От плагиата до дегенерата…

В материале В. Петрива «Абитуриенты, тесты, компьютеры…» («ЗН» №27—28, 2005 г.) затронута тема, которая действительно волнует многих — родителей, преподавателей вузов и, к сожалению, в меньшей степени, самих абитуриентов. Автор совершенно правильно обращает внимание на недостатки в нормативном регулировании процедуры тестирования и признает необходимость самой системы тестирования. Но, делая верный вывод, автор предлагает аргументацию, которая, мне кажется, неубедительна и, по некоторым позициям, работает как раз против системы тестирования, принятой на Западе и которую мы хотим перенять.

Первой ошибкой, мне представляется то, что коррупция в отечественных вузах относится автором к категории «сплетен». Это, к сожалению, не так.

Разговоры о коррупции в вузах, особенно ходе экзаменов — следствие самой коррупции, феерической коррупции в целом в высшей школе, особенно в гуманитарной (право, экономика, медицина), как ни парадоксально это звучит, ее части. Если, конечно, под коррупцией понимать не только (и не столько) банальную уголовщину, то есть взятку, а всю эту систему чудовищной имитации высшего образования (и, к примеру, процветающий институт шпаргалки — это, если хотите, первейший и надежнейший индикатор имитации), систему повального плагиата в студенческой и научной среде.

Мы привыкли к эвфемизму — «шпаргалка». То, что шпаргалка (то есть, откровенный обман, который большинством из нас воспринимается как невинная студенческая выходка) и плагиат в нашей высшей школе — абсолютно нормальное явление, с которым никогда серьезно не боролись. Как бы не относиться к словам и делам Президента и его окружения, здесь он прав: годами никто не проверял качество образования в самом элементарном смысле слова. Хватит, наконец, имитировать образование, мы не можем позволить себе эти «игры» взрослых в науку: юридические специальности стали кормушкой вузов; генерал-полковник милиции пишет 10 учебников в 500 страниц в год от судебной бухгалтерии до политологии, а диссертацию — за две недели; чиновник выше среднего уровня считает своим долгом получить кандидата, а некоторые и доктора наук; многие частные вузы просто штампуют «госдипломы»; расценки в мединституте не знает только нелюбопытный … Это все, извините, не есть образование и не есть наука. И ничего страшного, если независимая комиссия экспертов, проверив внезапно и тщательно несколько вузов, просто их закроет. В советское время, в конце 1980-х специальным решением правительства был закрыт практически целый экономический вуз в Баку. Причина — студенты-экономисты не могли решать элементарные уравнения. Власти решили: зачем нам эти «экономисты» и этот вуз? Не думаю, что аналогичный результат будет исключением в сегодняшней Украине, — разумеется, при независимой проверке приглашенными неангажированными экспертами.

Автор далее утверждает, что тестирование не является синонимом проверки знаний, а означает конкретную форму проверки знаний.

Чтобы быть принятым в любую аккредитованную юридическую школу США, необходимо сдать тест LSAT. Получение достаточно высокого результата LSAT — практически означает, что вы поступили (имеет значение престижность университета и некоторые дополнительные факторы). Тест очень и очень формален, но ни у кого в сообществе юридических вузов США пока не возникало желания отменить его и перейти к системе «устных бесед».

Прагматичные американцы привязались к суперформальному тесту LSAT именно потому, что только такой тест может практически гарантированно показать, сможет ли абитуриент освоить юридический курс. Таким образом, не проверяется, насколько хорошо вы запомнили Конституцию, можете ли перечислить президентов от Вашингтона до Буша-младшего, как вы оцениваете то или иное событие. Тест проверяет, кто из сдающих его абитуриентов более подготовлен на данный момент к учебе в юридическом вузе. Только и всего? — спросит сторонник классического «контактного» экзамена. А где личностный, персональный подход, когда глаза в глаза и т.д.? Как найти именно «нашего» студента? Персональный контакт — это и есть институционализованный рассадник коррупции, а «наш» студент (то есть абитуриент, наиболее подходящий для обучения в этом вузе) — это должен быть юноша или девушка, получившие более высокий балл, означающий (мы это, кажется, успели забыть) более высокий интеллект.

Разговоры о «контакте» строятся на том, что якобы бывают ситуации, когда тестовая система просто отсеивает будущих Ломоносовых, Кондратюков, Патонов.… Самое характерное в этих сентенциях — полное отсутствие вразумительно логики: будущему Кондратюку не следует бояться срезаться на квадратном уравнении, изученному им в школе. Сюда же — пресловутые медали. «Золотая медаль» и в спорте (откуда это пришло), и в школе означает, насколько я знаю (пусть меня поправят, если я ошибаюсь) только одно — Саша или Женя знает школьные предметы лучше всех. Или не так? Следовательно, по здравому размышлению, — тест, полностью основанный на школьной программе, которую, повторяем, он/она знает лучше всех (не только в относительном, но и в абсолютном смысле), не должен представлять для него опасности.

Но — представляет! Причина очевидна — блеск золота не означает блестящих знаний.

Следующий тезис В. Петрива, с которым я не совсем согласен, это вопрос о прозрачности и недостатке демократии в системе проведения экзаменов. То есть, разумеется, я не против прозрачности. Но прозрачность, демократичность проведения экзаменов, на мой взгляд, имеет более или менее серьезное значение именно при классических «контактных» экзаменах, тесты же, по своей природе, просто не нуждаются ни в каком особом «демократическом контроле» по той простой причине, что тест, проведенный, скажем, по схеме всем известного TOEFL, демократичен по определению, изначально. Еще никто не усомнился в достоверности результатов этого экзамена на знание английского языка, любой вуз Европы и Америки принимает его сертификат, подтверждающий уровень знания языка. Во время проведения теста в помещении присутствует только заявитель, администратор (не экзаменатор, а технический работник, ничего не знающий о вопросах и не отвечающий ни на какие ваши вопросы «по существу»). Вы — и компьютер, вопросы — ответы. Куда же еще демократии? Срезать на тесте западного образца — невозможно. Заявляю это как человек сдававший и LSAT, и TOEFL, и IELTS.

Наш вуз — это трамвай, и, сдав экзамен, студент получает проездной до конечной остановки — диплома. В западных вузах сдача теста — всего лишь пропуск, точнее, допуск к занятиям, и совершенно никакой гарантии, что вуз вы закончите. И все это при условии абсолютного запрета на шпаргалки, списывание (cheating) и прочие совершенно нормальные, почти узаконенные явления нашей высшей школы. В США, Европе — использование шпаргалки, банальное списывание, не говоря уже о плагиате (= наши «рефераты») — исключение из вуза, и об этом заранее предупреждены все студенты — письменно, либо в ежегодном буклете. Поэтому никаких обид и недоразумений. Я лично ни разу не видел, чтобы в голландском или в американском университете студент пользовался шпаргалками. Нечего и говорить, что никаких устных проверок знаний в западных университетах практически нет, все — письменно! За год обучения в голландском университете абсолютно все экзамены были только в виде письменных работ (экзамена, задач, кейсов, казусов, либо комбинированная работа — тест плюс развернутая работа на конкретную тему).

Какая же коррупция в таких условиях, господа? Убого-злорадные разговоры о том, что и там, дескать, «берут», не просто преувеличение, а совершеннейшая глупость, ибо ни «дать», ни «взять» в американском или любом западном университете практически невозможно. И вообще говоря о коррупции, серьезные люди имеют в виду не факты, а систему. У нас — система, у них — единичные случаи. Это не эффект розовых очков, а факт, который могут подтвердить те, кто обучался в европейских или американских вузах.

Именно эта, а не какая-то другая система отбирает грамотных и желающих учиться абитуриентов, а уж в самом вузе этот «проездной» могут отобрать — после первого же неудачного модуля. Как верно написал один из ваших авторов в недавнем номере, рассказы о традиционно «высоком потенциале» нашего высшего образования просто смешны. Говорить о движении к лучшему в гуманитарной сфере со всеми этими «рефератами-контрольными-недорого-не-интернет», повальным плагиатом, полуграмотными кандидатскими, слепленными по несколько более продвинутым «рефератовским технологиям», — это действительно чистейший Орвелл, Хаксли и тот же Искандер с его «Кроликами и Удавами». Вот почему и выходит на поверхность «бог из машины» — общественный (народный!) контроль. Но если вдуматься: зачем нам учебно-исследовательские центры (если вуз не является таковым — это не вуз, а что-то другое, ну скажем, центр досуга), за которыми надо устанавливать «общественный» контроль, чтобы вороватые «проффесора» не набрали бездарей? Не сменить ли всю систему «набора»?

Тестовая система работает прекрасно во всех без исключения развитых индустриальных странах. Не надо изобретать украинский велосипед — нет времени, да и есть уже хороший, бери и езжай.

Подписание Болонских документов — это проездной в Европу. Если мы не изменим радикально имитационную суть наших вузов, нас, с нашими «особыми условиями» и творческой «адаптацией» европейского опыта, высадят на ближайшей станции. Так что паровозом в нашем стремлении в цивилизованное вузовское сообщество станет именно этот скучный, неинтересный, бесконтактный, неперсональный, но — честный тест, проводимый независимой организацией.