ЭЙМУНТАС НЯКРОШЮС: «ТЕАТР — ЭТО НЕ СТОМЕТРОВКА И НЕ ПРЫЖОК В ВЫСОТУ»

За день до открытия гастролей театра Эймунтаса Някрошюса в Киеве в рамках международного театрального фестиваля «Четверте мистецьке Березілля» со знаменитым маэстро, получившим титул лучшего режиссера Европы, удалось поговорить во время репетиции в театре имени Ивана Франко. Эймунтас Някрошюс оказался человеком загадочным, немногословным и, как и подобает Мастеру, не желающим что-либо разъяснять в своей режиссуре. «Концепцию придумаете сами, когда посмотрите постановки», — сказал он и насмешливо оглянулся на пустынный, еще неодушевленный зал, который потом, после спектаклей, будет рукоплескать всеми своими балконами и ложами, до отказа заполненными публикой, пришедшей на свидание с Пушкиным и Чеховым в представлениях театра Эймунтаса Някрошюса.

— Скажите, пожалуйста, кроме Пушкина и Чехова, каких драматургов вы выбираете для своих постановок?

— Я иногда ставлю самые неожиданные спектакли. Сегодня утром мы были в Музее Булгакова на Андреевском спуске — и мне вдруг захотелось поставить Булгакова. Иногда очень нуждаешься в сильной драматургии, а иногда она кажется совсем ненужной, и тогда берешь какой-то рассказ и делаешь свою инсценировку. Так я сделал в свое время инсценировку по Айтматову «И дольше века длится день...»

— Вы привозили этот спектакль в Киев. А какие еще ваши постановки знакомы киевскому зрителю?

— Мы в Киев приезжали несколько раз, с мюзиклом «Смерть в Вероне» по «Ромео и Джульетте», привозили «Пиросмани» и Айтматова...

— Ваши гастроли все время проходили в театре имени Ивана Франко?

— Слава Богу, да. Вы радуйтесь, что у вас есть такой зал, в Европе это встречается крайне редко. Там обычно не театральные залы, а коробки из пластика. А здесь — настоящий зал, какие есть только у вас и в России.

— Вы себя относите к классическому направлению в современном театре или к авангардному?

— Как я могу сам себя куда-то отнести? Я сам не знаю, кто я. Могу разве что-то наверняка сказать о своем возрасте и росте. Я даже не знаю, к какой я партии принадлежу, это для меня не поддается какой-либо классификации. Для меня все зависит от настроения, я не придерживаюсь какой-то одной стороны. На рельсах, так сказать, крепко не стою.

— А после посещения дома Булгакова что бы вы хотели поставить?

— У Булгакова есть много вещей, которые можно было бы поставить. Я их перечитывал несколько раз, когда еще были запрещены некоторые произведения и приходилось их доставать с большим трудом.

— А за «Мастера и Маргариту» возьметесь?

— Нельзя браться за эту вещь. Никому не советую. Это потом рикошетом отдается. Пока нельзя. Может, когда пройдет еще 50 лет, другие осуществят это дело. Работа в театрах над «Мастером и Маргаритой» только оборачивается несчастьем, насколько я знаю. Мне кажется, все, что ставилось до сих пор, недостойно даже одной страницы Булгакова.

— Вот видите, как только мы заговорили о «Мастере и Маргарите», в зале погас свет. Давайте лучше переменим тему. Как в Литве сейчас публика ходит в театры?

— В Литве несколько лет назад люди театры не посещали. А сейчас все понемногу восстанавливается, зрители приходят. Не знаю, может опять стало нечего делать дома — телевизор уже насмотрелись, боевики всякие. Одно время в бывшем соцлагере никто не ходил в театр, а теперь везде говорят, что становится лучше, лучше, лучше...

— Вы знаете, для нас Литва сейчас стала совершенно недоступна, и нам очень интересно, как вы теперь живете.

— Конечно, все стало намного сложнее. Эти визы, документы... Пока все достали, чтобы сюда приехать, столько нервов потратили! Какие-то штампы надо было ставить! Но нужно уже к этому привыкать, ничего не поделаешь... Раньше сел себе в поезд или в самолет — и никаких проблем, ты уже в Киеве или в Москве. А сейчас, пока оформишь документы, очередь отстоишь...

— Скажите, ваша версия «Маленьких трагедий» Пушкина в чем-то пересекается с телевизионной версией Швейцера или с версией Театра на Таганке в постановке Любимова?

— А вы посмотрите и сами скажете. Я видел швейцеровский фильм, очень хорошая постановка. Классическая. Она мне очень нравится. А вы сами судите, пересекается моя постановка с ней или нет.

— А какие еще пьесы из русской классики вы поставили?

— Ну, вы знаете, сюда я привез «Три сестры» по Чехову, это совсем новый спектакль, премьера состоялась 25 февраля этого года. А когда я работал еще в государственном театре, я поставил чеховского «Дядю Ваню». Хорошая была постановка, весь мир объездила. А вообще мои планы режиссерские часто меняются: сегодня одно хочется поставить, через неделю — другое. Иногда первые репетиции проходят, видишь, что неинтересно получается, и бросаешь...

— Сейчас вы работаете с антрепризной труппой. Вы не хотите в дальнейшем преобразовать ее в стационарный театр?

— О, увы, не стоит этого делать никогда. Я в первый раз понял, что такое свобода вообще. Я был привязан, когда работал в государственном театре. Этого актера надо занять, этого не надо занять... Нарастает много актерского балласта, сплетни, интриги... А здесь — собрались, поработали и разошлись. Отношения совсем другие, никаких сплетен, вышли, отработали спектакль — и все.

— Вы в этом году получили наконец-то свой приз как лучший режиссер Европы 91-го года. Расскажите, как это произошло.

— А это все неинтересно. Театр — это же не спорт, не стометровка, не прыжок в высоту. Я с большим подозрением смотрю на все эти присуждения призов. Есть какие-то виды деятельности, где можно измерять высоту. А здесь — как измерять?

— На какой следующий театральный фестиваль вы собираетесь?

— Двадцать первого апреля мы приезжаем в Петербург для участия в фестивале «Балтийский дом», куда мы везем «Три сестры». Год назад мы там показывали «Маленькие трагедии», прекрасный был фестиваль. После Петербурга едем в Польшу, в город Торунь, а потом, кажется, Цюрих и еще какие-то поездки. У нас есть директор, который составляет график гастролей.

— Сейчас Чехова модно ставить, скажем, в Москве в авангардном стиле. Вот у Сергея Соловьева в «Чайке» целое озеро на сцене. Вы приветствуете такую стилистику?

— Я читал об этой постановке. Пусть там и озеро на сцене, от этого Чехов не пострадает. Сейчас такое направление, потом будет другое, потом все вернется на круги своя.

— А со стороны чиновников к вам нет претензий за то, что вы ставите русскую классику?

— Конечно есть... Но все неприятности забываются после поездок на такие фестивали.

— Вы в Литве свои спектакли играете на разных площадках?

— Нет, на одной, в зале на пятьсот мест, вполовину меньшем, чем здесь.

— И все-таки, откройте секрет: что вы будете ставить в ближайшее время?

— Возможно, это будет возвращение к теме «Кармен», которую я делал когда-то в Молодежном театре. После всех фестивалей, разъездов, осенью. Есть такие задумки, но пока говорить об этом рано.