«НАМ ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО ПРОДАВАТЬСЯ…»

В последнее время нередко можно услышать: если у государства не хватает денег на самое необходимое, то нужно ли нашим институтам заниматься дорогостоящими фундаментальными исследованиями? Пусть, мол, сначала найдут применение наработанному в прошлые годы. Нам сейчас требуются не теории, а практические результаты — утверждают такие «радетели» за государственные интересы. В первую очередь, по их мнению, необходимо выполнять те разработки, которые можно продать и таким образом компенсировать израсходованные на них средства. Поскольку подобные идеи высказывают главным образом люди, далекие от науки, хочется узнать, что думают по этому поводу сами ученые. Сегодня за круглым редакционным столом три руководителя научных академических учреждений — директор Института технической теплофизики академик Анатолий ДОЛИНСКИЙ, директор Института микробиологии и вирусологии имени Д. Заболотного академик Валерий СМИРНОВ и директор Физико- технологическго института металлов и сплавов академик Владимир НАЙДЕК.

ЧЕМ МУДРЫЙ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ УМНОГО

— Итак, нужны ли нам сегодня фундаментальные исследования? Стоит ли тратить на такие работы последние деньги или, как предлагают некоторые чиновные мужи, перечень подобных тем следует довести до минимума?

А.Долинский: Целенаправленные фундаментальные исследования стали своеобразным фирменным знаком украинской академии. Благодаря им достигнуты блестящие результаты, созданы уникальные технологии. Уверен, данное направление актуально и в нынешних сложных условиях.

В.Смирнов: Мудрого от умного отличает то, что умный пытается исправить ошибки, а мудрый старается их не допускать. Отказаться от фундаментальных исследований или резко, в несколько раз сократить их количество — значит совершить фатальный стратегический просчет, который приведет к поистине трагическим последствиям. В современной науке наверстать упущенное чрезвычайно сложно. Если мы отстанем от высокоразвитых стран (а без фундаментальных исследований подобное неизбежно), то, чтобы их догнать, понадобятся десятилетия.

Минувшее столетие было веком физики, а новое станет эпохой познания живой материи, клетки, временем биотехнологий и генной инженерии. Но биология и медицина — весьма затратные области знания. Всего микрограмм особо чистого реактива может стоить и десять, и двадцать пять тысяч долларов. Сейчас приобретают важнейшее значение научные приборы, особенно в фундаментальных исследованиях медико-биологического профиля. Наш институт недавно посетила коллега из Франции — известный специалист-микробиолог. «У вас интереснейшие идеи, — сказала она, прощаясь. — Но как можно работать на таком оборудовании?» На Западе оно полностью обновляется каждые пять лет, а у нас…

К счастью, фундаментальные исследования в Национальной академии наук Украины не прекратились. По некоторым направлениям они продолжают оставаться приоритетными. Об этом, в частности, могу судить по работам нашего института. Однако, если сложившаяся ситуация в ближайшие год-два, максимум три не изменится, отставание от ведущих западных стран неизбежно.

А.Долинский: В Украине срок реализации фундаментальных работ всегда был более коротким, чем в академиях других республик СССР. Такие исследования и сегодня стараются у нас внедрять как можно скорее. В то же время в некоторых министерствах и ведомствах бытует мнение, что, мол, стоит за рубежом купить новую технологию, как мы, словно по мановению волшебной палочки, решим все проблемы научно-технического прогресса. Не следует, однако, забывать, что Украина обладала высокоразвитым машиностроением, и чтобы возродить его, необходимы новейшие технологии. Более того, нам вполне по силам бороться за место на мировом рынке. Но здесь не обойтись без новых изобретений, оригинальных идей, неожиданных технических решений. А все это могут дать только фундаментальные исследования.

Приведу конкретный пример по нашему институту. Одна из подобных работ — дискретно- импульсный ввод энергии в гетерогенные среды — стала основой целого ряда новых технологий и оригинального высокоэффективного оборудования. В частности, технологическую линию для получения разнообразных лекарственных мазей на жировой основе Институт технической теплофизики представил на международный тендер. И хотя у нас были очень серьезные конкуренты — фирмы Испании, Италии и Швейцарии, наша разработка победила. Три линии институт уже продал. Надеемся, что ими дело не ограничится: наша технология оказалась наименее энергозатратной.

— Скажите, положа руку на сердце, те средства, которые вы истратили на фундаментальные исследования, окупились?

А.Долинский: Многократно. Несмотря на устаревшее оборудование и другие сегодняшние трудности, овчинка явно стоит выделки. У нас в запасе несколько фундаментальных работ, которые способны питать новые технологии еще многие годы.

Недавно в президиуме НАН проведено совещание по энергетике, на котором присутствовали руководители ряда министерств и представители многих предприятий. Так вот, на стол перед ними было выложено ни много ни мало — более 220 (!) законченных разработок, основанных на новых фундаментальных исследованиях институтов энергетического профиля. Причем такие работы, как правило, уже доведены до внедрения или испытаны в промышленных условиях. Вот вам и «высокая» академическая наука, затраты на которую так пугают иных наших чиновников.

ТРЕТЬЯ ДРЕВНЕЙШАЯ ПРОФЕССИЯ

В.Найдек: Физико-технологический институт металлов и сплавов, который я представляю, из бюджета получает только 30 процентов необходимых средств. Спрашивается, где найти остальные? Нас ориентируют на т. н. внебюджетную тематику. Легко сказать, если металлургия и машиностроение сегодня в полном развале, и поэтому разработки института украинским предприятиям не нужны. Договоры с ними составляют не более 5—7% внебюджетных поступлений. Хотим мы того или нет, недостающие деньги вынуждены зарабатывать за границей. Я согласен с коллегами, что по-настоящему конкурентоспособные работы появляются главным образом в результате фундаментальных исследований. Однако в данном случае у медали есть и обратная сторона. Выходит, свои достижения, призванные возрождать экономику Украины, мы собственными руками передаем за рубеж.

Не знаю, как вам, а мне это очень напоминает, прошу прощения за резкость, научно- техническую проституцию. Да что поделаешь, я даже сам призываю коллег: давайте продаваться! Иного выхода просто нет. Как бы там ни было, наш труд покупают. Причем украинские научные разработки стараются приобрести задешево. Мы по сути дела дешевые проститутки. И за границей об этом уже знают. Может быть, то, что я говорю, звучит слишком зло, но, поверьте, сердце болит за нашу науку. Ведь аналогичные технологии есть у американцев, японцев, немцев и в других странах, но берут наши: их можно приобрести намного дешевле.

Уважаемые господа, что же мы делаем? Собственными руками создаем себе за рубежом будущих конкурентов? Если уж продаваться, то, во-первых, достойно. Во-вторых, иностранным партнерам нельзя предлагать все подряд — лишь бы взяли. Но, к сожалению, выбирая технологии для продажи, мы не можем быть особенно привередливыми: как ни крутись, а 70% средств, необходимых для существования института, приходится добывать самим. И должен сказать: нас активнейшим образом эксплуатирует Россия. Вообще-то я по природе интернационалист, но, боюсь, у соседей мотивация может быть и другой. Да, они стремятся к расширению экономических связей. В то же время кое-кто здесь старается устранить конкурентов. Однако, пожалуй, самые широкие связи у нас установились с Турцией, Ираном, Вьетнамом, континентальным Китаем и Тайванем.

— А разве перечисленные выше страны — потенциальные соперники? Мне кажется, они скорее просто активные потребители украинских технологий.

В.Найдек: Китай через пять лет будет одним из самых серьезных экономических конкурентов. И не только для нас.

А.Долинский: Вьетнам тоже не следует недооценивать. В его экономику ежегодно вливается 6 миллиардов долларов. Но инвестиции не уходят, как у нас, неизвестно на что, а поступают целенаправленно — в виде законченных производств. Сегодня во Вьетнаме 13 одних автомобилесборочных заводов. Так что судите сами…

В.Найдек: Наши разработки с успехом используются турецкими предприятиями. А эта страна — первый конкурент в области литейного производства. Немцы активность снизили, считая литейные цеха вредными в экологическом плане. Основной импорт у них сегодня идет из Турции. Мы же предоставляем своим главным конкурентам новейшую технологию. Понятное дело, заказы будут потом получать тоже они.

— Выходит, вы сознательно рубите сук, на котором сами сидите?

В.Найдек: Иного выхода просто нет.

В.Смирнов: К счастью, свой мощный научный потенциал украинская академия еще не утратила. Если взять наш институт, то здесь сегодня трудятся 32 доктора и около 100 кандидатов наук. Их знания и опыт позволяют успешно проводить сложнейшие фундаментальные исследования. С другой стороны, институт обладает уникальной коллекцией, содержащей около 20 тысяч разнообразных микробных штаммов и являющейся национальным достоянием. На деньги подобные сокровища перевести невозможно. Они, как полотна Тициана, Рембрандта или Веласкеса, просто бесценны. Но это не музей. Мы с нашей коллекцией постоянно работаем — познаем цитологию и генетику, изучаем, как микроорганизмы взаимодействуют с человеком, внешней средой и друг с другом, какая рекомбинация происходит в природе.

Подобные фундаментальные исследования рассчитаны на многие годы, а я не знаю, что произойдет в самое ближайшее время. Мы живем только одним днем. И если в институте не будет денег на оборудование, реактивы, даже на отопление и электроэнергию, то мы, естественно, не сможем осуществить свои замыслы. Но ждать нас никто не станет. Мировая наука стремительно развивается и быстро уходит вперед. То, чего не удастся сделать нам, осуществят в других странах. Отстать легко, догонять очень трудно.

К счастью, в институте сложился сильный научный коллектив. И мы продолжаем использовать свои прежние наработки. За последние годы удалось получить около 40 международных грантов. Они позволяют часть исследований провести у себя, а другие выполнить на базе зарубежных соисполнителей или, как мы их называем, «смежников».

ВО ГЛАВЕ ИНСТИТУТА — МЕНЕДЖЕР

В.Найдек: Нынче все дают советы, как организовать работу ученых. Одни призывают объединиться. Другие, наоборот, считают, что нужно разъединяться. То можно услышать, что институтами должны руководить менеджеры, то нам начинают доказывать, что часть институтов следует вообще закрыть. Доброжелатели шарахаются из одной крайности в другую.

— Так ведь научные администраторы отнюдь не наше изобретение. По-моему, на Западе они существуют уже давно.

А.Долинский: Но заграничные условия не чета нашим. Недавно один ответственный работник Кабинета министров заявил, что институтами должны руководить менеджеры, а ученым следует выполнять роль их консультантов. Именно в этом, мол, будущее нашей науки. Что тут сказать? Такую идею применительно к сегодняшней ситуации могут выдвигать люди, судящие о важнейших вещах поверхностно и совершенно не вникающие в специфику организации научных исследований. Когда создавалась советская атомная бомба, руководил всей работой не какой-то менеджер от науки, а выдающийся физик Игорь Курчатов. И его ближайшими помощниками были опять-таки не администраторы, а ученые с мировым именем.

— В том знаменитом проекте в роли своеобразного менеджера выступал Лаврентий Берия. Но это был «администратор» с репрессивными функциями. Благодаря ему членам научного коллектива постоянно светила перспектива попасть за решетку, либо очутиться в одной из «шарашек».

В.Найдек: К сожалению, идею директора-менеджера у нас начали осуществлять. Подобные руководители уже возглавили некоторые отраслевые институты. Причем выдвинули и избрали их сами коллективы, которым такие деятели посулили золотые горы. Это, как правило, бывшие ученые, перешедшие в малые предприятия либо коммерческие структуры и продающие то, что в свое время было создано их институтами. Ничего хорошего в жизнь своих коллективов они не внесли. Но поскольку работать ультрасовременные руководители начали лишь недавно, данный факт еще не стал широко известным. В научном плане такие деятели не способны видеть даже ближайшую перспективу.

В.Смирнов: Жизнь заставляет ученых заниматься многими сугубо практическими делами. И, честно говоря, некоторые проблемы мы решаем не хуже профессиональных администраторов. Институты в сложнейших условиях остаются, что называется, на плаву. Мало того, многие коллективы в последние годы добились неплохих результатов. Нам, например, удалось продать крупным зарубежным фирмам больше пяти лицензий. К сожалению, львиную долю вырученных за них денег забирает родное государство. Сначала половина причитающейся нам валюты идет на конвертацию, потом институт отстегивает высокий налог на прибыль. Но самое удивительное заключается в том, что нас заставляют платить за прибыль, полученную… из-за разницы между старым и новым курсом доллара. Однако мудрецы-финансисты делают вид, что цены при этом не изменяются. Ведь, скажем, если вчера нужный нам реактив стоил две тысячи гривен, то через месяц, согласно новому курсу доллара, за него приходится выкладывать уже все три…

А.Долинский: Главная задача, стоящая сегодня перед институтом нашего профиля, заработать средства на свое существование и проведение фундаментальных исследований. Потому что без такой подпитки уже завтра разработки прикладного характера утратят элемент новизны, а следовательно, окажутся неконкурентоспособными на мировом рынке и будут непривлекательными для потенциальных покупателей. Как видите, связь здесь самая что ни есть прямая. К сожалению, продавать свою научную продукцию в виде лицензий в отличие от коллег-биологов мы не можем. Выставлять на рынок свою технологию Институт технической теплофизики вынужден, так сказать, «живьем» — в металле. И здесь, понятное дело, требуется хорошая реклама, делать которую до сих пор мы так и не научились.

В.Смирнов: Я бы сказал, что прежде всего ее не на что делать. За границей на подобные вещи денег не жалеют.

А.Долинский: К счастью, существует реклама, на которую больших средств тратить не нужно. Мы предложили свои разработки участникам представительного межрегионального совещания и убедились, что такой путь весьма перспективен. За пять лет институт израсходовал на фундаментальные исследования и создание на их основе новых технологий в общей сложности около 5 миллионов гривен. А подтвержденный экономический эффект превысил 21 миллион. Мне кажется, академик Смирнов глубоко прав, утверждая, что сегодня каждый уважающий себя директор академического института, оставаясь ученым, вынужден выступать и в роли умелого администратора. Иначе по бурным водам рождающегося у нас рынка институтский корабль не проведешь.

Сама жизнь заставила Институт технической теплофизики, во-первых, тесно сотрудничать с регионами, во-вторых, продавать свои технологии за рубежом. Конечно, нам трудно ворваться на рынки Англии, Германии или Франции. Но мы вполне успешно реализуем свою продукцию, например, во Вьетнаме. Тут уже начал работать своеобразный филиал нашего института — вьетнамско- украинское объединение по исследованию и внедрению новых технологий.

ГДЕ ЖЕ ТЫ, РОДНОЕ ГОСУДАРСТВО?

— Ситуация, сложившаяся в каждом из трех институтов, более-менее ясна. В развитых странах фундаментальные исследования, как правило, финансирует государство, а в Украине средства на такие вещи ученым приходится добывать самим. И, судя по всему, в ближайший период больше сегодняшних 30 процентов они не получат.

В.Найдек: У нас принят закон, согласно которому к 2001 году государство должно выделять на науку 1,7% внутреннего валового продукта (ВВП), а в нынешнем — не менее 1%. Однако в бюджете предусматривается только третья часть намеченных средств. Выходит, закон не выполняется. А коль так, его нужно менять. Но даже 1,7% ВВП — лишь менее половины того, что выделяется на подобные цели в развитых странах. Да и ВВП там, как нетрудно догадаться, отличается от нынешнего украинского. За счет продажи разработок мы какое-то время еще продержимся. А что дальше? Через несколько лет наши исследования потеряют актуальность. За рубежом появятся новые решения, и мы с каждым годом начнем все больше отставать. Мне кажется, институтам только собственными силами с этим не справиться. Если мы хотим оставаться развитой страной, такие вопросы следует решать на государственном уровне.

В.Смирнов: Сейчас в Институте микробиологии и вирусологии ведутся совершенно уникальные, фантастические исследования — установлены видоспецифические участки рРНК болезнетворных микробов. Синтезируются специальные вещества, которые при введении в организм находят такие микробы и уничтожают их, не затрагивая полезную микрофлору. Эта работа XXI века — совершенно новый подход к лечению инфекционной патологии. Мы проводим ее вместе с зарубежными коллегами. Идея полностью наша. Часть исследований проводим у себя, другую — за границей. Международная кооперация, безусловно, явление прогрессивное. Но будет очень обидно, если нашу идею быстро осуществят за рубежом, а мы, грубо говоря, останемся с носом.

По моему глубокому убеждению, давно пора выработать по отношению к науке общегосударственную политику — стратегию ее развития в Украине. Ученым должно быть ясно, как их учреждения будут существовать в ближайшие годы и в более отдаленной перспективе, на какую часть ВВП они могут рассчитывать, какие институты останутся, а какие будут закрыты. Еще раз повторяю, нельзя жить только сегодняшним днем. Необходимо определить магистральный путь украинской науки. Без этого у нас порядка не будет. Микробиологам известно: чтобы создать лишь один антибиотик, нужны 300 миллионов долларов и 10 лет упорной работы. Чудес в современной науке не бывает. Стратегия ее развития должна опираться на реальное финансирование.

А.Долинский: Сегодня главная задача — сохранить институты, не растерять огромный интеллектуальный потенциал, накопленный Национальной академией наук Украины, не прекращать исследования, пусть даже на той базе, которая у нас есть. Сейчас для институтов технического профиля (да и некоторых других) главная задача — научиться продавать результаты своих исследований. Нравится нам это или нет, но сегодняшняя программа минимум — наладить работу в условиях рыночной экономики. Как подчеркнул академик Юрий Глеба, сегодня ученый, который не умеет продавать свою продукцию, не имеет права заниматься наукой.

В.Смирнов: Сказано достаточно жестко, но, увы, справедливо.

В.Найдек: Ко всему, о чем здесь шла речь, хочу добавить несколько слов. Государство не должно брать наши научные учреждения за горло и обкладывать налогами, будто это преуспевающие коммерческие структуры. На нищих академических институтах сегодня много не заработаешь, а добить их окончательно очень даже легко.