Восьмое чудо света

Само наличие России в клубе самых развитых стран мира — притом, что темпы развития страны оставляют желать лучшего, а все достижения объясняются исключительно притоком отнюдь не вечных нефтедолларов — можно уже считать значительным достижением. Но это не достижение администрации Владимира Путина. В «семерку», ставшую «восьмеркой», приглашали даже не Россию, а Советский Союз — в качестве демократического аванса. Правда, тогда все ограничивалось лишь встречами с Михаилом Горбачевым, а затем и с Борисом Ельциным в качестве главы уже нового, возникшего на руинах развалившейся империи государства. Нельзя сказать, что просто сработала инерция — когда Россия наконец-то стала полноправным участником «восьмерки» (правда, без задействования в самое главное — ее экономический механизм), участники саммита в Денвере в июне 1997 года имели возможность констатировать, что Россия «завершает историческую трансформацию в демократическое государство с рыночной экономикой». Вряд ли администрации Владимира Путина удалось бы добиться такой формулировки сегодня. И тем важнее для нее российское председательство.

Говоря об этом председательстве, необходимо отметить его пропагандистский аспект. Возможно, это вообще самое главное для Кремля. Ну что такого, например, для Великобритании или Италии, что в Лондоне или Риме проходят встречи министров иностранных дел стран «восьмерки» или конференция генеральных прокуроров? Ничего на самом деле особенного, обычный международный форум, каких проводятся десятки — и по линии НАТО, и по линии Европейского Союза, и по линии прочих международных организаций. Но не будем забывать, что Россия не интегрирована в НАТО и ЕС, и возможностей собрать у себя министров обороны или иностранных дел западных стран у нее не так уж и много — разве что нужно ждать очередной оказии с нелюбимой ОБСЕ, формат председательства в которой не предполагает столь масштабных мероприятий. А саммитов СНГ или ШОС явно недостаточно для того, чтобы убедить российских граждан в том, что они живут на территории возрождающейся великой державы.

Российское руководство уже давно озабочено глобализацией своего информационного присутствия в мире. Советским лидерам и не снились запуски круглосуточного англоязычного информационного канала о российских достижениях, а теперь и аналогичной службы на русском языке — канала «Вести 24». В противовес Давосу было решено проводить Экономический форум в Санкт-Петербурге — и приманка сработала. Едут! Конечно, не столько ведущих глав государств и правительств, не столько ведущих бизнесменов, сколько хотелось бы, но зато российский президент может ощущать себя главным героем встречи и заставлять своих гостей часами ждать высочайшей аудиенции — хотел бы я посмотреть, как бы это у него получилось в Альпах. Но «восьмерка» кажется самым большим достижением-доказательством. Понятно, что мировые лидеры съезжаются на празднование юбилея Победы или для того, чтобы отметить юбилей Санкт-Петербурга. Однако Победа или Санкт-Петербург — это даты, а не разговоры о политике. И к тому же там «настоящие» гранды большого политического процесса теряются среди толпы разных там руководителей стран СНГ. А тут — приедут именно те, кто должен приехать к Владимиру Путину. У меня сложилось впечатление, что президент России во время Экономического форума в Питере не случайно перенес встречу с президентом Грузии в Константиновский дворец — место заседаний «восьмерки». Этим жестом он как бы демонстрировал Михаилу Саакашвили: вот, ты сидишь там, где будет сидеть Буш, к которому ты сам ездишь. Ощутил разницу?

И так же ощутят разницу российские телезрители, которые уже привыкли воспринимать связанные с «восьмеркой» события как неотъемлемую часть отечественного новостного пейзажа. Но вряд ли подобный подход будет интересен самим гостям Владимира Путина. Собственно, для них «восьмерка» — это клуб и механизм одновременно. Но клубная значимость происходящего несколько снижается тем, что между собой западные лидеры встречаются и так — практически постоянно, на саммитах НАТО или ЕС. Понятно, что на встречи европейских лидеров не приезжает Буш (хотя, к раздражению Ширака и радости Блэра, незримо там присутствует). А с японцами уже давно существуют собственные каналы взаимодействия. Да, на встречах ЕС еще нет премьер-министра Канады. Но на саммиты НАТО канадцы приезжают. И потом смысл консультаций с канадцами — прежде всего экономический. А смысл консультаций с россиянами — прежде всего политический. Их, как неразумных дитятей, следует призвать в очередной раз уважать демократию, оппозицию, независимую прессу — о чем обещала не так давно говорить на встрече «восьми» Кондолиза Райс, чем, как рассказывают, привела Владимира Путина в неописуемое бешенство. Потому что российский президент не хочет никаких поучений! Он хочет сам поучать. Его страна окружена государствами, в которых нарушаются права человека, русскоязычных меньшинств, оппозиции, да кого угодно. И президент Путин хочет, чтобы его западные партнеры это признали и призвали к порядку эти недодемократии. Приведя им в пример, разумеется, Россию. Потому что Россия, как объяснил на днях заместитель главы администрации президента Владислав Сурков, — это и есть демократия. Только настоящая, суверенная, а не оглядывающаяся постоянно на американского дядю, как некоторые российские соседи в бывших союзных республиках. Выступление Суркова на встрече с иностранными журналистами наблюдатели склонны были воспринимать именно как предупреждение лидерам «восьмерки» — не стоит лезть не в свои дела, лучше давайте вместе вмешаемся в чужие…

На этом с демократической темой можно было бы и завершить. Возможно, западным лидерам и важно обо всем этом говорить, а для Москвы полезно доказать, что у нее с демократией все нормально. Но все же для самой России самой главной будет не тема демократическая. А тема энергетическая. Москва давно и безуспешно добивается особых возможностей для своих энергетических компаний, постоянно сталкиваясь с требованием Запада о демонополизации этой отрасли экономики. Причем нужно признать, что Россия преуспела: некоторые европейские страны готовы признать справедливость ее требований и не очень настаивают на демонополизации. С кем действительно может быть схватка по энергетическим вопросам, так это с американцами. Но опять-таки, поскольку лидеры не принимают никаких решений, мы просто столкнемся с констатацией привычных позиций — Россия хочет залить Запад нефтью и затоварить газом, а ей не дают, опасаясь возрастания ее роли в мировой экономике. Во супостаты-то.

Где действительно может произойти выработка общей позиции — но, скорее всего, не произойдет, — так это по поводу стран-изгоев. В этом смысле Северная Корея преподнесла своеобразный подарок Соединенным Штатам, взорвав свои ракеты в непосредственной близости от российских берегов как раз накануне саммита «восьмерки». По крайней мере, обычно лояльное к Ким Чен Иру российское телевидение немедленно изменило тон, рассказывая об испуге жителей Находки, наглых ответах северокорейских дипломатов и призывая Пхеньян «не будить лихо, которое тихо». Даже более того — журналист констатировал, что Ким Чен Ир разбудил-таки «лихо, которое тихо». Но уже на следующий день оказалось, что он ошибался. Не разбудил. Возмущавшаяся северокорейскими действиями Россия, тем не менее, вместе с Китаем не поддержала японскую резолюцию по Пхеньяну в Совете Безопасности ООН. И не поддержала вовсе не потому, что ей нравится то, что делает Ким Чен Ир. А потому, что ей не нравится то, что делает Буш.

Проще говоря — Россия не хочет быть с американцами в одном лагере. А хочет быть в другом, даже если этого лагеря и нет вовсе. Хочет настолько, что пытается его создать — вероятно, потому-то в государственном департаменте США так озаботились недавним саммитом ШОС. И хотя лагерь упорно не создается — ясно, что Пекин не поддержал японскую резолюцию совсем по другим причинам, чем Москва, — в Кремле предпочитают вести себя так, как будто он уже есть. С этим связаны, кстати, недавние грубые ошибки российской дипломатии на ближневосточном направлении. Тогда приглашение в Москву лидеров террористической группировки ХАМАС не просто легитимизировало одну из самых неприглядных организаций Ближнего Востока, но и во многом содействовало тому, что радикальное крыло террористов, базирующееся в Дамаске, смогло диктовать свои правила игры хамасовцам в Палестинской автономии. Это в конце концов спровоцировало новый кризис в регионе. Причем сразу же выяснилось, что посреднические усилия России в данном случае более чем ограничены.

Если бы Россия с самого начала поддержала жесткую западную позицию по Северной Корее, признав, что с угрожающей ее же собственной безопасности страной следует говорить требовательно, а в перспективе вообще не мешало бы задуматься о судьбе параноидального диктаторского режима сына Ким Ир Сена, то тогда России пришлось бы рано или поздно признать логику подобного же отношения к Ирану. Потому что никто не исключает возможности иранских испытаний — и, кстати, тоже у российских границ. И это именно то, что Буш будет говорить Путину. И то, что Путин не желает слышать более всего. Поэтому-то и подход к Северной Корее — чисто «предвосьмерочный». Россия как бы предлагает своим западным партнерам умеренное и осторожное отношение к странам-изгоям даже тогда, когда эти страны начинают пуляться по ней самой. И в нынешней парадигме российской политики — парадигме создания некой виртуальной сверхдержавы, соперничающей за влияние в мире с Соединенными Штатами, — никакого другого выбора у Кремля, в общем-то, и нет.

Поэтому я обратил бы внимание не на то, что будет происходить в ходе встречи «восьмерки», не на пресс-конференции и декларации, а на кулуарное общение лидеров. Собственно, ведь это именно то, ради чего «восьмерка» создавалась, — чтобы большие могли поговорить по душам без надоедливых маленьких. И вот тут возникает самый интересный вопрос — о чем Путину разговаривать с Бушем? Ну, предположим, американского президента действительно более всего волнуют вопросы Ирана, Северной Кореи, Ирака и Ближнего Востока в целом. А Путина более всего волнуют вопросы преемственности власти, возможностей российских «олигархов» и «Газпрома», контроля над экономикой соседних стран. На самом деле все намного проще: у Буша дела глобальные, у Путина — домашние. И то, что на самом деле должен сделать Путин в ходе своей встречи с Бушем, — это обменять свои домашние заготовки на геополитическое равнодушие Москвы. Все эти саммиты ШОС, неголосования по КНДР, критика по Ираку и должны убедить Вашингтон, что с Москвой лучше не ссориться и предоставить ее развитие тем, кто знает, как все должно развиваться. А лучше не только развитие России, но и всяких там Украин с Грузиями. Но это уж как получится. Главное — убедить президента США, что ему будет только лучше, если в Кремле без особых напрягов решат, кому стать новым президентом Российской Федерации. И попросить не вставлять палки в колеса Алеши Мордашова и Алеши Миллера, а наоборот. Потому как уж очень большие деньги… И тогда — ноу проблем, май дарлинг. И аухвидерзеен, а вернее, гудбай, видерзеен — это я Ангеле…

Понятно, что у президента США могут быть свои представления о границах компромисса и о том, как все должно на постсоветском пространстве развиваться и где границы успеха российских олигархов. Именно поэтому его кулуарная дискуссия с российским коллегой обещает стать самым интересным событием саммита «восьмерки». Об этой части общения Путина и Буша нам, конечно же, ничего не расскажут. Но мы о ней обязательно узнаем. По результатам того, как будет развиваться ситуация в восьмом члене клуба развитых и тому, удастся ли президентской администрации сделать из этой страны восьмое чудо света в виде суверенной демократии, плюющей на Запад, но интегрированной с ним.