ПАТОН ПЕРВЫЙ ПОНЯЛ – ЭТО ВРЕМЯ НЕ ВЕРНЕТСЯ НИКОГДА…

Не играй то, что есть.

Играй то, чего еще не было.

Майлз Дейвис

Вот уже около десяти лет под Киевом работает частное предприятие — Вышгородский алмазный завод. Приятно смотреть на этот ухоженный, хорошо выстроенный завод, окруженный традиционным для украинского хозяина садом. Интересно, что предприятие было создано буквально с нуля человеком, который никогда ранее не занимался бизнесом, спекуляциями или какой-либо деятельностью «купи-продай». В основу становления (и, соответственно, обогащения) им были положены собственные научные идеи, разработки институтов сверхтвердых материалов и проблем материаловедения НАНУ, способность пойти на риск и умение взять ответственность на себя. Так что сотрудника Института проблем материаловедения НАНУ, а ныне — директора завода, председателя правления акционерного общества, кандидата технических наук Евгения Мошковского можно без стеснения считать образцовым представителем новой украинской элиты.

— Невозможно свободно работать, когда находишься в рамках института, — считает Евгений Иванович. — Надо содержать бухгалтерию, хозяйственную часть, энергетику — в итоге приходится отдавать институту 250 процентов накладных. А некоторые «хозяйственники» ухитряются и 1200 процентов «накрутить». Естественно, в таких условиях сложно сделать внедрение науки рентабельным. Если у ученого есть идея, лучше набрать группу профессионалов и работать независимо. На Западе многие исследователи так зарабатывают огромные деньги на своих знаниях и умении.

В 89-м году мудрый Патон решил поменять политику Академии наук — президиум НАНУ разослал по институтам документ о создании научных кооперативов, малых предприятий и так далее. Для этого в то время сложилась благоприятная ситуация, к примеру, у нашего института были большие помещения, прекрасная материальная база, лаборатории укомплектованы новейшими приборами, собранными со всего мира, наработаны перспективные направления. И что очень важно для старта — тогда была хорошая конъюнктура как внутреннего (он тогда еще был мощным), так и внешнего рынка…

Однако ученые решили повременить в надежде, что вернется заказ, а в бюджете увеличатся ассигнования на науку. Борис Евгеньевич, по-видимому, первым понял, что это время не вернется никогда и загодя дал сигнал: спасайтесь кто может — выходите на самостоятельный путь…

Но руководство институтов оказалось более консервативным — оно в своем большинстве положило это предложение под сукно. Сейчас ропщут, мол, Патон спасает умирающую Академию. Но если бы тогда он заботился только о себе, то быстро организовал бы предприятия на основе разработок своего института и процветал бы. Но он, как преданный своему долгу человек, не оставил капитанский мостик и начал спасать Академию, которая не захотела спасаться сама.

— Как решились вы?

— У меня были сильные результаты. Я в них верил, поскольку по моей тематике в отделе инструментальных материалов фактически половину экономэффекта получал весь институт. Так что когда узнал о предложении Патона, понял — нужно действовать. Тем более что условия прекрасные — тебе оставляют институтское оборудование, на котором работал, и помещение на правах аренды. Потом, чтобы не быть привязанными к институту, мы учредили малое предприятие, откупив оборудование. Оно было очень дешевым, так как продавалось по балансовой стоимости, а многое списывалось.

— Как вы смогли, как рядовой советский (а значит – не богатый) человек, построить четырехэтажное производственное здание, начиненное дорогими и мощными коммуникациями, нестандартным оборудованием?

— Нам повезло с дилером — Анатолием Каменковичем. Этот прирожденный бизнесмен когда-то был начальником лаборатории ВНИИ инструмента в Москве. Перестройка раскрыла его талант — он сумел за три года своей деятельности (93 — 95 гг.) по объему экспорта превзойти в несколько раз такого мощного монополиста, как «Станкоимпорт»!

Однако в 96-м году Каменкович поехал в командировку на конференцию в Мюнхен и умер от инфаркта. Нелепое совпадение — он в этом городе родился до войны, когда его родители здесь работали в полпредстве. Вот такой человек продавал наши алмазы. С ним мы тогда получали, можно сказать, сверхприбыли и смогли построиться, оборудовать производство. Если бы люди такого масштаба и энергии пришли тогда во все отрасли, украинская промышленность и наука имели бы сейчас совсем другой вид и потенциал.

После его смерти и мы, и Полтавский завод полетели в пропасть. Бизнесмены, сменившие его, были людьми иного масштаба и не смогли достойно продолжить дело. Поэтому, я написал письмо руководству крупной алмазной корпорации с мировым именем и прямо объяснил, что есть такой заводик в Украине по производству алмазов. Мол, возможно, им — мировым производителям — будет интересно, что мы можем. Из английского офиса уважаемой фирмы позвонили в Киев академику Николаю Новикову (его авторитет в мире высок) и поинтересовались, что мы собой представляем. Николай Васильевич дал нам высокую оценку. Это послужило поводом для того, чтобы меня и главного технолога Надежду Молчанову пригласили в штаб-квартиру в Лондон… Закончилась встреча заявлением их высокого руководителя, что он видит наше будущее даже не в алмазном, а в многообещающем производстве кубического нитрида бора. Мы приняли предложение. Так что время с 1998 до 2001 года было у нас также удачным.

К сожалению, безмятежно чувствовать себя на рынке невозможно — никогда не знаешь какая неожиданность поджидает тебя за поворотом. Очередной удар получили из-за взрыва коммерческого центра в США 11 сентября. Кризис ударил по всей мировой экономике, в том числе и по алмазной отрасли… Маленьким предприятиям да еще из страны с таким имиджем, как наша, сложно. Поезд с прежними покупателями уже ушел. Надо начинать новый заход.

Продукция Вышгородского завода — микронные алмазные порошки в одну-две десятых микрона. Такие порошки не видно даже в мощный оптический микроскоп. Завод изготавливает и небольшой ассортимент абразивных инструментов. Но его главное направление, где он чувствует себя очень хорошо и входит в пятерку предприятий мира, — изготовление субмикронных порошков. Перспективу здесь видят в том, чтобы и дальше развивать порошковое направление еще более тонкой, дорогой номенклатуры.

На Вышгородском алмазном заводе занимаются не только прибыльным ремеслом – производством алмазов, но и перспективными исследованиями. Сейчас ученые завода работают над темой, финансируемой знаменитой американской абразивной корпорацией «3 М». Исследование нацелено на получение алмазов очень высокого качества для обработки материалов волоконной оптики. К ней подключен Институт СМ НАНУ. Уже получены обнадеживающие результаты.

Первый заместитель директора – молодой представитель нового украинского менеджмента Александр Романюк - недавно побывал в Ванкувере на конференции «Интертех — 2003», где выступил с докладом о менее изученных свойствах алмаза, позволяющих расширить области его применения в других отраслях. Обозреватель «ЗН» задал ему вопрос о том, какие перспективы у украинской алмазной промышленности?

— У любого продукта есть свой инновационный цикл, — ответил Александр Владимирович. — После первого запуска, когда пионерам обеспечена сверхприбыль, как плата за смелость, в гонку включаются многие. Тогда сверхприбыли уходят. Главный результат конференции для меня — несмотря на кризис, приведший к переоценке ценностей в отрасли, наши позиции достаточно сильны. Полтавский завод был и остается крупнейшим в Европе. По некоторым параметрам их алмазы лучшие в мире. Это, конечно, заслуга Института СМ.

Украина всегда специализировалась на низкопрочных алмазах. Но низкопрочные — не значит плохие. Просто это изделия для определенной сферы применения. И главная удача, что наш продукт в мировой промышленности востребован и почти незаменим. Так в Японии есть предприятия, работающие на украинских алмазах. Ценность такого потребителя в том, что он без крайней необходимости не переключится на более дешевый и даже в чем-то более выигрышный продукт, потому что применяемый алмазный порошок уже врос в международную систему разделения труда, он уже востребован в технологическом процессе той же, к примеру, Мицубиси.

Алмаз, как и вода, вроде бы простой минерал — один углерод и все, но по многообразию возможностей это уникальный материал и поэтому его использование в нетрадиционных областях предполагает синергизм и получение сверхвыигрышных технологий. Мы можем предложить заказчику на удобных для него условиях продукт, отвечающий самым жестким требованиям. Мы видим свое место и возможности вести борьбу за международный рынок.

— Тогда зачем же вы так упорно ищете инвестора?

— Потому что видим стратегическую перспективу. В бизнесе есть статика, а есть динамика. Если оценивать все статически, то вроде бы лучше было бы иметь контрольный пакет и ни с кем не делиться. Но если заглядывать вперед, то нужно развиваться и увеличивать объемы, качество, ассортимент. Здесь нужна серьезная опора в мире бизнеса и большие деньги. Кто покажет, что он способен содействовать реализации этих наших целей, с тем мы и готовы поделиться пакетом акций.

— Но вы и так производите больше, чем можете продать. Зачем развиваться дальше?

— Алмазы в мире востребованы — нужно только знать адреса, кому они нужны. Мы отдаем пакет за проникновение на новые рынки. Все остальное: завод с налаженной производственной базой, высококвалифицированные специалисты, перспективные научные разработки и даже оборотные средства для работы — все это у нас есть. Оборудование — самое современное. Все отработано, на складе лежат 3 миллиона каратов прекрасного качества, в основном, алмазные и кубонитовые порошки. Если сравнивать наши изделия, к примеру, с продукцией Полтавского алмазного завода, то у них невозможно добиться качества такого уровня, потому что там массовое производство. А мы можем делать любую номенклатуру под заказ.

Понимаем, что мы очень неудобны для предприятий-конкурентов. Чтобы нас не купили для закрытия, мы за контрольный пакет заявим такие деньги, что подобные покупатели сразу откажутся. А блокирующий пакет продать готовы. Для этого нужны совсем небольшие деньги — несколько сотен тысяч долларов.

Итак завод вполне уверенно стоит на собственных ногах — нужен инвестор, который смог бы содействовать реализации нашей продукции как на внешнем, так и внутреннем рынках, что способствовало бы дальнейшему росту.