Леонид Череватенко: «ИСКУССТВО ДОЛЖНО ПОМОГАТЬ ЧЕЛОВЕКУ ВЫЖИТЬ»

Леонид Череватенко - известный человек в киношной и литературной среде. Его уважают за неконъюнктурное мировоззрение, прислушиваются к его парадоксальным высказываниям. Правда, по этим же причинам кинокритик и литератор оказался неугоден нашему Министерству культуры. Леонид Васильевич был руководителем департамента кинематографии данного министерства, и однажды ему сообщили (в телеграмме!) о том, что он освобожден от занимаемой должности. Сегодня Леонид Череватенко служит в Союзе писателей Украины. Он - заместитель секретаря киевской организации по творческим вопросам. Но кино по-прежнему остается для него горячей точкой. Вот уже несколько лет Леонид Череватенко - член жюри Международного кинофестиваля славянских и православных народов «Золотой Витязь». 17 мая «Витязь» откроется в Киеве, а посему мы не могли обойти эту тему стороной. Хотя и беседовали в Союзе писателей...

- Леонид Васильевич, как вы относитесь к «Золотому Витязю»?

- Я очень доволен, что не первый год работаю в жюри этого фестиваля, потому что там собирается команда профессиональная и ответственная. Ответственная не только перед картинами, которые мы смотрим на конкурсе, но и перед некой эстетической программой. Можно называть ее по-разному: мировоззрением или эстетической платформой. «Витязь» симпатичен мне тем, что откровенная халтура или откровенный масскульт сюда не попадает. Нет фильмов, превалирующих в нашем прокате и на телевидении. Для меня нынешний кинопрокат означает возвращение эпохи варварства. Может, я - наивный человек, но считаю, что искусство должно помогать людям выжить. А современное кино пытается всячески унизить, растоптать человека, лишить его веры в высокие идеалы. В этом смысле «Золотой Витязь» ставит плотину на пути так называемого «массового кинематографа». Третьесортное американское кино стало в наших странах чуть ли не мерилом ценностей. А я, прокручивая в голове западные ленты двадцатилетней давности, которые пропускали тогда на советские экраны, понимаю, что нам показывали самое лучшее. Можно было увидеть почти всего Феллини, Годара, Бергмана... Цензор, который сидел в Москве, как оказалось, был хорошо образован. Можно только снять шляпу перед таким цензором. В этом смысле я - за цензуру.

- И вам нравились худсоветы, которые тогда были?

- Если в худсовете сидят люди образованные, порядочные и свободные от давления сверху, то чем же это плохо? Я не вижу в профессиональном отборе ничего зазорного. Худсовет, как и любая другая инстанция, состоящая из людей опытных, обязан помогать прежде всего самым незащищенным. А самые незащищенные - это таланты. Даже те люди, которые шокировали своим непредсказуемым поведением, на самом деле шли на поводу у своего таланта. Я, например, близко сталкивался с Параджановым. Можете мне поверить, в жизни он был человек непростой и нелегкий. Любил шокировать и вел себя часто по-хулигански. Но я долго с ним общался и понял, что за этим хамством, ерничаньем и хулиганским обращением с публикой скрывается очень талантливый и незащищенный человек. В таком поведении была его защита. Фильм Параджанова «Тени забытых предков» закрывали 13 раз. Я когда-нибудь поведаю об этом «городу и миру». Таковы «низкие истины», о которых пишет Андрей Кончаловский. При мне Параджанов сочинял ответ на письмо Большой Советской Энциклопедии. Он получил несколько призов за «Тени забытых предков», и его попросили сообщить некоторые стандартные данные о себе. Но нужно знать Параджанова, приговаривающего: «Пока я здесь, я говно, но если на каком-нибудь маленьком капиталистическом фестивале мне удастся получить премию, я для вас стану персоной номер один!». И он дал энциклопедии такой ответ: «Я - Параджанов Сергей Иосифович, армянин, рожденный в Тбилиси, буржуазный националист, гомосексуалист, матерый антисоветчик. Желаю получить билет в Париж и оттуда не возвращаться». Причем это писал человек, который никуда ни за что не уехал бы. Такими заявлениями он, естественно, шокировал начальство. А журналистам мог сказать, что ни одной книжки в жизни не прочитал.

- А потом Василий Катанян в книге «Прикосновение к идолам» совершенно серьезно утверждает, что Параджанов был абсолютно невежествен. Вот что такое передозированный эпатаж...

- Я тоже об этом читал. Что вы, Параджанов был невероятно образован! Он был из той тбилисской культурной среды, которая в себя впитала европейскую культуру. Параджанов мог все: петь оперные арии, ставить балетные номера, шить костюмы, снимать фильмы. Но так же просто он мог стащить из музея икону, что я видел собственными глазами. И тут же мог подарить кому-нибудь ковер XVII века, которому цены не было. Привезли к нему как-то Джона Апдайка, и он этого американского писателя расшифровал за 15 минут, а потом разговаривал с ним, как с дурачком. Стал его разыгрывать, и при этом мне подмигивал. Параджанов подарил Апдайку гравюру, а когда писатель ушел, сказал: «Кретин! Я это горячим утюгом выжег. Он даже не понял техники и кричал, что это большое открытие. Кретин!» Вот такой он был человек. Ярчайший...

- Да, и вы так вкусно рассказываете о нем. А как вы можете прокомментировать различные слухи о «Золотом Витязе»?

- Если вы имеете в виду слухи о национальной дискриминации на фестивале, то они абсолютно не верны. На «Витязе» всегда деловая обстановка и нет места никаким закулисным играм. Направление фестиваля - четкое и ясное. Президент «Витязя» Николай Бурляев говорит о христианских идеалах и призывает к возрождению ценностей славянской культуры. Я, правда, человек светский и не считаю, что проявление нравственности состоит в том, что ты пошел в церковь и отстоял обедню. Суть в том, чтобы не делать пакостей людям и в результате - себе самому. Поэтому по сути я разделю идеи фестиваля. И вообще, «Витязь» шире по охвату, чем это принято считать. Изначально в нем присутствовали страны, которые славянскими никак не назовешь: Венгрия, Грузия, Армения. Насчет православия? Польша, Чехия - страны католические, но они принимают участие в конкурсе. В этом году будут и Китай, и Америка. То есть ядро сохраняется славянское и православное, но никоим образом не задевающее другие народы и конфессии. От Украины Бурляев отобрал два игровых фильма: «Принцессу на бобах» Виллена Новака и «Две луны, три солнца» Романа Балаяна. Мы, конечно, не рассчитываем собрать весь цвет мирового кинематографа, но какой-то важный его срез - это точно. Например, на фестивале будет фильм «Ничтожество» Анджея Вайды. Я никогда не был зашоренным на национальных абсолютах, но без национального фермента кино кажется мне стерильным и неинтересным. На сегодняшний день на «Витязь» уже подали заявки 35 стран. На этом фестивале невозможен, скажем, фильм, в котором два малолетних сына убивают и насилуют собственную мать, чтобы забрать драгоценности. Я считаю, что в такой картине художник совершает насилие над моралью, над здравым смыслом и над зрителем.

- Наверное, по этой же причине «Три истории» Киры Муратовой не участвуют в фестивале?

- Да, вы правы, и мне не нравится этот фильм. Это уже патология. Хотя я не считаю себя представителем какой-то инквизиции, которая может что-то запретить. В искусстве вообще-то может быть все, потому что искусство условно. Но условность должна быть художественной. Когда Достоевский писал о Раскольникове с топором, он не смаковал, как топор входит в голову старухи. Для него важнее были внутренний мир, переживания Раскольникова, его философия. А многие из нынешних режиссеров именно на кровавых сценах делают упор. И это мне не нравится. На «Золотой Витязь» отбираются фильмы, после просмотра которых к человеку возвращается надежда. Даже в самые безнадежные времена...