Но секретарь пояснила, что у нас есть анкеты, заполненные экспертами, и написанные ими же рецензии. Согласно правилам проведения конкурса, рукопись дают изучать пяти рецензентам, которые затем заполняют опросный лист, выставляя по каждому пункту баллы, и пишут экспертное заключение.

Сразу же выяснилось, что самих рецензий имеется всего три, хотя должно быть пять — по числу рецензентов, которые, согласно правилам проведения конкурса, должны были оценивать каждую рукопись. Да и сами эти рецензии, на мой взгляд, были слишком скромные. Написанный от руки на листочке в клеточку текст размером с полстранички разве это не рецензия? Претензии были и к опросным листам: насколько я запомнила, не были заверены печатями — по крайней мере на тот момент, когда их рассматривала наша комиссия.

— Выходит, члены конкурсной комиссии делали свои выводы, опираясь не на официальные документы (а именно таковыми они становятся после наложения печати государственного учреждения), а на обычные анкеты?

— Получается так. При этом хоть как-то изучить каждую рукопись у нас просто не было возможности. Потому что даже время, отведенное для работы комиссии, пришлось тратить на совершенно посторонние вещи. В частности, на поиски бухгалтерии, где нам должны были выдать командировочные (в прошлые годы бухгалтер приходила прямо в аудиторию, где заседали эксперты) и стояние в очереди. В результате до часов трех дня я успела просмотреть всего две рукописи.

— А как же оставшиеся?

— Мы поделились, и каждый изучал свои.

— Каждый член комиссии рассматривал не все учебники, а лишь те, что ему попались?

— Так ведь даже пролистать все не было возможности! Читали то по абзацам, то по диагонали, просто листали, выискивая грубые ошибки. К примеру, в одном из них (по рейтингу экспертов он был на третьем месте) таких ошибок было просто очень много, и мы решили вообще переместить его на шестое-седьмое место. Каково же было удивление, когда оказалось, что этот учебник все-таки вышел на третье место!

После четырех часов дня члены комиссии начали рассматривать рукописи по алгебре. Но так как уже все торопились — кто на поезд, кто на автобус (приехали-то в Киев всего на один день!), то даже все рукописи не успели в принципе достать из коробочек, чтобы хоть перелистать. Вообще на такую работу нужно хотя бы три дня: чтобы успеть перечитать учебники, сложить собственное мнение.

— Почему же вы все-таки подписали протокол заседания комиссии?

— По началу, мы действительно хотели не подписывать этот протокол, но нам пояснили: вы выступаете в роли простых статистов, вам достаточно посчитать баллы, выставленные экспертами, и вывести рейтинг, а если не подпишете, то у детей останутся старые учебники, которых учителя так не любят.

Поддерживает коллег и секретарь предметной конкурсной комиссии по математике, старший преподаватель кафедры методики преподавания естественно-математических дисциплин Закарпатского института последипломного педагогического образования Игорь Сегетий. В своем письме на имя министра образования и науки Станислава Николаенко он пишет: «Я очень удивлен, что во время обнародования результатов конкурса были названы не те учебники, которые определила комиссия. Хочется спросить: зачем собирать девятерых членов комиссии, если результат конкурса определяют совершенно иные лица? Довожу до вашего сведения, что оглашенные результаты не соответствуют действительности. Надеюсь на решение проблемы и то, что у будущих учеников седьмых классов будут достойные учебники».

По итогам проведения конкурса МОН выпустило пресс-релиз, в котором отмечалось, что основным критерием определения рукописей-победителей был взят принцип последовательности, то есть наличия у авторского коллектива учебников для предыдущих классов и проспектов учебников для следующих. Если бы это действительно было так, то возможно, среди победителей конкурса был бы учебник по химии для 7-го класса доктора педагогических наук, члена-корреспондента АПН, профессора Ольги Ярошенко, автора учебников по природоведению для пятых и шестых классов, а также программ по химии для 7—11 классов.

— Меня лишили возможности развивать свою программу, методическую концепцию, — говорит Ольга Григорьевна. — А все потому, что не было учтено мнение членов предметной комиссии относительно моего учебника, заслуживающего по их решению третьего места. Вот и получается, что конкурс больше напоминает передачу «Танцы со звездами», где все в конечном итоге решает мифический приз зрительских симпатий. Не была соблюдена и процедура проведения апелляции, на которую подавляющее большинство просто не успело приехать. Но дело даже не в этом: победителей конкурса объявили в газете «Освіта України» еще до заседания апелляционной комиссии! Причем в табличке призеров значилось — учебник, автор и издательство, которое его печатает. Возникает закономерный вопрос: может, это конкурс издательств? Разумней, наверное, было бы вначале провести конкурс рукописей, а затем объявить среди издательств тендер на печатание учебников-победителей.

Обратившись в Министерство образования и науки, мы выяснили, что условия конкурса и в самом деле прописаны таким образом, что практически никто из тех, кто должен по достоинству оценить представленные рукописи, не имеет возможности толком изучить их. В результате, на детях, которые сегодня обучаются по 12-летней программе, ставят своеобразный педагогический эксперимент, заставляя помимо воли на себе испытывать качество учебников, выпущенных с грифом Министерства образования и науки.

Разумеется, в самом министерстве ни о каком эксперименте не говорят, наоборот, утверждая, что все проводилось исключительно в интересах детей.

— По закону все учебники, которые издаются для школы с 12-летней программой, должны отбираться по конкурсу, — рассказывает заместитель директора Института инновационных технологий и содержания образования МОН Леля Минакова. — После его проведения учебники идут на апробацию в школы, и по результатам апробации в них вносятся изменения и дополнения. В этом году проводился конкурс учебников для 7-го класса. Организатором выступало Министерство образования и науки, а непосредственным исполнителем — наш институт. Поскольку на сегодня по новой 12-летней программе для седьмого класса нет ни одного учебника, то конкурс проводился по всем 20 предметам для школ с русским и украинским языками обучения.

— Как проходил конкурс?

— Он был объявлен 29 декабря 2006 года, со второго января мы начали принимать конкурсные материалы. Участие в конкурсе могли принимать авторы (им мог стать любой желающий) или издательства, которые имеют авторские права на учебники. После этого из банка экспертов, утвержденного МОН два года назад (в него входят учителя, методисты, научные работники, сотрудники институтов последипломного образования), методом жеребьевки мы выбрали тех, кто будет оценивать рукописи в этом году. Им отправили конкурсные материалы, которые нужно было рассмотреть в течение 30 дней, заполнить оценочные листы и написать экспертное обоснование.

— Сколько рукописей приходилось на каждого?

— По каждому предмету подавалось разное количество учебников, но в среднем — семь-восемь. (Это на один-то месяц! — Т.Г.) После этого эксперты возвращали нам все рукописи и документы, с которыми они работали. Институт обрабатывал эти данные, готовил пакет документов для предметных конкурсных комиссий. 24 марта прошло заседание 20 конкурсных комиссий (по девять человек в каждой) — коллегиальных органов, также состоящих из научных работников, методистов, учителей-практиков, которые затем будут учить по этим учебникам детей. Они обрабатывали материалы экспертиз: смотрели, сколько есть оценочных листов, экспертных заключений, после чего заполняли протокол.

Собранные протоколы, материалы экспертов и предметных конкурсных комиссий, подавали в главную конкурсную комиссию Всеукраинского конкурса рукописей учебников для 7-х классов, в которую входили академики АПН, директора институтов, профессора. Если были спорные вопросы, то она определяла, на основании чего принимать решение: по заключениям экспертов или протоколам предметной конкурсной комиссии. После того как был подписан протокол главной конкурсной комиссии, все материалы выносились на коллегию МОН — чтобы утвердить победителей конкурса и дать соответствующий гриф.

— Могли ли участники предметных комиссий существенно повлиять на результаты конкурса?

— По положению предусмотрено, что предметная конкурсная комиссия должна обработать материалы экспертизы — выявить нарушения и дать заключение — можно рассматривать материалы или нет. Из всех 20 конкурсных комиссий в протоколах ни одна не указала, что были какие-то процедурные нарушения. Они, конечно, могли вносить свои корректировки, но они должны быть хорошо обоснованы. То есть не просто поменять рейтинговое место с первого на пятое, потому что они так хотят.

— А каким должно быть обоснование, если, к примеру, член комиссии обнаружил грубые ошибки?

— Ну, подумайте сами, эксперт работал тридцать дней, а комиссия — всего день. Член комиссии за один день не может изучить все учебники досконально. Если найдена грамматическая ошибка, то она исправляется очень просто и не может повлиять на рейтинг учебника. Все прочие — методические, по сути текста — очень сложно выявить. Предметные комиссии вносили некоторые свои корректировки и пожелания, но это уже выносилось на рассмотрение главной конкурсной комиссии, которая и выносила вердикт относительно их обоснованности.

— То есть решающее слово имела главная конкурсная комиссия?

— Да.

— Много было апелляций?

— Если сравнивать с прошлым годом, когда было подано 48 апелляций, то не много — всего 20. Из них 14 было подано от авторов, но проблема заключалась в том, что они отдали свои права на учебники издательствам, а те апелляций не подавали. Поэтому с юридической точки зрения апелляционная комиссия не могла рассматривать заявления авторов, поскольку они фактически не являлись участниками конкурса. Реально рассматривалось всего шесть апелляций, ни одна из которых не была удовлетворена.

— Авторы учебников, не получивших призовых мест, говорят о том, что, по сути, проводится не столько конкурс учебников, сколько издательств, их печатающих.

— В положении о конкурсе учебников предусмотрено, что он проводится анонимно, то есть принимаются конкурсные материалы без всяких пометок — мы не знаем автора, не знаем издательство. На конкурс подается закрытый конверт, содержащий сведения об авторе или издательстве (если переданы авторские права), который все время находится в специальном опломбированном сейфе. Этот сейф и сами конверты мы вскрываем только после того, как оглашены результаты конкурса.

— Очень много нареканий у авторов учебников к рецензиям экспертов. Существуют ли определенные требования к таким документам или они могут составляться в произвольной форме?

— Свое мнение по поводу того или иного учебника эксперт отражает в оценочном листе, составленном Институтом инновационных технологий и содержания образования и Академией педагогических наук и содержащим четыре параметра, по которым он должен оцениваться. По каждому из этих критериев эксперт выставляет баллы. Что же касается рецензии, то ее каждый эксперт составляет на свое усмотрение — кто-то делает более развернутой, кто-то краткой. Четко в положении это не выписано, сказано лишь, что эксперт должен заполнить оценочный лист и рецензию.

— Есть ли у экспертов или членов комиссий возможность подменить шифр рукописи или изменить данные в протоколе заседания комиссии?

— Все конкурсные материалы готовятся в семи экземплярах, на рассмотрение комиссии предоставляется лишь один, и что-либо менять в нем нет смысла. Тем более что эксперты, когда пишут рецензию, делают постраничные замечания — если поменять рукопись, то эти пометки не будут совпадать.

* * *

Так это или нет, судить сложно. Действительно, нет смысла менять шифр только в одном экземпляре рукописей. А сразу во всех? Но, скажем откровенно, на все эти «танцы со звездами» вполне можно было бы не обращать внимания, если бы дети на самом деле получали качественные учебники.

То, что это не так, могу говорить на собственном опыте мамы, имеющей сына-шестиклассника. К примеру, вчера полвечера мы всей семьей разбирались в учебнике по истории, пытаясь найти ответ на вопрос, кого в древности увенчивали лавровым венком. И без того ясно, что победителей, но вся загвоздка в том, что в тексте параграфа речь шла исключительно о ветках оливы — и ни слова о лавре (по крайней мере мы с мужем упоминаний о нем не обнаружили). Ответ нашелся только в энциклопедическом словаре (который есть далеко не у каждого школьника), хотя, по идее, должен был находиться в учебнике. Не удалось и толком проверить знания ребенка о таких понятиях, как деспотия и тирания: их определений также не было в учебнике, и пришлось выискивать ответ в той же «Большой советской энциклопедии». Так, может, и дальше детям лучше учиться по энциклопедиям — зачем каждый год издавать учебники?

Но если все-таки издавать, то к чему такая спешка? Почему ошибки в учебниках вынуждены исправлять сами дети, на собственных «двойках» и «тройках»? Почему бы не дать экспертам и уважаемым научным консультантам как следует изучить учебник, исправить все ошибки и уж только потом давать их детям?